2666

Первого июня Сабрина Гомес Деметрио пятнадцати лет пришла пешком в больницу Мексиканского института социального страхования имени Херардо Регейра — она обратилась туда с многочисленными ранениями холодным оружием и двумя пулевыми ранениями в спине. Ее тут же положили в реанимацию, где через несколько минут она скончалась. Перед смертью она мало что успела сказать. Назвала свое имя и улицу, на которой жила с братьями и сестрами. Сказала, что ее заперли в «субурбане». Сказала что-то о мужчине с лицом свиньи. Одна из медсестер, пытавшихся остановить кровотечение, спросила, этот ли мужчина ее похитил. Сабрина Гомес сказала: жаль, что я больше братиков и сестричек не увижу.

В июне Клаус Хаас обзвонил журналистов и в тюрьме Санта-Тереса собрал пресс-конференцию, на которую пришли шесть газетчиков. Адвокат отсоветовала ему что-либо устраивать, но Хаас к тому времени, похоже, потерял над собой контроль (а ведь ему долгое время удавалось держать себя в руках) и не терпел возражений. Он не сообщил ей, какая тема будет у пресс-конференции. Только сказал, что у него теперь есть некая информация, которую он хочет сообщить широкой ­публике. Пришедшие журналисты не ожидали никакого нового заявления, и уж тем более не ожидали, что он прольет свет на темный колодец, в который превратилось регулярное появление покойниц в городе, или в пригородах, или в пустыне, что как в железном кулаке сжимала Санта-Тереса; пришли же они только потому, что в конечном счете Хаас и мертвые женщины — это была всегда актуальная новость. Большие периодические издания столицы никого не прислали.

В июне, через несколько дней после того, как Хаас по телефону пообещал журналистам сенсацию (так и сказал — сенсацию), обнаружили мертвой рядом с шоссе на Касас-Неграс Аурору Ибаньес Медель, об исчезновении которой пару недель назад информировал полицию ее муж. Ауроре Ибаньес было тридцать четыре года, и она работала на фабрике «Интерзоун-Берни»; у нее осталось четверо сыновей, самому старшему исполнилось четырнадцать, самому младшему — три, она с семнадцати была замужем за Хайме Пачеко Пачеко, механиком, на момент исчезновения жены безработным в результате сокращения рабочих мест на «Интерзоун-Берни». Как заявил судмедэксперт, смерть наступила в результате удушения, и на шее женщины, несмотря на то, что прошло много времени, все еще виднелись типичные для удушения повреждения. Подъязычная кость была не сломана. Возможно, Аурору насиловали. Делом занимался судебный полицейский Эфраин Бустело, консультировал его Ортис Ребольедо. Расспросив людей из ближайшего окружения жертвы, арестовали Хайме Пачеко, который на допросе сознался в совершении преступления. Мотивом, сказал Ортис Ребольедо прессе, послужила ревность. Никакой конкретно, а все мужчины скопом, с которыми она могла пересечься,— ситуация для него была новая и невыносимая. Бедняга Пачеко подумал, что жена собирается его бросить. На вопрос, какое транспортное средство он использовал, чтобы увезти обманом свою жену за тридцатый километр шоссе на Касас-Неграс или избавиться от трупа на этом шоссе, так как следователи подра­зумевали, что он убил ее в другом месте (об этом Пачеко не стал ничего говорить, несмотря на жесткость допроса), муж заявил, что ему дал на время машину, «койот» 87-го года выпуска, желтый с изображением алого пламени по бокам, друг, и этого друга полиция не нашла или не искала с должным усердием.

Рядом с Хаасом, с прямой спиной и глядя перед собой, словно бы в уме ее прокручивались картины изнасилования, сидела адвокат, а вокруг расселись репортеры из «Северного вестника», «Голоса Соноры», «Трибуны Санта-Тереса», всё местных газет, и представители «Независимой Финикса», «Сонорца Эрмосильо» и «Расой Грин-Вэлли», тонкой газетки, выходящей раз в неделю (а иногда и в две, а порой и в месяц), которая выживала практически без рекламы исключительно благодаря подписке чикано из низшего среднего класса на территории между Грин-Вэлли и Сьерра-Виста, бывших батраков, сейчас живущих в Рио-Рико, Кармен, Тубаке, Соноите, Амадо, Сауарита, Патагонии и Сан-Хавьер; так вот, газетенка печатала исключительно статьи о преступлениях, чем ужаснее, тем лучше. Фотограф пришел только один — Чуй Пиментель из «Голоса Соноры», и он держался за кругом журналистов. Время от времени открывалась дверь и появлялся тюремщик, который посматривал то на Хааса, то на адвоката — мол, не нужно ли чего. Адвокат один раз попросила воды. Тот кивнул, сказал «минуточку» — и исчез. Довольно быстро он появился с двумя бутылками воды и несколькими холодными банками с прохладительными напитками. Журналисты поблагодарили и практически все, за исключением Хааса и адвоката, которые предпочли воду, решились взять по банке. Какое-то время никто ничего не говорил и все пили.

В июле нашли тело женщины, оно лежало в сточной канаве к востоку от района Майторена, недалеко от грунтовой дороги и линии высоковольтных передач. Женщине было двадцать-двадцать пять лет, и, согласно заключению судмедэкспертов, ее убили примерно три месяца тому назад. Руки ее были связаны за спиной пластиковой веревкой, какую используют для больших свертков. На левой руке сохранилась черная длинная перчатка выше локтя. Кроме того, это была не простая дешевая перчатка, а дорогая, бархатная, из тех, что носят звезды экрана. Сняв ее, следователи обнаружили два кольца: одно на среднем пальце, серебряное, и другое — на безымянном, тоже серебряное, с изображением змеи. Также на правой ноге сохранился мужской носок марки «Трейси». И самое удивительное: вокруг головы был обвязан на манер странной, но не невозможной шляпы черный бюстгальтер хорошего качества. Более ничего из одежды на трупе не было, равно как и документов, позволявших установить личность женщины. Дело после прохождения необходимых формальностей передали в архив, а тело сбросили в общую могилу в Санта-Тереса.

В конце июля власти Санта-Тереса вместе с властями штата Сонора пригласили в город следователя Альберта Кесслера. Когда новость дошла до журналистов, некоторые из них, особенно в Мехико, задали мэру Хосе Рефухьо де лас Эрасу вопрос: не является ли приезд экс-агента ФБР молчаливым признанием того, что попытка расследовать дело силами мексиканской полиции провалилась? Лиценциат де лас Эрас ответил, что ни в коем случае, сеньор Кесслер приезжает в Санта-Тереса прочитать четырнадцатичасовой курс повышения квалификации для специально отобранной группы учеников из числа лучших полицейских Соноры, и Санта-Тереса была выбрана, а Эрмосильо, скажем, нет, потому что город показывает опережающее индустриальное развитие, но также имеет грустную славу места, где происходят серийные убийства — бедствие, дотоле не знаемое или мало знаемое в Мексике, и они, государственные власти, хотели бы справиться с ними, а что лучше поможет избавиться от бедствия, чем корпус специально обученных полицейских?

Я вам скажу, кто убил Эстрелью Руис Сандоваль — девушку, в чьей смерти меня несправедливо обвиняют, сказал Хаас. Это те же люди, что убили по меньшей мере тридцать других девушек из этого города. Адвокат Хааса склонила голову. Чуй Пиментель сделал первый снимок. На нем видны лица журналистов, которые смотрят на Хааса или пролистывают свои заметки — причем без интереса и какого-либо энтузиазма.

В сентябре за мусорными баками на улице Хавьер Паредес, что между районами Феликс Гомес и Сентро, было найдено тело Аны Муньос Санхуан. Тело лежало полностью обнаженным и на нем виднелись следы удушения и насилия — все это впоследствии подтвердил судмедэксперт. Следствие в дальнейшем установило ее личность. Ана Муньос Санхуан жила на улице Маэстро Кайседо в районе Рубен Дарио, где делила дом с тремя другими женщинами, возраст — восемнадцать лет, место работы — официантка в кафетерии «У дуба» в историческом центре Санта-Тереса. Об ее исчезновении в полицию не заявляли. Последний раз видели в компании трех мужчин с прозвищами Обезьяна, Тамаулипас и Старуха. Полиция попыталась их отыскать, но они как сквозь землю провалились. Дело передали в архив.

А кто конкретно приглашает Альберта Кесслера, спросили журналисты. Кто будет оплачивать услуги сеньора Кесслера? И сколько ему собираются заплатить? Это будет город Санта-Тереса или штат Сонора? Откуда собираются взять денег для гонорара сеньору Кесслеру? Из бюджета Университета Санта-Тереса, из черной кассы полиции штата? Вложатся ли в это дело частные лица? Стоит ли за визитом знаменитого американского следователя какой-нибудь меценат? И почему сейчас, именно сейчас, привезли эксперта по серийным преступлениям, почему его раньше не приглашали? А что, в Мексике нет своих экспертов, которые могли бы консультировать полицию? А что, профессор Сильверио Гарсия Корреа, к примеру, недостаточно хорош? Разве не стал он лучшим психологом выпуска столичного университета? Разве не получил магистерскую степень в Университете Нью-Йорка и еще одну магистерскую степень в Стэнфорде? Разве пригласить профессора Гарсия Корреа было бы не дешевле? С точки зрения патриотизма разве не лучше было бы поручить расследование мексиканского дело мексиканскому, а не американскому специалисту? И кстати, а следователь Альберт Кесслер говорит по-испански? А если нет, кто ему будет переводить? Его собственный переводчик или ему здесь подыщут нашего?

Хаас сказал: я провел расследование. Сказал: на меня работали информаторы. Сказал: в тюрьме рано или поздно узнаешь все. Сказал: друзья друзей — твои друзья, и они рассказывают интересные вещи. Сказал: друзья друзей друзей действуют в очень широком радиусе и оказывают тебе услуги. Никто не засмеялся. Чуй Пиментель продолжал делать снимки. На них видна адвокат, похоже, готовая расплакаться. От злости. Взгляды журналистов — взгляды рептилий: они неподвижно смотрят на Хааса, который водит взглядом по серым стенам, словно бы в трещинах цемента зашифровал свой сценарий. Имя, говорит один из журналистов — говорит шепотом, но все всё слышат. Хаас перестал смотреть на стены и обратил внимание на заговорившего репортера. Но вместо прямого ответа снова объявил себя невиновным в убийстве Эстрельи Руис Сандоваль. Я не был знаком с ней. Затем он закрыл лицо ладонями. Красивая девушка, сказал он. Хоть бы я знал ее. На него накатывает дурнота. Он представляет себе заполненную людьми улицу на закате, и эта улица постепенно пустеет, пока на ней не остается только одна припаркованная на углу машина. Затем темнеет, и Хаас чувствует на своей ладони пальцы адвоката. Слишком толстые, слишком короткие. Имя, произнес другой журналист, без имени все это бесполезно.

В сентябре на пустыре в районе Сур нашли завернутое в одеяло и черные пластиковые пакеты обнаженное тело Марии Эстелы Рамос. Ноги у нее были связаны проводом, на теле остались следы пыток. ­Делом занялся судебный полицейский Хуан де Дьос Мартинес, он установил, что труп сбросили на пустырь между полуночью и половиной второго ночи на субботу: все остальное время на пустыре встречались продавцы и покупатели наркотиков, а также компании подростков — послушать музыку. Сравнили показания свидетелей и выяснили, что по той или иной причине между двенадцатью и половиной второго там никого не было. Мария Эстела Рамос проживала в районе Веракрус, а в тех местах не появлялась. Ей было двадцать три года, еще у нее остался сын четырех лет, и она делила дом с двумя подругами по работе на фабрике, причем одна сидела без работы, потому что, как она объяснила Мартинесу, попыталась организовать профсоюз. Нет, вы представляете? — сказала она. Меня выгнали за то, что я потребовала соблюдать мои рабочие права. Судейский лишь пожал плечами. И спросил, кто теперь будет заниматься сыном Марии Эстелы. Я, ответила несостоявшаяся профсоюзная деятельница. Других родственников, бабушек или там дедушек у пацана нет? Не знаю, ответила женщина, но мы попытаемся выяснить. Судмед­эксперт в заключении указал, что смерть наступила в результате удара тяжелым предметом по голове, а также у жертвы были сломаны пять ребер, а на теле имелись несколько поверхностных ножевых ранений в области плеча. Ее насиловали. Смерть наступила по меньшей мере за четыре дня до того, как наркоманы нашли тело среди мусора и сорняков пустыря Сур. Подруги засвидетельствовали, что у Марии Эстелы был парень, которого прозвали Китайцем. Настоящего имени его никто не знал, но зато знали, где он работает. Мартинес отправился на его поиски в москательную лавку в районе Серафин Гарабито. Спросил, здесь ли работает Китаец, ему ответили, что человека с таким именем они не знают. Описал его со слов подруг Марии Эстелы, но ответ оставался неизменным: здесь никогда не работал человек с таким именем и с такой внешностью — ни за прилавком, ни на складах. Мартинес задействовал своих информаторов и в течение нескольких дней прицельно искал его. Но это было все равно что гоняться за призраком.

Сеньор Альберт Кесслер — широко известный профессионал, сказал Гарсия Корреа. Сеньор Кесслер, как мне рассказали, был одним из первых специалистов, занимавшихся составлением психологических профилей серийных убийц. Я так понял, он работал на ФБР, а ранее работал либо на американскую военную полицию, либо на военные спецслужбы,— что, по сути, конечно, оксюморон, ибо какие агенты из вояк, согласитесь, сказал преподаватель Гарсия Корреа. Нет, я не чувствую себя обиженным или несправедливо обойденным в связи с тем, что эту работу не поручили мне. Власти штата Сонора прекрасно меня знают: они понимают, что я из тех людей, что поклоняются единственной богине — Правде. Нас, мексиканцев, слишком просто загнать в тупик. У меня волосы дыбом встают, когда я слышу или читаю в газетах кое-какие прилагательные, кое-какие славословия столь низкого пошиба, что кажется — их изрыгнула стая взбесившихся обезьян, но нет, это не обезьяны, это мы, хотя с годами, конечно, привыкаешь. В этой стране быть криминалистом — это как быть шифровальщиком на Северном полюсе. Это все равно что быть ребенком в банде педофилов. Это как быть тупым в стране глухих. Это все равно что быть презервативом в царстве амазонок. На тебя плюют — ты привыкаешь. На тебя смотрят свысока — ты привыкаешь. Исчезают все твои сбережения, все, что всю жизнь копил на старость,— ты привыкаешь. Твой собственный сын тебя подставляет — ты привыкаешь. Если приходится работать во время положенного по закону отдыха — ты привыкаешь. А если тебе еще и зарплату понижают — все равно привыкаешь. А если хочешь округлить сумму зарплаты, тебе приходится работать на адвокатов-жуликов и продажных детективов — ты привыкаешь. Но лучше, чтобы вы это не вставляли в статью, ребята, а то меня с работы погонят, сказал преподаватель Гарсия Корреа. А сеньор Альберт Кесслер, как я вам говорю,— весьма известный в своей области исследователь. Насколько я понял, он работает с компьютерами. Интересно, что он с ними делает. Также он выступает консультантом в некоторых боевиках. Я не видел ни одного такого фильма — давно не хожу в кино, а голливудский мусор тоску навевает. Но, как мне сказал внук, это веселые фильмы, в которых всегда побеждают хорошие парни, сказал преподаватель Гарсия Корреа.