7 Заклинатели

– Я...

"Молчи и думай сам"

***

Жонглер быстренько вылез и направился в центральную камеру. Он повалился на что-то шуршащее, пружинистое - и увидел себя в некоем могучем и древнем лесу.

Под самым толстым дубом сидело огромное существо, похожее и на человека-силача, и на мартышку. Это был мужчина, черный и весь волосатый, с заросшим лицом, но без хвоста, очень коротконогий и с мощными длинными ручищами. Голову сего мужа украшали такие гребни, каких не было и на шлемах грабителей, которых чуть раньше видел Шванк. Обезьян собирал желуди, давил их в кулаке и бесцельно отбрасывал полученные крошки.

Листья дерев светились, в основном белым и золотом. Большие капли света все стекали с ветвей и взлетали в небо, там растворялись. Шванк круто взлетел и начал взбираться в воздух, но чудесные капли быстро терялись из виду.

Одна, чуть голубее прочих, скатилась вниз, к ногам обезьянища. Тот раскрыл крошечные глазки и подцепил ее. Потом совсем по-человечески взял в неловкие руки и принялся оглаживать, уплотняя. Появилось сначала горячее маленькое, а потом и большое темное ядро. По его поверхности разлилась синева, проявились моря и континенты. Воды и земли мерцали, затянутые тоненькой туманной пленкою воздуха; в ее толще завертелись облачные спирали.

На голову играющего капнуло еще, золотом. Эта капля была и много меньше первой, и неизмеримо больше, размер ее не поддавался определению, был неуловим. Обезьян схватил ее, облапил, зашипел сквозь зубы и выронил вместе со своею первой игрушкой. Они опали, покатились и заняли какое-то определенное положение с общим центром. Чудовище прыгало на месте и шипело, потряхивая обожженными руками. Золотая капля, сердясь, играла клочьями, струями, дугами слепящего пламени и более темного раскаленного вещества.

Обезьян тупо смотрел. Подобрав двумя пальцами маленькую тусклую капельку, он залепил и ее туда же; она завертелась вокруг синей капли, отбрасывая серебристый свет.

Обезьян сцапал еще несколько светящихся шаров, добавил и их клочкастому светилу. Получился огненный шар, окруженный спутниками. Шар и светящиеся обручи, и все это сейчас помещалось в его ладони. Обезьян подбрасывал свою поделку, и она не рассыпалась. Ловил, давил, но она оставалась целой и изящной, не проминаясь. Потом попробовал на зуб, и не произошло ничего.

Никак его игрушка не хотела слушаться. Тогда творец бросил ее и немного попинал ногами. Это было трудно, ноги не хотели отрываться от земли, и ему надоело.

Тогда он сел, широко раздвинул неловкие ноги, подергал себя за член и хрипло заорал.

Его брошенную игрушку тотчас облепили какие-то мелкие существа.

Он встал и пошел, опираясь на кулаки, на бурые толстые костяшки.

Его остановила черная лужа. Он посмотрел вниз, увидел свое отражение и опять пронзительно заорал, ударяя себя кулаками в грудь, разбрасывая ветви.

Усмехнулась женщина, и по поверхности лужи побежали частые круги. Обезьян быстро успокоился и смотрел теперь с любопытством. Из лужи вытянулась и поднялась пара тонких женских ручек, потом вторая; колени и ножки распахнулись, играя бликами на черном; показались, приподнявшись, и маленькие груди. Обезьян, сопя, подошел, и она захватила его в объятия. Он упал на живот, растопырив ноги, и тут же начал совокупление.

Система из шаров света ускорила вращение, чуть взлетела и застыла, вертясь. Так стоит волчок: чем быстрее двигается, тем надежнее стоит, покоясь. От пламенных клочьев светила отскакивали мельчайшие капельки и тут же превращались в людей. Искры, отброшенные спутниками, становились иными существами. Все это падало обратно и населяло шары, даже само светило, средоточие огня.

А к совокупляющейся паре сбежались уродливые мелкие существа, зарычали, заскулили, завизжали.

Обезьян кончил и сел. Женские пальчики стали щупальцами, схватили по горсти существ и утопили, а потом потянулись к шарам - кое-что, созданное из светов, к ним прилипло и растворилось в густой черноте. Обезьян все пытался оторвать задницу и ладони от поверхности, что казалась податливой и жидкой, но прилип крепко и начал вязнуть. Он взвизгнул и рванулся, но тщетно - упал. Теперь он лежал на спине; только задранные ноги его были пока свободны.

Тогда к лежащему подбежало самое крупное существо - с головою льва, хвостом змеи, туловищем волка, на четырех орлиных лапах, со сложенными темными крыльями на спине - и как следует укусило, куда смогло дотянуться. Любовник черноты зарычал гулко и грозно, ударил ладонью, разбрызгав грязь, но кусачий увернулся и отскочил. Обезьян злобно ревел, и ему вторили уродливые существа, создав свой безобразно-гармоничный хор.

Львиноголовый в зубах принес систему светил. Обезьян потянулся и отобрал ее. Дивный его волчок попытался взлететь и смог приподнять создателя над черною грязью. Творец высвободил вторую руку, ухватил полезную игрушку покрепче. Смог выпрямиться, сел величественно.

Слуга с головою льва упал брюхом вверх и улыбался у его ног, задрав все четыре птичьих лапы. Чернота, грязная гидра, пока что втянула щупальца.

На лес опустились сумерки, Шванк вспорхнул и опустился у крышки последнего люка.

– Боги мои, неужели они поклонялись этим?!

"Ну уж нет! Они их ненавидели, как Панкратий - ту богиню. А твои деды их всех без разбору боятся"

– Так люди были...?

"Да. Твои предки"

– Но кто их боги?

"Следуй дальше, взыскующий!"

Шванк, человек, спустился по лестнице в последнюю камеру. Там не было ничего, кроме широкой пустой лестницы, созданной из светов. Самые нижние ступеньки горели цветами радуги, а дальше пылали оттенки, видимые лишь птицам, не людям.

Шванк взлетел, но встречный ветер помешал ему даже приблизиться к лестнице. Упав, он ступил на полосу красного света, боясь сгореть тотчас же. Но свет удержал, а ступень превратилась в бесконечную прямую дорогу. Он сделал осторожный шажок, и тут нога провалилась в свет.

Шванк взлетел и встал у подножия, не двигаясь никуда. Лестница переливалась и искрилась.

Ослепленный, он отступил в сторону и увидел, как его народ - самые молодые, бедные и ничтожные - торопятся в своих кибитках убраться подальше на запад. Погоняют серых волов, но волы всегда ходят медленно...

А розовые сады, душистые луга, рощу священных олив и оставшихся в живых брошенных младенцев и кастратов скупил богач, одетый в зеленый плащ с изумрудами на подоле. Его широкий воротник сплели неведомые старые мастера - из множества прутков червонного золота...