Юмористическая проза

Коли Квінт Люцій Публікола, римський громадянин і патрицій, очуняв, то по дорозі, що стелилася ген з-під його очей, лежали дві довженні залізяки. Щось загуркотіло. Вперше член фамілії Люціїв на свої очі побачив товарний поїзд. Та Квінт Люцій Публікола був стоїк. — Непогані колісниці і чималенька їх купа,— похвалюючи промовив римський муж. — Та ледве чи Гай Люцій Цесар міг би підкрастися до галлів з таким торохкотінням і гуркотом. Сильне роздовбані колісниці. Оце сказавши, Квінт Люцій Публікола…

— Знаете ли вы, — злобно прошипел Заклятьин, — что я нашел у нее в столе записку от вас, правда, прямых указаний не дающую, но вы там называете мою жену на ты! Рукавов пожал плечами: — Какой же в этом ужас? Просто как-то в шаловливом настроении я назвал ее «ты» и теперь постоянно дразню ее этим. Мне было забавно, как она сердится. — Рукавов! — потупившись, тихо сказал Заклятьин. — Сегодня жена сама сказала мне, что вы ее любовник. Рукавов поднял одну бровь. — Вы… можете поклясться в этом?…

Один раз показывали фильм явно романтического содержания — про любовь китайца и русской девушки. Китаец был красивый, мужественный, а девушка — так себе. Честно говоря — замухрышка. Видно, лучше не нашли. Они ехали в поезде, за окном расстилались родные просторы, и голос сказал довольно чисто по-русски: — Поезд прибывает, стоянка пять минут. Так я понял, что они приехали в Советский Союз. И точно, показали вечный огонь, могилу неизвестного солдата, почётный караул и шелестящие берёзы. Девушка…

— Вы очень благородный человек, — сказал полицейский. Я сейчас же приступлю к составлению рапорта. Всего хорошего. Не дожидаясь следующей ночи, я позвонил в телефонную компанию. Я долго выслушивал автоматические инструкции и нажимал кнопки, но, в конце концов, мне всё-таки ответила живая девушка по имени Мэген. Она сердечно поблагодарила меня за то, что я пользуюсь услугами их компании, и мы перешли к делу. Я в самых ярких тонах описал свой испуг от звонка среди ночи, учащенное сердцебиение и последовавшую…

— Вы? Особенная какая-то. Пауза. Потом раздался притихший голосок Ольги Николаевны: — Странно. Это говорите не вы первый. — Ну, вот видите! Какие у вас красивые плечи. — Оставьте. Ну, так что же во мне особенного? — В вас есть какое-то обаяние. Меня влечет к вам. Ведь мы познакомились только нынче за обедом, a мне кажется, будто мы с вами знакомы давно-давно. — Какой вы странный. — Да… Меня все находят странным. Я не такой, как другие. — А какой же вы? — Какой? Да, знаете, долго…

Незапяткин всплеснул руками. — Господи, какой ужас! Кровь холодеет. — Еще бы. Конечно, есть опасности явные и есть тайные. Вот, например, вы сидите у окна. Знаете ли вы что сквозь невидимый простым глазом щели в раме все время тянет тоненький, как комариное жало сквозняк, который, как стальная иголочка, впивается в легкие. Легочные пузырьки, охлаждаясь, лопаются, появляются сгустки, кровохарканье и… — Что ж делать, — с бледной неискусно сделанной улыбкой возразил я. — Кому-нибудь, все равно,…

— Конечно, дядя… Если вы находите это для меня необходимым — я с сегодняшнего дня перестаю быть, как вы справедливо выразились, убийцей! Действительно, это, в сущности, возмутительно: питаться через насилие, через боль… Впрочем, этот ростбиф я могу доесть, а? — Нет! — энергично вскочил дядюшка, хватаясь за ростбиф. — Ты не должен больше ни куска есть. Нужно мужественно и сразу отказаться от этого ужаса! — Дядя! Ведь животное это все равно убито, и его уже не воскресить. Если бы оно могло зашевелиться,…

Борис Кузнецов Партийное собрание …Партийное собрание института, даже, если быть более точным, не института, а ленинградского филиала одной московской геофизической «конторы», происходило в отделе картографии, в узкой, плохо освещенной комнате, гордо именовавшейся актовым залом. Экспедиционный сезон еще не закончился, поэтому народу собралось не много, человек двадцать или двадцать пять. Вопросов, как обычно, было несколько. Ну, как это принято осенью, подготовка загородных объектов к зиме,…

— (Гм… гм… да… это становится утомительнымъ). Въ нкоторыхъ случаяхъ это слдовало бы производить посредствомъ дубины; но обыкновенно это длается такъ, что интервьюеръ предлагаетъ вопросы, а интервьюируемый отвчаетъ на нихъ. Это теперь очень принято. Не позволите-ли мн предложить вамъ нсколько вопросовъ, которые могли бы освтить наиболе важные моменты изъ вашей прошлой общественной и частной жизни? — О, съ удовольствіемъ… Вотъ только… у меня… ужасно скверная память, но я надюсь, что вдь это не иметъ…

Вошли мы в купе, поезд тронулся, сидим, едем. Напротив – эстонка и эстонец, настоящий, тоже, конечно – в пиджаке, в галстуке и с черным кейсом. А мы, надо заметить, друг друга решили в Таллинне называть не Серега и Яша, а Сергей Юрьевич и Яков Викторович. Вот я и говорю: – Сергей Юрьевич, не желаете ли по чуть-чуть? Серега говорит: – Отнюдь, Яков Викторович. Я говорю: – Господа эстонцы. А вы не желаете по чуть-чуть? Ну, конечно, я по-другому как-то к ним обратился, не по национальному признаку.…

В пограничных войсках СССР хоть и был протекционизм, но параллельно оценивались и профессиональные качества офицеров. Отец, будучи из крестьян, достойно зарекомендовал себя на службе на Дальнем Востоке и Риге и в конечном итоге был переведен в Москву. В столице я почувствовал ущербность на фоне модно одетых одноклассников, родители которых имели возможность выезжать за границу. Взрослеющему организму хотелось дружбы, и не только с мальчиками… Видика, двухкассетника и жвачки у меня не было, поэтому…

Теперь, когда я приезжаю в гости к любимой писательнице, мопсы бегут ко мне на встречу, я расплываюсь в улыбке и начинаю с ними играть, забывая обо всем на свете. Даже кот Сан Саныч, который прячется от всех и не выходит, когда в доме посторонние люди, как-то привык ко мне и иногда стал появляться, удостоив меня своим вниманием. Дарья Аркадьевна – удивительной доброты человек и гостеприимная хозяйка. Никогда не забуду одну из первых встреч с Ириной Аллегровой. Это был Кремль. В тот день судьба…

— В Америке! Знаю! Он трамвайным кондуктором! — Правильно! Скажи теперь, где находится город Тимбукту. — Тимбукту?.. Тимбукту находится… Он находится… Там… — Где там? На Сухаревке, Что ли? — Забыл! — честно признался Володька. — Мало ли что забыл! Ты припомни. Куда драпанул Исай Григорьич? — Ага! Исай Григорьич, который эмигрант? Знаю! Тимбукту находится в Африке. — Великолепно! Теперь перейдем к другому методу: Какая страна и какой в ней главный город, куда ссыпалась Варвара Петровна?…

Рисунок Юрия Диденко Николай Боков с протоколом обыска. Москва. 1974 Николай Боков Тридцать… а теперь и сорок лет спустя Заниматься самиздатом в Париже спокойнее и удобнее, чем в Москве 1970-х. Но зато и резонанс тогда был другой. Точнее, тогда-то и бывал резонанс, о котором мечтает западный писатель, когда говорит об «удовольствии писать и о счастье быть прочитанным». Применительно к Самиздату, эту формулу можно дополнить «радостью и риском быть перепечатанным…

МОЖНО ЛИ НЕ СТАТЬ КАРПОМ, ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СТАНИСЛАВЕ ЗЕЛИНСКОМ Наверное, книга эта кому-то может показаться странной. Тем более что почти все истории, собранные в ней, происходят неведомо где, а порой даже и неведомо когда. В какой-то стране, очень похожей на Польшу, но вроде бы и совсем не в Польше, хотя их автор, Станислав Зелинский, известный и охотно читаемый на берегах Вислы писатель. В какое-то знакомое время, очень похожее на наше, но вроде бы и когда-то в далеком будущем или вообще…

Азиатка: - Тогда мы хотя бы не голодовали, еда была в изобилии. Хипстер: - Сплошные химикаты, ничего натурального и полезного, едой даже назвать стыдно! Азиатка: - Раньше было лучше! Зачем вообще нужен этот чертов ФемКом?! Не завидую ей. Открытая критика власти не кончается ничем хорошим. Кассир: - Алло, полиция, враг народа на Энгельс Стрит, магазин «Джоконда», осквернение священного ФемКома. Повяжут девушку как миленькую. А что бывает с заключенными дальше – никто не знает. Известно…

А вот еще был случай. Отправилась компания на Миссисипи порыбачить. Одного в лагере оставили за повара. Возится он у костра, а тут гром как грянет. От испуга человек на себя целую бутыль кукурузного масла вылил. Рука дрогнула. И такой он стал скользкий, что налетевший смерч никак его ухватить не мог. Крутит, крутит, а тот все выскальзывает. Пришлось смерчу на берег за песком сгонять, чтобы человека как следует обсыпать. Только после этого унес беднягу за добрую сотню миль. В Фейеттвилле, в Арканзасе,…

— Двойки, конечно, тоже придётся получать. Но так, чтоб привычки не было. Сборы набирают обороты Вовка неторопливо собирался в школу, напевая песню группы «Летящие»: …Отправляюсь в дальние полёты, Сборы набирают обороты… — На таких оборотах, как у тебя, в школу и к вечеру не попадёшь, — заметила мама. — Поживей пошевеливайся! Вовка запел энергичнее: Ждут меня лихие повороты, Сборы набирают обороты! Прибежала из кухни бабушка: — Ты на часы…

По проторенной колее… На следующий день Ваня пришел в райисполком в «Отдел регистрации рождений и смерти». Начальница отдела, Марья Ильинична Красноперова, была дама в цветущем возрасте Бабы Яги. Примерно так и выглядела, но тщательно скрывала это за модной прической, заграничным костюмом и косметикой, как у гейши. Когда она увидела Ивана, то у неё даже усы затряслись! Марья немедленно вызвала служебную «Волгу» и увезла парня на свою дачу… На следующее утро Марье Ильиничне было не до работы!…

- Герман сказал, что ты пьешь вторую неделю… - Опять наябедничал! – сказал Никита, зло сверкая глазами. – Все, что не скажешь ему, все разболтает, бабская натура… Антон закурил, он не знал, как образумить друга. Честно говоря, он в первый раз выступал в роли наставника, всю жизнь все учили его, ему читали нотации все, кому не лень, но оно и понятно, Антон был гуляка еще тот, весьма легкомысленная личность. Но чтобы Никита вдруг стал скатываться с катушек, это была вообще полная ерунда. Никита…