Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Санчо, сказалъ герцогъ, на небесахъ, ты самъ знаешь, я не могу дать теб никакого кусочка, даже въ ноготокъ величиною, подобные дары исходятъ отъ одного Бога. Все, что я могу дать теб, — я даю; округленный, богатый, чрезвычайно плодородный островъ, на которомъ ты въ состояніи будешь пріобрсти себ, если съумешь взяться за дло, сокровища небесныя вмст съ земными.

— И отлично, воскликнулъ Санчо; давайте мн этотъ островъ, и я постараюсь быть такимъ губернаторомъ, что, не смотря ни на что и ни на кого, попаду прямо на небо. И не изъ гордости, ваша свтлость, желаю я покинуть избу мою и вознестись между людьми, а только хочется мн попробовать, что за вкусъ такой у этого губернаторства.

— Если ты попробуешь его, отвтилъ герцогъ, такъ пальцы съшь у себя; повелвать и заставлять себ повиноваться, это, Санчо, кушанье чрезвычайно сладкое. И когда господинъ твой сдлается императоромъ, — онъ непремнно сдлается имъ, это видно по обороту, какой принимаютъ его дла, — тогда его не легко будетъ оторвать отъ трона, и ты увидишь, что онъ въ глубин души пожалетъ о томъ времени, которое онъ прожилъ, не бывши императоромъ.

— Да, ваша свтлость, отвтилъ Санчо; а думаю, что хорошо повелвать даже стадомъ барановъ.

— Пусть меня похоронятъ вмст съ тобою, Санчо, воскликнулъ герцогъ, если ты не судишь обо всемъ, какъ нельзя лучше, и я увренъ, ты станешь управлять островомъ такъ хорошо, какъ это общаетъ твой здравый умъ. Но пока довольно. Завтра, Санчо, ты отправишься на островъ, а сегодня вечеромъ теб вручатъ приличный костюмъ и приготовятъ все нужное въ отъзду.

— Пусть меня одваютъ, какъ хотятъ, отвтилъ Санчо; какъ 6бы я ни былъ одтъ, я все-таки останусь Санчо Пансо.

— Ты правъ, отвтилъ герцогъ; но мы должны, однако, одваться соотвтственно нашему званію, или нашему сану. Судь не подобаетъ быть одту какъ воину, и воину — какъ священнику. Вы, Санчо, будете одты въ полувоенное, полу-ученое платье; потому что на томъ остров, который я вамъ даю, оружіе также необходимо, какъ наука и наука — какъ оружіе.

— О наук мн, правду сказать, толковать не приходится, сказалъ Санчо; я не знаю простыхъ А, В, С… но мн довольно знать на память Евангеліе, чтобы быть отличнымъ губернаторомъ. Оружіе же я возьму такое, какое дадутъ мн, и буду владть имъ, пока не повалюсь.

— Съ такими правилами, сказалъ герцогъ, Санчо не въ состояніи будетъ ошибиться ни въ чемъ.

Въ эту минуту пришелъ Донъ-Кихотъ. Узнавши, что Санчо долженъ въ скоромъ времени отправиться на островъ, онъ взялъ его за руку и, съ позволенія герцога, повелъ въ свою комнату, съ намреніемъ подать тамъ своему бывшему оруженосцу нсколько совтовъ, относительно исполненія имъ правительственныхъ обязанностей.

Вошедши въ свою комнату, Донъ-Кихотъ заперъ за собою дверь, усадилъ почти насильно Санчо возл себя и сказалъ ему важнымъ и внушительнымъ голосомъ: «Другъ мой, Санчо! я безконечно благодарю небо за то, что судьба улыбнулась теб прежде, чмъ мн. Я, надявшійся частью ея даровъ вознаградить твои услуги, я еще стою на начал моей дороги, тогда какъ ты прежде времени, вопреки всякому, сколько-нибудь врному расчету, видишь себя на верху твоихъ желаній. Одни расточаютъ подарки, проявляютъ везд и во всемъ щедрость, хлопочутъ, безпокоятся, просятъ, умоляютъ, встаютъ до зари и все таки не достигаютъ желанной цли. Другіе же, не зная, какъ и почему, видятъ себя вознагражденными такимъ званіемъ, котораго домогаются толпы претендентовъ. Видно, правду говорятъ, что для искателей должностей и званій существуетъ своего рода счастіе и несчастіе. Ты, напримръ, Санчо, ты въ сущности только большое животное, не бодрствуя по ночамъ, не вставая до зари, безъ малйшаго труда съ твоей стороны, но потому только, что тебя коснулось дыханіе странствующаго рыцарства, длаешься, ни больше, ни меньше, какъ губернаторомъ острова. Говорю это теб, Санчо, въ тому, чтобы ты не приписалъ своимъ достоинствамъ оказанной теб милости, но чтобы ты поблагодарилъ за нее прежде всего небо, такъ счастливо устроившее твои дла, а потомъ величіе странствующаго рыцарства. Теперь, когда сердце твое готово врить тому, что я теб скажу, будь же, о, сынъ мой, внимателенъ къ словамъ новаго Катона, желающаго подать теб нсколько совтовъ и привести тебя въ пристани спасенія на этомъ бурномъ мор, за которомъ теб предстоитъ плыть; высокія должности, Санчо, — это глубокая бездна, покрытая мракомъ и украшенная раковинами».

«Во-первыхъ, сынъ мой, имй въ сердц страхъ Божій, ибо въ немъ начало премудрости; мудрый же никогда не впадаетъ въ ошибку».

«Во-вторыхъ, думай всегда о томъ, кто ты, и старайся познать самого себя; это познаніе дается трудне всякаго другаго. Познавъ себя, ты никогда не уподобишься лягушк, хотвшей надуться до вола. И теб не прійдется распускать хвоста, взглянувъ на некрасивыя ноги свои [15] ; ты забудешь о нихъ, размышляя о томъ, что когда-то ты пасъ въ деревн свиней».

15

Намекъ на павлина.

— «Я точно пасъ ихъ, отвчалъ Санчо, но только бывши маленькимъ мальчикомъ, а когда изъ маленькаго мальчика я сдлался маленькимъ человкомъ, тогда я пасъ не свиней, а гусей. Но это совсмъ, какъ мн кажется, не ждетъ къ длу; вдь не вс же губернаторы происходятъ изъ королевскихъ фамилій.

— И потому то, именно, вс т, которые достигаютъ высокихъ званій изъ низкаго состоянія, сказалъ Донъ-Кихотъ, должны соединять съ важностью своего сана мягкость характера; украшенная мудростью, она предохранитъ ихъ отъ яда злословія, отъ котораго не въ силахъ спасти никакой санъ, никакой почетъ».

«Гордись, Санчо, своимъ скромнымъ происхожденіемъ и не стыдись говорить, что ты сынъ крестьянина. Если ты самъ не устыдишься его, тогда никто не пристыдитъ тебя имъ. Гордись лучше тмъ, что ты незнатный праведникъ, чмъ тмъ, что знатный гршникъ. Не ты первый, не ты послдній; множество лицъ низкаго званія достигали высокихъ почестей тіары и короны; и бы могъ утомить тебя, перечисляя ихъ.»

«Если ты изберешь добродтель своимъ руководителемъ, и постановишь всю славу свою въ добрыхъ длалъ, тогда теб нечего будетъ завидовать людямъ, считающихъ принцевъ и другихъ знатныхъ особъ своими предками. Кровь наслдуется, а добродтель пріобртается и цнится такъ высоко, какъ не можетъ цниться кровь».

«И если въ то время, когда ты будешь на твоемъ остров, къ теб прідетъ кто-нибудь изъ родныхъ, до отошли его и не сдлай ему дурнаго пріема; напротивъ, обласкай его и отпразднуй его пріздъ. Этимъ ты исполнишь обязанности свои въ отношеніи къ Богу, не любящему, чтобы кто-нибудь отталкивалъ твореніе рукъ Его и вмст исполнишь обязанности въ отношеніи къ природ«.

«Если ты привезешь къ себ жену, а властителю не слдуетъ оставаться долго безъ жены, позаботься смягчить, образовать и ослабить ея природную грубость; ибо все, что пріобртетъ мудрый губернаторъ — расточитъ его грубая и глупая жена».

«Если бы теб пришлось остаться вдовцомъ, — дло не невозможное, — и ты, благодаря своему положенію, могъ бы найти жену высокаго происхожденія, не женись на ней, если она послужитъ теб приманкой къ грху. Истинно говорю теб, Санчо, за все, что пріобртаетъ жена судіи, мужъ ея отвтитъ на послднемъ суд; и посл смерти взыщется съ него четверицей по тмъ счетамъ, которые вели за него при жизни другіе».

«Не отдавай никакого дла на судъ другому, что такъ любитъ невжды, претендующіе на тонкость и проницательность».

«Пусть слезы бдняка найдутъ въ сердц твоемъ больше состраданія, но не справедливости, чмъ дары богатаго».

«Старайся открыть во всемъ истину; старайся прозрть ее сквозь общанія и дары богатыхъ и сквозь рубище и воздыханія бдныхъ».

«И когда правосудіе потребуетъ жертвы, не обрушай на главу преступника всей кары суроваго закона, судія неумолимый не вознесется надъ судьею сострадательнымъ».

«Но смягчая законъ, смягчай его подъ тяжестью состраданія, но не подарковъ».

«И если станешь ты разбирать дло, въ которомъ замшанъ врагъ твой, забудь, въ ту минуту, личную вражду и пожни только правду. Да никогда не ослпитъ тебя личная страсть въ дл, касающемся другаго. Ошибки, въ которыя ты впадешь при этомъ, будутъ почти всегда неисправимы; и если даже можно будетъ исправить ихъ, то только цною твоей репутаціи и на счетъ твоего кошелька».