Современная проза

2 Полными днями я лежал себе и покачивался в подвесной люльке из мешковины. И когда хотел, находил губами соску, запрокидывал бутылку и причмокивал, посасывал. Толстел и набирался ума-разума. Дикое и гадкое мое прошлое, еще недавно когтями раздиравшее душу, теперь, кажется, ослабило хватку. Помимо мамы Магды и иногда Фроси, за мной присматривали мои братья и сестры (старшему, Василию, двенадцать, младшей вскоре исполнилось два годика). Нас было много, и мы были — семья . …

По крайней мере, с открытием Вашим Волонтером воздушных читательских бдений огненный шар бушевал и делился, разбрасывал головни георгинов, воспылавших с велосипедное колесо, метал зажигалки-лилии и утыканные серной щепой астры, заваливал пылкими почтами – все передышки и разрядки видимого, впрягал в обставшие эспланаду винтороги-террасы – золотые туманности очерком в буйвола и в изюбря и, чтобы не голодали, подвешивал им на шею – тубы с растрескавшимся узором вереска – вереск трещин, а на жажду разгонял…

Физик привык устанавливать причинно-следственные связи, искать закономерности и решать сложные задачи. Желая помочь своему другу, он несколько месяцев строил гипотезы, проводил тестирование, изучал характер Музы и параметры внешней среды. Как раз накануне дня рождения Лирика, Физик и нашел ответ на вопрос: из-за чего иногда Муза не приходит к Лирику. Он с высокой долей достоверности установил, что во все те дни, когда Муза отсутствовала, на перекрестке возле дома Лирика не работал светофор. Это…

При таком прочтении романа одной из ключевых его сцен оказывается эпизод с пленным немцем-маляром. Из всех персонажей «Луны» лишь Юцер проходит это испытание, отделяя человека от функции. И София, — полагающая, что «немцев надо истребить до последнего», и Мали, уверяющая мужа, что «ненависть лечит», и поддерживающий их Гец переносят свое отношение к нацизму на немецкий народ, на его язык и культуру, оказываясь не в силах отделить Германию Гете от Германии Гитлера. Именно в этот момент определяется…

Потерял свои заводы дедушка еще до свадьбы: какой-то его друг — а ганеф — подсунул ему на подпись фальшивые векселя, и в одно прекрасное утро дедушка проснулся разоренным. И он не перенес этого и сошел с ума. И тогда его мишпоха привезла его в Краснополье, где никто ничего не знал о каких-то векселях и вообще никто раньше о дедушке не слышал: просто приехал молодой красивый человек с задумчивым взглядом и хорошим ихес, и засватала его за самую красивую девушку, дочку краснопольского ребе Цырул! И…

Он почувствовал, что вновь готов к близости с нею. Вот подобных ее слов, подобной ее улыбки было ему достаточно, чтобы желать ее третий, пятый, седьмой раз подряд. Хотя таким их отношениям исполнилось уже полных два года. Но длить дальше то восхитительное занятие, которому они предавались в машине, было уже невозможно. Уже опасно. Стас ушел за грибами часа два назад — и мог скоро вернуться. Мог и через час, и больше, но два часа — это то время, меньше которого он не ходил. Им, как правило, в…

А только делами всеми, подаяниями, храмовыми нуждами, строительством воскресной школы и прочим — ведала жена. Как ножом отсекла отца Валерия от мирских забот, но была, о чём знали немногие, благословлена. Деревенские роптали на строгую, ничего не прощающую женщину, кричать не умевшую, шипевшую страшнее змеи. Долго потом забывалось (но забылось и развеялось, как всякое зло), как оттаскала она за волосы девушку, вздумавшую побираться возле церкви, и как отхлестала по лицу мужичка, своровавшего досок,…

– Что же мне делать? Мне дали два дня в МГУ, чтобы я устроился на работу с лимитной пропиской. Иначе меня не примут на вечернее, – в голосе было отчаяние. Тётка сжалилась – у неё рос такой же шалопай, но он вовсе не горел желанием работать грузчиком, да и вообще работать, честно говоря, как, впрочем, и учиться. А этот надо же какой упорный. Худенький, кожа да кости, а туда же – грузчиком. Ну да, он же из этой… как её… Пензы. Иногородние – они страсть какие настырные, через асфальт прорастут. Мёдом…

Вадим попал на такое застолье впервые. И уходил с него неудовлетворенным. Ему показалось, что оно было лишь для затравки, настоящая гульба начнется после конторского междусобойчика. Но Сема куда-то слинял, разошлись и остальные, и Вадим остался на тротуаре у дверей конторы вдвоем с Люськой. Он нерешительно потоптался на месте, посмотрел на девушку. — Ну и что ты думаешь делать? — спросила Люська и он увидел в ее круглых глазах таинственную загадочность. — Засадить бы еще, — сказал Вадим, — да…

Во всяком случае, казалось, что музыка не требует от Биральбо ни внимания, ни напряжения мысли. Я заметил, что он следит глазами за обслуживающей столики светловолосой официанткой в форменном фартучке и иногда они обмениваются улыбками. Он сделал ей знак, и вскоре официантка поставила стакан виски ему на фортепиано. Манера игры Биральбо тоже изменилась за прошедшие годы. Я мало понимаю в музыке и никогда особенно не интересовался ею, но, слушая его тогда, в «Леди Бёрд», я с некоторым облегчением…

Но дух человеческий способен превозмогать любые трудности. Особенно упростилось газетное дело в мезозойскую эру благодаря великим открытиям и изобретениям. На мое время приходится прежде всего открытие силы тяжести. Как сейчас помню свои первые шаги в «Юрском вестнике», окончившем свое существование вместе с юрским морем. В те времена мы еще делали много лишнего, а деревья валили следующим образом: отрезали кусок за куском, начиная сверху, а потом с великой натугой тащили вниз. В лиасский период…

Дария потрогала синюю детскую шубку. Зашуршала целлофановая обертка. Так и не довелось извлечь. Сегодня, после наступления Нового года, надо вытащить весь этот бесполезный хлам во двор, на мусорку. Еще и запалить напоследок. А потом можно лечь в ванну и вволю орудовать ножом. Дария вернулась в кухню. В углу на табуретке мигала гирляндой полутораметровая елочка. У подножия записка Деду Морозу: «Спасибо за все, дорогой дедушка!». Каждый год на протяжении всего брака Дария загадывала только одно…

Днем я участвовала в очередной конференции. Когда она закончилась, всех присутствующих пригласили на грандиозный банкет. Возвращаясь к себе в номер, я изнывала от жажды и потому, едва переступив порог, бросилась в ванную, отвернула водопроводный кран и стала жадно из него пить. С языка упорно не сходил маслянистый вкус кильки. В зеркале я увидела свекольные пятна вокруг рта. Вообще-то, я не люблю корнеплоды, но, если они плавают в борще, я готова их расцеловать. На фоне прекрасных блесток жира, которые…

После смерти родителей Виктор остался жить у бабушки. Она видела только одним глазом и уже была на пенсии по инвалидности, поэтому с опекунством возникла целая проблема. Какое-то время она ходила по судам, доказывая свою состоятельность, потом её вроде как оставили в покое, но полного усыновления она так и не получила. Когда Виктору исполнилось семь лет, бабушка умерла, и его забрали в детский дом. Там он и пошёл в первый класс. Бабушку он помнил хорошо. Она была добрая и в то же время очень строгая,…

Пушкин, «Евгений Онегин» …Прошиб меня холодный пот до косточки, И я прошелся чуть вперед по досточке, – Гляжу – размыли край ручьи весенние, Там выезд есть из колеи – спасение! Я грязью из-под шин плюю В чужую эту колею. Эй вы, задние, делай как я! Это значит – не надо за мной, Колея эта – только моя, Выбирайтесь своей колеей! Высоцкий, «Выбирайтесь своей колеей!» *** Я…

«Бередить раны» Себерг начал сразу же, как взялся за перо. Больных вопросов современности он касается уже в своих первых повестях, явившихся, несмотря на разделяющее их время, в сущности, подготовкой к созданию «Пастырей». Герои и «Посторонних» и «Птичьего корма» — душевные и духовные импотенты, «не способные ни отдавать, ни брать», они «не хотят, не могут, не верят», это люди внутренне омертвелые, посторонние кипящей вокруг них жизни, не участвующие в ней. Как преодолеть эту «посторонность», как…

Воды Сайгона Волны Сайгона абсолютно счастливы. Они не помнят прошлого и не думают о будущем. Они живут только этим мигом, этой секундой, сейчас. «Так было — так будет», — поют они свою вечную песню. Убаюкивают: «Не плачь…» Счастье для них — пустой звук. Они счастливы уже тем, что стремятся вперед. Но через секунду, разбившись о берег, они начинают новый путь. И в этой бесконечности — вся их жизнь. И столько жизней прошло мимо них, и столько видели они, что слезы и смех, любовь и ненависть, жизнь…

июнь 2000 Муравейник Он шёл по улице… Куда? Он не знал. Вперёд… Мимо груд мусора, пыльных автомобилей, безликих коробок домов по грязи и лужам сквозь смог, повисший над улицами… Он чувствовал себя муравьём под серыми тучами, скрывающими от него небо. Муравьём в огромном муравейнике, который он ненавидел. Ненавидел всем своим существом и мечтал вырваться наружу, в другой мир — более светлый и радостный… Ему была отвратительна эта жизнь, этот город, эта страна, где все люди были на одно…

— Ты в спальне, в шкафу, смотрел? Ничего? А под шкафом пошарить не догадался? — принялся за свое Николай. — Помню, бабка однажды при мне что-то за этажерку прятала… Туда не заглядывал? Анатолий вяло отбивался: — Да шарил я под шкафом! И за этажеркой глядел. Нет там ничего! — Я так и думал, — Николай собрал лоб в солидную морщину. — Вот что, Толя: в погребе надо искать. Или на чердаке. Я там, правда, сто раз бывал, да как-то сильно не приглядывался… Тотчас встал и подался в коридор, Анатолий,…

Мужчына непрытоена любаваўся доннай Франчэскай. З таго цьмянага і настылага зімовага дня, калі ён убачыў яе ля калоны ў саборы святога Паўла і яна здалася яму ўвасабленнем самой маладосці, ён упершыню быў з ёю з вока на вока… Ён лічыў за шчасце так блізка бачыць гэты пяшчотны авальны твар з бездакорнымі прапорцыямі, чысты і высокі ад прыроды лоб, над якім не трэба было на два пальцы галіць валасы, як рабілі рымскія красуні, гэтае лёгкае золата валасоў, перахопленае ніткаю жомчугу, і вялікія, крыху…