Современная проза

Пьеро повезло, как везет только в сказках — он успел убежать, унося на плечах Коломбину. Он мчался по лесу, пока не упал без сил. Едва переведя дыхание бросился перевязывать Коломбину — она была ранена в живот. Пьеро трясло от прикосновения к запретному страдающему телу — он отдал бы все, только б взять ее боль на себя. И ничего не мог сделать. Попытался устроить ее поудобнее, подложил под голову колпак, прикрыл ее ветками — так теплее. Глубокой ночью пробрался к месту бывшей стоянки. Вернулся со…

Я начинала свой профессиональный путь в качестве модели и добилась большого успеха как писатель. Майя начинает свой путь как писатель, но уже стала моделью – моделью смелости и уверенности в себе – для своих ровесников и для будущих поколений подростков. Бетти Корнелл Предисловие (или как эта книга появилась на свет) НЕ ПРОПУСКАЙТЕ ЭТУ ЧАСТЬ. НЕТ, ПРАВДА, НЕ ПРОПУСКАЙТЕ Как говорит моя лучшая подруга Кензи, школа – это клоака. Точнее и не скажешь. И моя школа –…

Этот текст написан по принципу секстины — поэтической формы, придуманной в XII веке трубадуром Арнаутом Даниэлем. В ней соблюдается определенное количество строф и чередование рифмованных слов в конце каждой строфы. В конце каждой главы согласно классическому спиральному принципу секстины повторяются одни и те же слова: в данном случае «читать», «крем», «издатель», «ошибка», «я» и «вечер». Строфы секстины имеют заданный объем. В каждой из них количество знаков постепенно уменьшается (тающий снежный…

И снова сел. Несколько минут — и уже слишком поздно: на донышке бутылки осталось чересчур мало скотча. Плещись там хотя бы одной жидкой унцией больше, я бы с ревом вырвался из своей вонючей берлоги, аки некий матерый гризли, однако ныне трезвость держала меня за глотку. Ибо я начал, изволите ли видеть, прикидывать, в какие именно части моего упитанного тела вопьются пули; какие кости треснут и какие осколки вышепомянутых костей разлетятся, вонзаясь в какие именно из моих нежнейших внутренних органов;…

Таким исследованием и являются книги Барстоу — все вместе и каждая в отдельности: романы «Наблюдатели на берегу» (1966) и «Окончательно и бесповоротно» (1976), составляющие вместе с первым, «Любовь… любовь?», трилогию о судьбе Вика Брауна, которому избавление от тяжелого физического труда, «чистая» служба и сравнительный материальный достаток не дают ожидаемого счастья; «Яростный покой» (1968) — тонкий художественный «срез» жизни, быта и нравов разных социальных слоев промышленного города; публикуемые…

– Мог бы делать это не так откровенно, – сказала Линдси с досадой. – То есть тебя разозлило не то, что он пялился, а то, что пялился слишком неуклюже? – Заткнись, Бен. Тут из кухни вернулся Чак. На лбу, пониже наметившейся лысины, блестели капельки пота. – Господи, ну и жарища там. Наутро Чаку предстояло оперировать, и он, как обычно в таком случае, заказал содовую со льдом. Бармен обслужил Чака, глядя в сторону, и тут же снова удалился в другой конец бара. – Как метрдотель? – поинтересовался…

Я стал самым настоящим геронтофобом. Я изобрел новый вид апартеида: мне было хорошо только с теми, кому я годился в отцы. Общество юнцов обязывало к усилиям по части гардероба, заставляло пересмотреть свою речь и культурный багаж: оно пробуждало меня, воодушевляло, возвращало мне улыбку. Здороваясь, я должен был скользнуть ладонью по ладоням моих юных собеседников, потом, сжав кулак, стукнуть им об их кулаки, после чего ударить себя в левую сторону груди. Простое рукопожатие выдало бы разницу поколений.…

– А поесть ты не хочешь? – поинтересовался Гэри, закрывая партитуру и шепча про себя: – До-диез , ну конечно же, до-диез, ми-ре-фа, си-бемоль, до . – Не желаю быть стулом, хочу быть Эйфелевой башней! Хочу придумывать одежду, которая сделает людей утонченными, изящными, устремленными к небу. «Простота – высшая степень изысканности». Вот это будет моим лозунгом. – Ну, за некоторое время до тебя так уже сказал Леонардо да Винчи. – Ты уверен? – спросила она, постукивая туфелькой по деревянному…

— Но это же просто более слабая команда, на что и указывает счёт: девять — три. — Юная леди, ты, может быть, немного разбираешься в политике, но, заверяю тебя, ничего не понимаешь в бейсболе! — заявил отец, и тут в комнату вошла его жена. Он повернулся всей своей тяжёлой фигурой к ней навстречу. — Наша дочь собирается выдвинуть свою кандидатуру в президенты Соединённых Штатов. Что ты об этом скажешь? Девочка смотрела на мать и с нетерпением ждала ответа. — Я скажу тебе всё, что думаю по этому…

Наконец он проводил меня в большущую комнату, где трудилось десятка четыре сотрудников, и показал мне мое рабочее место, напротив моей непосредственной начальницы, Фубуки Мори. Она была на собрании, и мне предстояло с ней встретиться только после полудня. Господин Сайто без лишних слов представил меня всем сотрудникам, после чего спросил, люблю ли я трудности. Я поняла, что ответить «нет» просто не имею права. – Да, – ответила я. Это было первое слово, которое я произнесла в компании «Юмимото».…

Только мы уселись, в кармане заиграл «Турецкий марш». Еще одна вещь, которой не было пятьдесят лет назад. И даже пять. «Турецкий-то марш» был, не было мобильной связи. За три последних года через мои карманы прошло полдюжины телефонов. Они забываются в такси и разбиваются в хлам, шмякаясь о стенки. В квартире, где я появился на свет, висит на стене телефонный аппарат, из которого отец узнал о смерти Сталина. Он до сих пор на ходу: та же антикварная мембрана коверкает мой голос в тех редких случаях,…

Это запросто может случиться уже в следующую среду. Я успел спросить об этом одного университетского профессора, когда тот залезал в свой спортивный «мерседес-бенц-гран-туризмо». Он ответил, что работать специалистом по связям с общественностью и писать легкое чтиво — одинаково скверно, ведь и то и другое означает поступаться истиной ради денег. Я спросил его, какой литературный жанр достоин наибольшего презрения, и он без колебаний сказал: «Научная фантастика». Тогда я спросил, куда он так торопится,…

— Есть чартерный рейс из Торонто. Они летят на этот матч. Я надеюсь, у них есть несколько свободных мест. Вы могли бы попытаться. — Прекрасно! — воскликнул мужчина. — Вы думаете, есть шанс? — Попытка не пытка. — Куда мне обратиться? Агент по обслуживанию пассажиров усмехнулся и махнул рукой через зал: — Прямо напротив. «Мэйпл Лиф Эйр Чартер». Но я вам ничего не говорил. — Неслыханно! — не унималась пожилая дама. — Вы должны знать, что моя племянница… — Большое спасибо! — поблагодарил…

— В целом прекрасно, только ужасно переживает из-за брата. — Все еще переживает? Значит, от него нет никаких известий? — Нет, никаких. — Кстати, уж не Клемент ли раскошелился на эту поездочку в Италию? Насколько я понимаю, Беллами не мог поехать туда на свои деньги. Отказавшись от мирских радостей, он, однако, не захотел пропустить бесплатное путешествие! Где они сейчас, как ты думаешь? — Где-то в Апеннинах. — Хотелось бы и мне оказаться там. В Париже этим летом даже мухи от скуки дохли.…

— Надо же, сто лет мечтал о поблажках, а тут — накося, выкуси. И это совершенно естественно, — закончил тот за него. Он издевательски покачал головой, как бы сокрушаясь. — Неужели Контора решила отправить таких великих экспертов, как Коржанов и Сияпин в такую гнусную погоду специально, чтобы сказать мне об этом? Федор Сияпин (служебное прозвище «Надо-Федя») был долговязым мужчиной с костлявым лицом. Его партнер Борис Коржанов был на полголовы ниже Барского. Он смотрел в его светло-карие глаза с…

- Чего ты сейчас боишься? – он говорил шепотом, но это не мешало ей наслаждаться его голосом, при этом с трудом подавляя дрожь от страха. – Ты боишься не смерти. Она открыла глаза, но не смогла себя заставить посмотреть на него, поэтому просто смотрела на носки его туфель. - Я предала тебя, - ее голос был очень тихим. - Тебе стало настолько скучно, что ты решила все-таки прийти, - она почувствовала в его голосе насмешку. Данте резко развернулась на каблуках и подошла к камину. - Я тут…

Это убедительно доказывает, граждане, что слухи, витающие вокруг Пхеньяна, о размолвке между Командиром Га и Сан Мун – ничем не обоснованы! Так же, как вторжение на наши ни в чем не повинные рыбацкие суда иностранных сил, так же, как обвинения в похищениях людей, выдвинутые против нас Японией. Неужели японцы думают, что мы забыли, как они сами похитили наших мужей и превратили их в рабов, а жен сделали женщинами для утех? Разве может женщина любить своего мужа больше, чем Сан Мун? Разве вы, граждане,…

Автобус подъехал к остановке «Национальное собрание». Тут-то и начался полный кошмар! Двери открылись, и психованный маньяк что-то проорал. Не знаю что. Что-то вроде «у-ля-ля, Карамбар!». Знаю, знаю, он не это кричал, я не полный болван! Можешь вообразить человека, убивающего целый автобус людей из-за какого-то там Карамбара? Смешно? He-а, даже не забавно. Его крик меня ужас как напугал. И других пассажиров тоже. Все на него посмотрели. Некоторые, наверное, поняли, и глаза у них стали как в ужастиках.…

Тодд спросил: — Как думаешь, это не противоречит нашим принципам питания? Карла сердито распахнула дверь офиса напротив. Ее глаза за круглыми очками были совсем красные (наверное, она вообще никогда не спит). Она возмущенно заявила: — Нечего его прикармливать! Будто Майкл — енот какой-то. Карла фыркнула и хлопнула дверью. Да уж, нердам без дверей никак. Мы с Тоддом к этому времени здорово устали и решили, что пора спать. Мы поехали домой, каждый в своей машине, по майкрософтовскому кампусу.…

Наконец он смог рассказать о себе – о том, как он жил до, во время и после нашей встречи.. Какой большой путь он прошел – от гробового молчания о первых двадцати годах своей жизни до радости, с какой он теперь рассказывает о своих похождениях и делится разными мыслями. Абдель, ты никогда не перестанешь меня удивлять… Читать твою книгу – это было счастье. В каждом слове я узнавал твой юмор, готовность бросить вызов, жажду жизни, доброжелательность, а теперь еще и мудрость.. Итак, ты, как гласит…