Курсант Сенька. Том 2

Соколов кивнул, но морщины на лбу стали глубже — тревога не отпускала. Этот запуск был не просто очередной строчкой в журнале. Это было начало новой эпохи — «Мир» должен был стать домом для космонавтов, символом советской мощи и мечты.

— Виктор, — тихо позвал он и отвёл юношу в сторону, подальше от чужих ушей. — Ты понимаешь, что сегодня происходит? Мы запускаем не просто станцию. Мы запускаем будущее.

Петров встретился с ним взглядом — в глазах уважение и что-то ещё — страх и восторг вперемешку.

— Понимаю, Алексей Иванович. Я читал все характеристики… Шесть стыковочных узлов, модульная конструкция… Это настоящий переворот.

— Переворот… — Соколов задумался, будто сам себе повторил это слово. — Когда я пришёл сюда, ещё в пятьдесят шестом… Мы мечтали просто отправить человека за пределы Земли. Потом — выйти в открытый космос, потом — Луна… А теперь строим дом среди звёзд. Дом! Где люди будут жить месяцами, работать, спорить, смеяться…

В это же время в Центре управления полётами в Калининграде (тогдашнем подмосковном) тоже стояла тишина. Валентин Глушко — патриарх космоса, с тяжёлым взглядом и усталыми руками — стоял у пульта. Рядом Юрий Семёнов — энергичный, неуёмный, почти не спавший последние недели.

— Юрий Павлович, связь с Байконуром устойчивая. До старта тридцать минут, — доложил инженер.

Семёнов кивнул рассеянно — мысли его были далеко отсюда — где-то среди ночных чертежей, бесконечных споров и компромиссов. «Мир» был его мечтой, его болью и гордостью.

— Валентин Петрович, — тихо сказал он Глушко, — помните наши споры о стыковочных узлах? Вы настаивали на шести портах, а я говорил — хватит и четырёх…

Глушко усмехнулся уголками губ, а его глаза вдруг оживились.

— Я был прав, Юрий Павлович. Шесть портов — это целая вселенная возможностей. Представьте — научные модули, лаборатории, жилые отсеки… Будет город на орбите! Настоящий советский город среди звёзд.

В этот момент казалось — всё замерло. И снег за окном Байконура падал уже не просто так — он падал для них. Для тех, кто строит будущее своими руками.

— Город в космосе… — Семёнов повторил, будто пробовал слова на вкус. — Звучит красиво, Валентин Петрович. Только бы наш дом добрался до орбиты целым.

На Байконуре время сжалось в нервный комок. Снег, мокрый и липкий, стёк по стеклу командного бункера. Соколов выпрямился у пульта, лицо его стало каменным.

— Внимание всем службам! До старта десять минут. Проверить готовность! — его голос разрезал воздух.

В бункере зашевелились люди, посыпались доклады.

— Телеметрия — готова!

— Система управления — готова!

— Двигательная установка — готова!

Петров почувствовал, как сердце бьётся будто в самом горле. Три года в отрасли — и вот он здесь, в самой гуще событий. Каждый его вдох был наполнен страхом и восторгом. В этот момент судьба «Мира» зависела от него так же, как от всех остальных. Он наклонился к Соколову, шепча, почти не двигая губами.

— Алексей Иванович… А если что-то пойдёт не так? Если вдруг…

Но Соколов не дал ему договорить — его взгляд был стальным.

— Виктор! В нашем деле сомнения — роскошь. Всё проверено сотни раз. Наши инженеры — лучшие на планете. Техника — надёжней танка. Думай лучше об этом.

В Калининграде же Семёнов стоял у панелей, словно генерал перед боем. На экранах плясали цифры, линии телеметрии тянулись, как нити судьбы. Он знал каждый винт этой станции — будто сам собирал её из металла и нервов.

— Юрий Павлович! — молодой оператор поднял глаза от приборов. — Последние данные с Байконура — всё штатно.

— Принято, — коротко бросил Семёнов. — А погода?

— Снег усиливается, но ветер в пределах нормы. Видимость удовлетворительная.

А Глушко подошёл к окну, за которым белела степь.

— Космос начинается не на высоте ста километров, Юрий Павлович, — сказал он негромко. — Он начинается здесь — в наших чертежах, в цехах, в сердцах тех, кто верит.

— Красиво сказано, Валентин Петрович, — Семёнов усмехнулся. — Но сейчас наша мечта должна взлететь на триста километров и остаться там надолго.

На Байконуре отсчёт бил в висках. И Соколов снова взял микрофон.

— Внимание! Пуск через одну минуту! Все службы — подтвердить готовность!

— Готов! Готов! Готов! — голоса вспыхивали по всей линии связи.

Петров сжал кулаки до побелевших костяшек. На экране ракета стояла в предрассветной мгле, будто гигантский белый зверь на цепи.

— Тридцать секунд! — отчеканил Соколов.

И в эти секунды каждый был словно наедине с собой. Соколов вспомнил свой первый запуск — тот самый Спутник, когда он был совсем зелёным инженером. Петров думал о своих детях — вдруг однажды они увидят «Мир» своими глазами? Операторы затаились над приборами — сейчас их работа решала всё.

1986-й год дышал за окнами холодом и надеждой. Всё слилось в один миг — снег, свет ламп, тревога и гордость. И все ждали только одного слова.

— Десять… девять… восемь… — финальный отсчёт резал тишину, как нож.

В Калининграде тоже все замерли. Семёнов застыл у экрана, пальцы побелели на кромке стола. Глушко стиснул в руке старую трубку — не курил её много лет, но держал как оберег, как память о тех, кто строил этот путь вместе с ним.

— Три… два… один… ПУСК!

Степь содрогнулась. «Протон-К» взревел, рванулся в небо, вырываясь из клубов огня и дыма. Стёкла дрогнули, воздух наполнился низким гулом — живым, всепроникающим. На экранах ракета медленно, почти величаво поднималась вверх, унося за собой мечты тысяч.

— Пуск нормальный! — отчеканил оператор. — Ракета идёт по расчётной!

Соколов выдохнул так, будто сбросил с плеч бетонную плиту. Первый этап пройден и теперь всё зависело от автоматики и тех, кто встретит станцию на орбите.

— Виктор, — повернулся он к Петрову, — теперь мы можем только ждать. Дальше — дело машин и людей в небе.

В Калининграде же радость была тихой, но настоящей. Семёнов резко обнял Глушко — тот даже не успел удивиться.

— Валентин Петрович! Мы сделали это. «Мир» летит!

Глушко улыбнулся устало, но глаза его светились.

— Пока только летит, Юрий Павлович. Главное впереди — орбита, связь, работа каждого винтика.

Часы тянулись мучительно долго. Каждый доклад по громкой связи был как глоток воздуха в затянутом ремнём горле. И вот — долгожданное сообщение.

— Станция «Мир» успешно выведена на орбиту! Автоматические системы работают штатно. Солнечные батареи раскрыты.

Семёнов схватил микрофон.

— Товарищи! «Мир» на орбите! Это победа — наша с вами победа!