Дитя леса

Когда глаза перестали различать буквы, я потушила лампу, подкинула дров в печку и свернулась калачиком на той стороне кровати, где спала мама.

«Я всё сделала не так. Да, нашла дорогу до города и даже сумела прожить там целый год, но если бы ты только знала, мама, какую цену мне пришлось заплатить. Сладкий вкус свободы – так, кажется, говорят? Нет в нём сладости. Да и свободы тоже».

Когда на рассвете я открыла глаза, мне показалось, что я не спала этой ночью вовсе. Меня одолевали тревожные сны и размытые образы. Я видела двух мужиков, которые пинали меня, лежащую на земле. И Егора, убегающего прочь. Мне не было больно или страшно. Только горько. Оттого, что во мне слишком мало ярости и злобы, чтобы встать и дать отпор.

Окна залепил туман, настолько плотный, что я успела испугаться: не завладела ли миром пустота. Мне стало хуже. Я чувствовала себя разбитой, слабой и ни на что негодной. Ничего не хотелось. Даже есть. Но повинуясь зову мочевого пузыря, я сползла с кровати, накинула на плечи проеденный молью мамин кардиган и вышла на крыльцо.

Замерла на несколько секунд от нахлынувшего ощущения: я плыву в утлой деревянной лодчонке по жемчужно-серому то ли морю, то ли небу, вокруг – застывшие волны-облака, впереди – бесконечность. И ни одной живой души вокруг.

Сколько ещё я продержусь вот так, на рыбе и пустом чае? Да не всё ли равно…

Мой взгляд упал на какую-то вещь, лежащую на ступеньках, и я вздрогнула от неожиданности – вчера там ничего не было.

Сделав пару шагов и наклонившись, я различила заячью тушку. Прикоснулась к ней: она была ещё тёплой. Пулевого отверстия я не нашла, но поняла, что зверёк умер не своей смертью, скорее всего был пойман в силок.

Я осторожно огляделась, боясь увидеть удаляющийся силуэт незваного гостя, но туман, окутавший двор, деревья и горы, надёжно скрыл следы того, кто прокрался на мою территорию и оставил добычу. Но зачем?

Чтобы я не умерла от голода.

Суп из зайчатины получился потрясающе вкусным. Я могла бы есть его три раза в день. Каждый день. Много лет подряд. И неважно, что в нём не было ничего кроме мяса, воды и соли.

Ложка замерла в руке. Я вспомнила день, когда после той страшной, голодной зимы отец принёс первого зайца, и мы сварили из него такой же суп. Что это – совпадение или знак?

Мама хотела, чтобы я ни в чём не знала нужды, и отправила меня в город, но я вернулась и снова едва не умерла от голода. Какая злая ирония!

Я легла в свежую постель, сытая и уставшая, и твёрдо решила, что на следующий день возьмусь за ум и начну новую жизнь. Поставлю силки в лесу, посажу зелень и овощи, буду ходить на рыбалку, собирать грибы. Составляя план действий, я незаметно соскользнула в крепкий целительный сон.

Глава 2. Джемма

– Чёрт! – Ноготь выгнулся наружу. Я скривилась и засунула палец в рот.

Но стоило боли утихнуть, поняла, что не ошиблась: в берестяной шкатулке, в которой родители хранили деньги, имелось второе дно. Потянув за отошедший уголок красной бархатной обивки, я обомлела. Под ней лежала плотно утрамбованная стопка тысячных рублёвых купюр.

Мне не разрешали притрагиваться к шкатулке, но сейчас, держа её в руках, я отчётливо вспомнила, что однажды уже доставала отсюда, из верхнего, непотайного отделения деньги. Когда это было? Я вытащила стопку, поднесла к носу. Пахло затхлостью. Тонкая зелёная резинка, удерживающая купюры, лопнула. Я пересчитала деньги. Двести тысяч рублей.

Откуда столько? Почему родители не забрали их, когда уезжали? Могу ли я их потратить? Мне нужна тёплая одежда на зиму. Дрова. Запас продуктов. Список желаний рос с каждой секундой.

Я аккуратно сложила деньги, вернула их в шкатулку и засунула её в самый дальний угол верхней полки, между томами медицинской энциклопедии.

– Что ж, пока я здесь за старшую, решать мне. Куплю самое необходимое, а остальное сохраню. Думаю, вы только обрадуетесь моей рассудительности.

Как же удачно я решила протереть пыль с книг!

На меня внимательно смотрели две пары крошечных глаз-бусинок, словно их хозяйки прикидывали, стоит ли мне доверять.

– Ну что, удобно вам тут?

Я ещё раз оглядела курятник. Сухо, тепло, просторно. Когда-то мы держали десяток кур, но я смогла купить только двух коричнево-рыжих молодух – и тех еле дотащила. Всю дорогу они кудахтали и толкались в рюкзаке, а когда куриное недовольство зашкаливало, даже щипали меня за плечи, высунув наружу вертлявые головы.

– Ты будешь Карамелькой, а ты – Ириской, согласны? Вот и отлично. Ведите себя хорошо и не грустите, я скоро вернусь.

Выйдя наружу и плотно прикрыв за собой дверь, я тут же увидела у ног чёрно-белое существо, виляющее хвостом, и вздрогнула от неожиданности.

– Вот же чудо лохматое! Ты так и не ушла?

Худая и резвая дворняжка увязалась за мной на выходе из города и проводила до самого дома. Я была уверена, что она испарится так же внезапно, как появилась, но нет, псина крутилась поблизости и всячески выражала радость от моего присутствия. Разве так бывает, чтобы собака сама выбирала себе хозяина? Да и откуда вообще она взялась?

Невольно улыбнувшись, я пошла к домику и устало присела на верхнюю ступеньку крыльца. Ноги и руки гудели от напряжения. За год жизни в городе я совсем отвыкла от физических нагрузок, и двадцать пять километров пешком чуть не убили меня. А ведь я всего лишь купила двух куриц и немного продуктов. Сколько ещё раз мне придётся туда сходить? Жаль, нельзя заказать доставку.

К деду Матвею я тоже зашла. Он странно покосился на меня и, пожевав седые усы, гулко пробасил, что уж пару лет как Ивана не видал. Я так ничего и не узнала.

Из размышлений меня вырвало короткое «гав». Дворняжка села чуть поодаль, словно не хотела показаться навязчивой, но смотрела прямо на меня и явно чего-то добивалась.

– Ты хочешь есть?

Она подскочила, завиляла хвостом.

Вздохнув, я пошла в дом, открыла только что купленную банку тушенки, выложила мясо в миску и поставила у крыльца. Через минуту она была вылизана до блеска.

– Молодец. Я пошла спать. А ты иди домой. У тебя же есть дом?

Я присела на корточки и потрепала её по голове. Странное существо.

Я назвала её Джеммой, как героиню «Овода» Лилиан Войнич, романа, который обожала с детства, и над которым рыдала каждый раз, когда перечитывала. Ей сразу понравилось это имя. Белая, с чёрными пятнами по бокам, мягкими шелковистыми ушами и влажным носом дворняжка постоянно держалась поблизости, но вела себя со сдержанным благородством, как будто не я стала её хозяйкой, а она присматривала за мной. Что ж, может, так оно и было.