Современная проза

Про поселок вегетарианцев и натуропатов, где действует еще и прекрасный родильный дом, я узнала от одного из своих бизнес-знакомых, Аркадия Аркадьевича Шевчука. Честно говоря, настоящего бизнеса Аркадий Аркадьевич со мной никогда не вел. Как, думаю, не вел он бизнеса и ни с кем другим. Нас познакомил один банкир на какой-то дурацкой презентации еще в «старые компьютерные времена». Что там тогда презентовали, я, убей бог, не помню. Однако с тех пор мы с господином Шевчуком время от времени общались.…

И как же были оскорблены все собравшиеся, когда прибывший воин стал уверять, будто именно через леса он и проехал. – Ты лжец! – не выдержав, воскликнул князь. – Проехать напрямик через леса – подвиг, непосильный человеку! Тропы там усеяны костями христиан, а сами чащобы заселены племенами, не признающими человеческих законов! О природе тех краев я и не говорю! Она столь сурова и не приспособлена для жизни, что от начала времен никто еще не слыхал, чтобы отыскался смельчак, способный…

– Послушайте! – не выдержал Миша. – Хватит мне тыкать! Вы сами-то кто? С какой стати меня допрашиваете? Молчание. – Ты сын Валентины? – Ну сын, дальше что?! В голосе старикашки Миша чуял военную привычку говорить коротко, не просить, отдавать приказы. Военных он терпеть не мог. Солдафонов. Пока Миша боролся с желанием высказать в трубку все, что думает по поводу военных, обязательного призыва и дедовщины, старикашка заговорил: – Ты не Миша Глушецкий. Ты Степан…

– Похоже, топографический кретинизм – это про меня, – сдался он, отрываясь от атласа. Сзади послышался рев мотора. Не успел Краснов оглянуться, как мимо него пролетел внедорожник и резко затормозил метрах в тридцати. – Еще один бедолага, – равнодушно подумал Андрей и вернулся к изучению запутанных схем. Как ни старался он сопоставить их с реальностью, ничего путного не получалось. – Все-таки зря я пошел в гуманитарии, – посетовал он, путаясь в масштабе и стрелках. Вдруг раздался глухой…

– Не успел. Приехал сразу в аэропорт в надежде, что повезет. – Мужчина с досадой хлопнул ладонью по стойке. – Я знаю, у вас иногда остаются билеты. – Верно, сэр. Но из-за этой завтрашней игры в Ванкувере раскупили все. Ни одного свободного места, ни на один рейс. Сомневаюсь, что вам удастся вылететь отсюда раньше чем завтра днем. Тихо выругавшись, мужчина плюхнул саквояж на пол и сдвинул на затылок промокшую от дождя фетровую шляпу. – Вот чертовщина! Самое позднее завтра днем мне уже надо быть…

Тот случай послужил мне хорошим уроком. Я перестал развешивать уши и складывать все яйца в одну корзину. О нескольких месяцах, которые прожил, перебиваясь с хлеба на воду и ходя с подтянутым к позвоночнику животом, мне до сих пор не хочется вспоминать. Племяннику Рамо, которого так осуждал Дидро за его прихлебательство, было хотя бы куда пойти постоловаться, а мне — впору садиться в подземном переходе с протянутой рукой. Но отказать себе в удовольствии одалживать деньги я не смог. Зачем доверять…

Моя Венера, – говорит старший. – Я был уверен, что ее купят. Она вызвала такой интерес. Что ж, увы, – отвечает молодой. Не понимаю, – недоумевает старший, – уникальность картины столь очевидна. – Он искренне озадачен. Молодой человек слушает, подобающим образом нахмурясь. Мысль о расставании с ней казалась невыносимой. Полагаю, мне следовало бы радоваться, что ее не удалось продать, – продолжает старший. – Но обстоятельства вынуждали, и я не думаю, что…

– У нас что сегодня в Москве, октябрь или ноябрь? Тут какой-то старикашка отвечает: – Смотря по какому стилю, по новому или по старому? – Чего? Девушка в смущении: она ничего не знает о разных стилях, она не помнит, когда и зачем была революция, и ждет разъяснений. Мужчина средних лет и вполне интеллигентной наружности, судя по красивому шарфу, говорит: – Старый стиль до революции был, и его никто теперь не употребляет. Вы лучше скажите, что сейчас: октябрь или ноябрь? Но старикашка…

Олега, в отличие от других, никто не провожал. Это скромный герой моего повествования. Я позволил себе подглядеть немного за его жизнью или даже придумал всё это! Сам не знаю, зачем, но это неважно. Вот он, невысокий, худощавый. Сейчас он одиноко двигается, огибая эти большие лужи и веселых чужих друзей, которые присели на корточки, допить пивка «на дальнюю дорогу». Он одет в тонкую, светлую рубашку сирийского производства и синтетические, тёмно-коричневые брюки. Это было очень легкой одеждой…

Внизу, под насыпью, цветы пахли цветами — а вверху, ближе к рельсам, их становилось всё меньше, и редкие ромашки отдавали пылью, мазутом, гарью. Пацан залез вверх перед обеденным поездом, разложил буквы на рельсе, друг под дружкой. Сначала они лежали спутано, но, решив, что это непорядок, пацан выложил их как положено в слове «Москва». Часто оглядывался — не идёт ли, взметая птиц и мыльные пузыри, сшибая слепней и пчёл, состав. Внизу, на поле, паслись коровы — их в деревне осталось три. …

Вместо предисловия Больше двадцати лет тому назад в журнале «Огонек» вышел мой рассказ, один из первых в моей жизни. Спустя несколько дней мне позвонил известный писатель, автор замечательной повести «Смиренное кладбище» Сергей Каледин и сказал: — Мне понравился твой рассказ, а у тебя еще есть? — Есть, — ответила я. — А где ты живешь? — спросил Каледин. — На Аэропорте, — ответила я. И через двадцать минут Сергей Каледин сидел на кухне и пил чай. Моя первая книга на русском языке с легкой…

Варью нашел в кармане клочок бумаги и записал номер машины, думая о том, что, если б не треклятая «Волга», к пяти он был бы в Пакше. Пока машину разгрузят, будет половина шестого, и около шести, если готовы контейнеры, можно было бы выехать обратно. А если он опоздает, с контейнерами будет сложнее; уйдет домой завскладом, грузчиков не будет, да мало ли что... Он проверил записанный номер: все сходилось — и буквы, и цифры. В восемь, в половине девятого мог бы уже быть Пеште,— подумал он; подумал и…

Александра достала сигареты, включила систему очистки воздуха. Курение – слабость, с которой по-настоящему бороться не хотелось. Альтернативный вариант порицанию и терзанию себя – красивый мундштук, дорогие сигареты – всего пару штук, но находящихся в изящном портсигаре. Внешне картина меняется. Никакого впечатления зависимости – некая отрешенность, легкое потакание слабости, бороться с которой пока не имеет смысла. Саша знала, что выглядит неотразимо, волнующе, загадочно. Важно было сохранить именно…

– Что это вдруг? – возмутилась сначала Натка. – Слово «Нина» похоже на «нинья», а это как английское беби. Я вам что, малышка какая-то? – Выходит, в языке уже поднаторела, – сделала вывод Натка и не ошиблась. Нина беспрерывно стрекотала со своим длинноволосым, шумно смеялась, подобно истинным аборигенам, и вставляла в быструю речь междометия так искусно, будто родилась в Испании. – Классно, мамочка, – говорила она, – что засунула меня в школе на факультатив по испанскому языку. Натка…

Детство ... Оно не прошло, не окончилось, не стало воспоминанием , давним, полузабытым — нет. Оно словно начальные кольца на срезе, самая сердцевина ствола.. Там, за навитой годами толщей дремлет нежное деревце, тонкий упругий прутик. Ветви , крона, ствол — все выросло из него. Оно в каждом из нас, наше детство. Так же, как юность — чуть слышный , таинственный, из дальней дали доносящийся звон колокольчика, который и тоскует, и манит куда-то , и обещает, обещает ... Пока…

Дождь усилился. По влажному асфальту тяжело трюхал автобус, любопытные лица глядели из окон. - Вот народ пошел, - сказал сержант. – Что ни день, трупак, ходи и собирай, как грибы. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ  Огненная саламандра Глава 1 В зале царило оживление. Эта научная конференция была подобна взрыву! Сингулярность Вселенной и феномены Времени и Пространства на Земле, невероятные открытия и сверхъестественные явления, все это крайне возбудило и буквально наэлектризовало…

Наконец революция совершилась, меня позвали. Старики ликовали. Дедушка никогда не жил в таких хоромах. Бабушка до революции жила в тааааких хоромах, тааком дворце, что вспоминать об этом было опасно и неприлично. Как недоверчивая псина, я начала обнюхивать углы. Осторожная радость раскручивалась внутри. Громко визжать мне не позволяли, но повизгивать по такому большому поводу — это пожалуйста. Внесли вещи: любимый стол, тайно разрисованный снизу, никелированный скелет кровати, сундук — огромный…

Истинно творческого человека всегда видно невооруженным глазом – по тому, как он идет, как сидит, как пьет чай, с каким вниманием смотрит на тебя, как молчит, что говорит. Если он коснется тебя – пожмет руку или погладит по голове, – ты это запомнишь на всю жизнь. Потому что, взглянув или прикоснувшись, он одарит тебя. Он только вошел, а все вокруг наполнилось смыслом. Им хочется все время любоваться. В него невозможно не влюбиться, вы понимаете, какая штука? Он творит какой-то особый мир вокруг…

– Пой, – сказал дядя Петя. – У меня флэшка с музыкой, – ответила Лена, – есть куда поставить? – Давай без музыки. Специально на этот случай у Лены была приготовлена песня про Югославию, которую пели «Татушки» – она очень выгодно подчеркивала ее тонкий чистый голосок. Лена запела: Над вечерним Дунаем разносится белый цвет белый цвет белый цвет... – Ногу подними, – сказал дядя Петя. Лена покраснела и, продолжая петь, подняла левую ногу, согнув ее в колене. Стоять на одной ноге было неудобно,…

В итоге они и получились полными противоположностями: Мишка каким себя при рождении показал, таким шебутным на всю жизнь и остался, Аркашка же не в пример серьезней вышел, и если заводился другой раз — нашкодить чего-нибудь, в чужой огород залезть, искупнуться весной в ледяной речке или несколько позже, нарезавшись портвейном, шарашиться по поселку да песни во всю глотку базлать — так только под влиянием брательника и вслед за ним. А вот насчет того, чтобы подраться с превосходящими силами противника,…