Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Нтъ, нтъ, сказалъ Мерлинъ; здсь, на этомъ самомъ мст, въ эту самую минуту, ты долженъ объявить свое ршеніе. Или Дульцинея возвратится въ Монтезиносскую пещеру, въ образ грубой крестьянки, или въ настоящемъ вид — ея отвезутъ въ елисейскія поля, гд она станетъ ожидать твоего искупительнаго бичеванія.

— Мужайся, Санчо, заговорила герцогиня; отблагодари твоего господина, какъ слдуетъ за хлбъ, который ты лъ, служа у него; отблагодари достойно этого рыцаря, предъ которымъ мы вс должны благоговть за его рыцарскій характеръ и великіе подвиги. Согласись, любезный мой оруженосецъ, на это бичеванье, и пусть остается чортъ для чорта и страхъ для труса; вдь самая злая судьба разбивается о мужественное сердце, это, вроятно, извстно теб, не хуже чмъ мн.

Не отвчая за слова герцогини, Санчо сказалъ, обернувшися къ Мерлину: «господинъ Мерлинъ! приходившій сюда чортъ встовщикъ приглашалъ моего господина, отъ имени рыцаря Монтезиноса ожидать его здсь; онъ говорилъ, что этотъ рыцарь хочетъ открыть моему господину средство разочаровать Дульцинею, почему же мы до сихъ поръ не видли никакихъ Монтезиносовъ?

— Санчо, отвтилъ Мерлинъ, этотъ чортъ величайшая бестія и негодяй. Это я, а не рыцарь Монтезиносъ, и не отъ рыцаря Монтезиноса, а отъ самого себя, посылалъ его искать твоего господина; рыцарь же Монтезиносъ остался въ своей пещер, ожидая времени, когда кончится его очарованіе. Если ему есть дло до васъ, или вамъ до него, въ такомъ случа я приведу его къ вамъ куда и когда вамъ будетъ угодно. Но теперь, Санчо, соглашайся на предложенне теб бичеваніе; поврь мн: оно послужитъ въ пользу душ твоей и тлу. Душ — потому, что дастъ ей возможность высказывать свое христіанское милосердіе; тлу — потому, что, какъ мн извстно, ты человкъ полнокровный, и теб очень бы не мшало пустить себ немного крови.

— Довольно докторовъ на свт и безъ волшебниковъ, отвчалъ Санчо. Но, что длать? такъ какъ вс пристаютъ ко мн, такъ ужь куда не шло: — соглашаюсь дать себ три тысячи триста плетей, но только съ условіемъ, что сдлаю это когда мн будетъ угодно, не назначая никакого срока, общаю только расквитаться съ этимъ долгомъ, какъ можно скоре. Пусть свтъ скоре насладятся красотою госпожи Дульцинеи Тобозской, потому что она, ей Богу, очень красива; я думалъ, она совсмъ не такая. Да кром того, вотъ что: я могу бить себя не до крови, и если перепадутъ такіе удары, которые только сгонятъ съ меня мухъ, такъ они все-таки пойдутъ въ счетъ. А чтобы я какъ-нибудь не ошибся въ счет, такъ всезнающій господинъ Мерлинъ пусть самъ потрудится считать и увдомить меня, если я не добью или перебью себя.

— Если ты перебьешь себя, такъ объ этомъ не въ чему будетъ увдомлять тебя, отвтилъ Мерлинъ; какъ только ты отсчитаешь себ ровно столько ударовъ, сколько теб назначено, несравненная Дульцинея Тобозская будетъ уже разочарована, и прійдетъ поблагодарить своего избавителя за его доброе дло. Поэтому, Санчо, не безпокойся о томъ, чтобы теб не случилось какъ-нибудь перебить себя; Господь оборони меня обманывать кого-бы то ни было, даже волосокъ на голов.

— Ну, такъ и быть соглашаюсь на бичеваніе, воскликнулъ Санчо, только съ назначенными мною условіями.

При послднихъ словахъ своего оруженосца, Донъ-Кихотъ кинулся къ нему на шею и разцловалъ его въ лобъ и щеки, а герцогъ, герцогиня и вся свита являли живйшіе знаки радости, при вид такой счастливой развязки; въ лсу, между тмъ, заиграла опять музыка и раздались выстрлы. Прекрасная Дульцинея поклонилась на прощаніе герцогу и герцогин, низко присла передъ Санчо, и колесница ухала въ то время, когда на неб занималась уже румяная, смющаяся заря. Привтствуя ее, пробуждавшіеся цвты распускали свои стебли, и, журча поверхъ блосрыхъ каменьевъ, прозрачные ручьи катили въ море, какъ должную дань, свои хрустальныя воды. Улыбнувшаяся земля, заалвшее небо, прозрачный воздухъ, чистый свтъ, все возвщало пришествіе дня; разcтилаясь уже по одеждамъ авроры, онъ общалъ быть тихимъ и прекраснымъ. Довольные результатами охоты, герцогъ и герцогиня возвратились въ замокъ, намреваясь продолжать свои мистификаціи съ Донъ-Кихотомъ, развлекавшія ихъ боле всякаго другаго удовольствія.

Глава XXXVI

У герцога былъ ловкій, находчивый мажордомъ. Это онъ исполнялъ роль Мерлина, выбралъ пажа для роли Дульцинеи, сочинилъ рчи, словомъ распоряжался устройствомъ всего описаннаго нами приключенія. Исполняя желаніе господъ своихъ, онъ устроилъ скоро другую, чрезвычайно интересную и своеобразную мистификацію.

На другой день герцогиня спросила Санчо: «началъ ли онъ бичеваніе, которымъ должно было совершиться разочарованіе Дульцинеи?»

— Какъ же, отвтилъ Санчо, сегодня ночью я далъ себ ударовъ пять,

— Чмъ? спросила герцогиня.

— Рукой.

— Ну, это значитъ не бичевать, а скоре гладить себя, замтила герцогиня. Добрый Санчо долженъ немного стегнуть тло свое ремнями съ желзными крючками, которые бы дали ему почувствовать себя, иначе мудрый Мерлянъ останется не совсмъ доволенъ его бичеваніемъ. Съ кровью, говорятъ, входитъ въ насъ наука, и нельзя купить дешево освобожденіе такой высокой дамы, какъ Дульцинея Тобозская.

— Такъ ужь потрудитесь. ваша свтлость, снабдить меня приличными ремнями, сказалъ Санчо; я съ удовольствіемъ отхлестаю себя ими, лишь бы только они не слишкомъ царапали, потому что у меня, ваша свтлость, хотя и грубое тло, все же, по природ своей, оно больше склонно къ ват, чмъ въ ремнямъ, да и не совсмъ справедливымъ было бы разрывать себя на куски для чужаго удовольствія.

— Ладно, сказала герцогиня; завтра я снабжу тебя такими прелестными плетьми, которыя дадутъ себя чувствовать твоему тлу, какъ что-то родное ему.

— Кстати, ваша свтлость, дорогая госпожа души моей, отвтилъ Санчо, написалъ я письмо жен моей — Терез Пансо, въ которомъ разсказалъ все, что случилось со мной съ того времени, какъ мы разстались съ нею. Оно со мною, и мн остается только написать адресъ. Мн бы желательно было, чтобы вы изволили прочитать его; написано оно, какъ мни кажется, совершенно такъ, какъ должны писаться губернаторскія письма.

— Кто его сочинялъ? спросила герцогиня.

— Кто же, какъ не этотъ гршникъ — я самъ, отвчалъ Санчо.

— И писалъ его ты самъ?

— Нтъ, писалъ его пожалуй, что я не я самъ, потому что я не умю ни читать, ни писать, а только подписываться.

— Посмотримъ, что это за письмо, сказала герцогиня; въ немъ, безъ сомннія, вылился весь твой умъ.

Санчо досталъ незапечатанное письмо, и герцогиня, взявъ его въ руки, прочла слдующее:

Письмо Санчо Пансо жен его Терез Пансо.

Еслибъ меня хорошо отстегали кнутомъ, я твердо сидлъ бы на своемъ сидніи; и если я получаю теперь хорошее губернаторство, то оно стоитъ мн хорошихъ плетей. Милая Тереза, ты конечно, не возьмешь этого сразу въ толкъ, но потомъ поймешь въ чемъ дло. Дорогая моя! я твердо ршился, чтобы ты здила въ карет; вотъ что всего главне теперь, потому что здить иначе, значило бы ползать на четверенькахъ. Ты теперь жена губернатора, и интересно было бы узнать, кто подымется въ ровень съ волосомъ на твоей голов? Посылаю теб съ этимъ письмомъ зеленый охотничій камзолъ, который мн изволила подарить госпожа герцогиня; сдлай изъ него юбку и корсетъ нашей дочери. О господин моемъ Донъ-Кихот говорятъ здсь, что онъ умный безумецъ и интересный полуумный; да кажется почти то же говорятъ и обо мн. Мы опускались въ Монтезиносскую пещеру, и мудрый Мерлинъ избралъ меня, какъ средство разочаровать Дульцинею, называемую въ вашей сторон Альдонсо Лорензо. Посл трехъ тысячъ трехъ сотъ ударовъ плетьми безъ пяти, которые я долженъ дать себ, Дульцинея сдлается такою же разочарованной, какъ мать ея. Не говори объ этомъ, пожалуйста, никому; ты знаешь: если примутся судить о чемъ-нибудь гуртомъ, одни назовутъ блымъ то, что другіе назовутъ чернымъ. Черезъ нсколько дней я отправлюсь на свое губернаторство, съ великимъ желаніемъ набрать тамъ побольше денегъ; вс новые губернаторы отправляются, какъ мн говорили, съ такими же желаніями. Я пощупаю у этого губернаторства пульсъ и извщу васъ: прізжать ли вамъ ко мн или нтъ. Оселъ, слава Богу, здоровъ я кланяется теб; я вовсе не думаю покидать его, хотя бы меня сдлали самимъ султаномъ. Госпожа герцогиня цалуетъ теб тысячу разъ руки, а ты, въ благодарность за это, поцалуй ей дв тысячи разъ, потому что, по словамъ моего господина, ничто не обходится намъ такъ дешево и не цнится такъ дорого, какъ вжливость. Богъ не послалъ мн теперь, какъ въ прошлый разъ, другаго чемодана съ ста червонцами, но не безпокойся объ этомъ, милая Тереза; бояться теперь нечего, все перемелется, когда я стану губернаторомъ. Только тяжело мн слышать, когда говорятъ, будто у меня явится тогда такой вкусъ, что я съмъ свои пальцы. Дло, значитъ, обойдется мн не дешево, хотя и говорятъ, что калки имютъ каноникатъ въ той милостыни, которую имъ подаютъ. Но такъ или иначе, а только ты станешь богатой и счастливой. Да пошлетъ теб Господь всякаго благополучія и да хранитъ онъ меня. для того, чтобы я могъ служить теб. Писано въ этомъ замк 20 іюля 1614 года.

Твой мужъ, губернаторъ Санчо Пансо.

— Въ двухъ мстахъ губернаторъ немного удалился съ прямаго пути, сказала герцогиня Санчо, прочитавъ его письмо. Во-первыхъ, напрасно онъ говоритъ, будто получилъ губернаторство за т удары плетьми, которые онъ долженъ дать себ. Губернаторъ знаетъ, и не можетъ не знать, что когда герцогъ, мужъ мой, пообщалъ ежу островъ, тогда никто изъ насъ не подозрвалъ даже о существованіи на свт плетей. Кром этого, онъ оказывается въ своемъ письм большимъ интересантомъ, и я бы вовсе не хотла, чтобы онъ оказался такимъ же на дл, потому что излишній грузъ разрываетъ мшокъ и жадный губернаторъ торгуетъ правосудіемъ.