Современная проза

Рыбка потрепыхалась недолго и под взглядами восхищенных чудом людей приняла нормальное положение брюхом вниз и скоро уже бойко шныряла туда-сюда по скудной акватории ванночки. – Одноглазый, – заметил Семен. У двухсотграммового и в самом деле один из двух сенсорных органов был смазан. – Башка здоровая. Самец, – сказал Семен точно так же, как говорил, увидав впервые своего свежерожденного первенца. В тот же день усатый доставщик привез новую партию крупных, одна к одной, трехсотграммовых рыбин,…

Самая страшная война в истории человечества быстро ушла на восток и напоминала о себе, пожалуй, только непрерывно работающим госпиталем, куда вскоре стали поступать бедолаги из-под Москвы, пострадавшие больше от непригодных климатических условий, чем от огня защитников столицы. Сулик был типичным ребенком, росшим в оккупации: не тяготился, но ждал своих. А еще ему очень понравилась упорядоченность германского быта. С тех пор он упорядочивал все вокруг и делал это до тех пор, пока вера навсегда…

В конце концов, я всё-таки медленно присел. Обескураживающая масштабность тут же ударила мне в нос солёным ветром, отозвалась в ушах свистящим шёпотом, пронеслась трепетом от корней волос до самых кончиков пальцев, вспыхнула в сознании пробуждающим вихрем… Море . Огромное. Бесконечное. …и я . Совсем маленький. И одинокий. Открыть глаза полностью казалось чем-то нереальным — ослепляло неподвижное солнце. По коже тут же заскользил ветер, заиграл с волосами. И только теперь я почувствовал…

— Ступайте в замок. Мы вернемся позже. — Слушаемся, граф, — ответил один из них и все шестеро поспешили прочь. Двое остались стоять у могилы, мужчина возложил на холм ветку белой сирени и дотронулся рукой до холодной земли. По его красивому, молодому, но бледному, слегка осунувшемуся лицу, прокатились несколько слез, которые в ту же секунду исчезли. Прошло еще около часа, месяц вовсю сиял над головами скорбящих, однако вечно стоять не будешь, посему мужчина встрепенулся, осмотрелся вокруг, словно…

   Мама резко включила верхний светильник, и яркий свет зло ударил по глазам.    - Ты где была?! – спросили родители в один голос.    - Вы чего, праздник же! – разражённо возмутилась Юлька.    - Дочка, но ведь третий час! – нервно начал отчим.    - Тамбовский волк вам дочка, дядя Боря! – отрезала Юлька. – Возвращайтесь лучше к первой жене и учите своих детей, а меня – не надо, я учёная уже.    - Что?! – к Юльке подскочила мама со сжатыми кулачками. – Да ты… Ты!.. Бессовестная и неблагодарная…

Женившись – не забудьте развестись Она дала ему номер своего телефона и просила звонить. Кронов много раз собирался это сделать, но боялся, что будет тянуть по телефону скучные, глупые слова и все испортит. Поэтому он узнал в канцелярии адрес и все время бродил около ее дома. Встретил он ее через неделю в университете. Это было в субботу. Сокурсники собирались отбыть в турпоход. Они сидели во дворе на рюкзаках и пели песню «Если б был я турецкий султан, я бы взял тебя в жены». Они ждали…

Ну да. Я и сама считала, что мы, люди, — очень забавные зверюшки. Говорим одно, думаем другое, а делаем совершенно третье, и при этом умудряемся еще и гордиться разумом и логикой. А кроме того, все время учим друг друга жить, хотя сами не знаем как; воюем за неосвоенные пространства, забывая освоить уже завоеванные; считаем, что «кто не с нами, тот против нас», но при этом до сих пор друг друга не перегрызли, — в общем, уму непостижимые существа!!! Вот примерно в таком ракурсе я обрисовала Эльфике…

— Запаска есть? — ответил он вопросом на вопрос. — Е-есть, — клацая зубами, ответила она и кинулась открывать багажник. Михась достал запасное колесо, домкрат и ключ, бросил кратко: — Машину на ручник поставьте. — Уже, — еще короче ответила она. Михась вздохнул, разглядывая, как лучше подсунуть домкрат под машину, потом махнул рукой, опустившись в лужу на одно колено, установил его и быстро закрутил ручкой, спиной почему-то ощущая, как дрожит сзади незнакомка. Неожиданно для себя сказал:…

И кивнул на портрет великого поэта работы Тропинина, в стекле которого ритмично отражался падающий снег. – Он был открытым человеком, – сказал Александр Данилыч, – гениальные люди открыты и просты душою. В ранней своей молодости он ходил к гадалке Александре Филипповне Киргхоф, которая нагадала ему смерть «от белой головы», поэтому он всегда опасался блондинов и был суеверен до крайности. В таком случае, зачем же ему было возвращаться обратно за шубой, когда он ехал на Черную речку? Ведь это плохая…

Зал был по-прежнему почти пуст. Человек пять-шесть, не больше. «Зачем они пришли? — думала Валя. — Какое им дело? Толстый мужчина с красным лицом и круглой, как шар, головой, пожилая женщина с пестрой хозяйственной сумкой, инвалид на костылях… Зачем они пришли? Кто они ему?.. Родственники?» Но у него не было родственников. Не было близких. Никого, кроме нее. Она знала это. «Зачем же они пришли?..» Снова открылась дверь, и в зале появился высокий, бравый милиционер. И тут Валя увидела Володю.…

Блистательная причудливая сказка. Превосходная книга, которую вы будете рекомендовать всем, кого встретите. Herald-Sun Блестяще и амбициозно… Такие книги способны изменить жизнь, потому что, не отрицая внутренне присущей аморальности и случайности естественного порядка вещей, «Книжный вор» предлагает нам с таким трудом завоеванную надежду. А она непобедима даже в нищете, войне и насилии. Юным читателям нужны такие альтернативы идеологическим догматам и такие открытия важности слов и книг.…

В отличие от сторонников ретростиля Жан Жубер видит в прошлом французской деревни отнюдь не идиллию. В своем автобиографическом произведении «Красные сабо» (1979) он показывает беспросветную нищету крестьянской жизни начала нашего века, тяжелый, невыносимый труд, болезни, невежество. В этой книге Жан Жубер знакомит читателя с историей своей семьи, своих предков — крестьян и деревенских ремесленников, — которых нужда вынудила перебраться в город, поступить на завод. Писатель рассказывает о своих детских…

— Позволь помочь тебе… Давай я что-нибудь сделаю, — услышала я свои мольбы, сбивчивые, словно на кону оказалась моя собственная судьба. Вместо ответа Д. закатала рукав и безмолвно показала отметину на предплечье. Это было родимое пятно — неяркое, словно прочерченное выцветшими чернилами, и на первый взгляд похожее на сплетение кровеносных сосудов под кожей. Но, приглядевшись, я обнаружила, что оно напоминает медальон, миниатюру: круг, обрамленный острыми уголками и заключающий небольшой рисунок,…

А если представить возможный разговор, то вообще получался полный неадекват: «- Расскажите, с чем вы пришли? - Я хочу нарисовать шедевр! - Написать шедевр? - Нет. Пишут рассказы, романы, повести, полотна. Я тонко чувствую разницу, поймите…» - и ушли в сторону от основной проблемы. Но если допустить такую мысль, что не ушли, получается не лучше: «- Расскажите, с чем вы пришли? - Я хочу нарисовать шедевр! - Так рисуйте, воплотите мечту в жизнь. - Я не умею рисовать…» …

Между тем в «Аксьон франсез», где я нашел временное идейное пристанище, не терпели студенческий дух, ибо усматривали в нем налет буржуазной распущенности и полагали, что он отвлекает от истинных проблем. Сексуальные извращения считались здесь позором. Тюрле же написал передовицу в большом иллюстрированном журнале, где поднимал эту тему на щит. Покажи он мне тогда неизданные произведения бунтаря «Корнеля», я не уверен, что они бы меня взволновали. Год спустя один журналист, завсегдатай Латинского…

Мальцов знал: крестоносцы в Палестине, почитая мощи погибших в битвах с неверными родственников, заказывали специальные серебряные ковчежцы для останков, в них заключали кости рук и черепа и, возвратившись в фамильные замки, благоговейно хранили мумифицированные реликвии в алтарях домовых капелл как свидетельства героических подвигов во имя Христово представителей своего славного рода. Многие монахи-воины держали такие ковчежцы в кельях наряду с крестом и писанием – обычай проживать с останками родственника…

Хулио уселся неподалеку, развернул газету и принялся тайком разглядывать незнакомку. И чем дольше он наблюдал за ней, тем сильнее чувствовал какое-то необъяснимое беспокойство, и с каждой минутой в нем росла уверенность, что в этой женщине было нечто, чем обладал – может быть, не сейчас, а в давние времена – и он сам. Ее взгляд и улыбка, любое ее движение волновали его. И он вдруг понял, что с этого дня каждый вторник и каждую пятницу в пять часов вечера он будет приходить в парк «Берлин» с единственной…

Проходячи однією вулицею, помітив якесь пожвавлення. Підійшовши ближче, зрозумів, у чому справа. Там, на цілком збереженій бруківці лежали: здохлий щур; гігантський, просто-таки гігантський білий арктичний вовк, прохромлений відповідних розмірів дерев'яним мечем; опудало кабана. Найбільшу цікавість, зрозуміло, викликав вовк — коло нього зупинялися сім'ї з дітьми, спалахували лампи фотоапаратів і товклися продавці сувенірів. В'єтнамців і сліду не було. Тоді я подумав про Макдональд, бо грошей…

З якого дива 18-20-річні аутсайдери знову слухають Моррісона, Гендрікса, Джоплін, не кажучи вже про King Crim on, Creedance Clearwater Revival чи Van Der Graaf Generator? Мало їм Eminem і Porti head? І чому я, олдовий, крутий і прадвінутий, маю вислуховувати сентенції цих малолєток про ідеали своєї юності? Не знаю. Можливо, тому, що історія має тенденцію повторюватися. Можливо, через те, що ЦЕ суспільство не перехворіло дитячими хворобами тоді, коли ними хворіла решта світу, а в зрілому віці саме…

Это был особый, отпрядывающий страх, какой в детстве наводила на меня сказка «Рыцарь Синяя Борода». Мать вечерами читала мне сказки братьев Гримм, иные по многу раз, и про Синюю Бороду тоже, но именно эту, одну-единственную сказку я никогда не мог и не хотел дослушать до конца. Такая меня одолевала жуть, когда жена Синей Бороды, после его отъезда, невзирая на запрет, собирается проникнуть в запертую комнату. В этом месте я всегда просил маму дальше не читать. Лишь годы спустя, уже взрослым, я дочитал…