Любовь хранит нас

Четко слышу, как он тяготится нашим вынужденным общением. Ему противно, тошно, и я его, похоже, раздражаю, злю.

— … или объект больше никакого интереса не вызывает, слишком много тайн и подозрительное прошлое, плюс родословная не очень, да и приобретенный диагноз оказался с червячком, вернее с психической гнильцой. Ты… Господи, Алеша! Такая кобыла называется, кажется, выбраковкой? Я правильно, по лошадиной терминологии говорю?

— Это тут совершенно не при чем. Зачем приплетаешь к ситуации то, что никак не отбивает истинной причины моего отсутствия. Скажи лучше, что кукле подаришь? Нужен ведь подарок от нас, от двоих? Климова, прием?

Мне больше нечего ему сказать. Я так и знала, что если расскажу и исповедаюсь, как перед кончиной, то стопроцентно ее и призову. Это все! Финал! А он просто сдался. Надоела!

— У меня дела, Смирнов.

— Климова, не смей трубку бросать…

Не буду больше отвечать, писать, звонить — ей-богу, я так устала! Видно, все же не судьба. Стоп! Хватит в небесах летать…

«Оль, я приеду через пять часов» — его внезапное, нехарактерное по размеру, короткое сообщение.

«Не надо, Алексей. Это ни к чему. Ты прав. Очень мерзкая погода. Я справлюсь, не переживай. Занимайся работой и не отвлекайся. Все будет…».

«Через пять часов я буду у тебя под дверью. Заканчивай дуть губы, Якутах. Настраивайся лучше, детка, на приват! Хочу увидеть, как ты, мое солнышко, танцуешь. Готовь там соответствующий случаю наряд! Абсолютно голый верх, такой же низ. Поменьше украшений, бирюлек, цацек, колец, браслетов. Я возьму тебя и так. Три раза! Нет, четыре! Оль, признаюсь честно, от этих задушевных разговоров у меня уже уверенный стояк!».

Поздравляю с устойчивым либидо! Ты — здоровый парень, Алексей.

«Леш, я в ванной, собираюсь принять душ. Извини, но не до танцев, и потом, это чересчур проблематично писать тебе ответы и мылить спинку…».

«М-м-м, малыш, я бы тебя в душе… Влажно, скользко, горячо. Ну что… Это пять, изумруд!».

«Ты болен, Алексей. Сексуально озабочен».

«Не отрицаю, солнышко. Полностью твоя вина! Кстати, Оль, я уже в машине, газ в пол — пролистываю километраж. Дождись, пожалуйста, меня».

«Будь осторожен!».

«Как всегда!».

Я очень сильно хочу, чтобы Смирнов вернулся домой. Скучаю и страдаю, когда его не вижу, а после нашей ссоры все чувства слишком обострились и мои переживания увеличились вдвойне…

— Надя, привет, — прижимаю телефон плечом и монотонно складываю сумку. — Я уже выхожу. Скажи пожалуйста, куда?

— К нам, естественно, — весело и бодро отвечает.

— Домой? — останавливаюсь на мгновение.

— Угу. Максим сегодня не работает. У него есть веский повод — день рождение жены, — она тихонечко смеется. — Олечка, мы тебя очень-очень ждем. Да, Шкурочка? Скажи, привет-привет, тетя Оленька! Мы тебя так ждем! Так ждем!

Ребенок гулит и мурлычет, а Надя сюсюкает и в трубку томно говорит:

— Олечка, ау-у-у! Ты как?

Резко отмираю и бросаю взгляд на время:

— По такой погоде, скорее всего, буду через час. Это ничего, нормально?

— Мы подождем. Гриша, кстати, тоже задерживается, но твой Смирнов уже звонил…

Когда он все успевает? Злить и пакостить одновременно!

— … сказал, чтобы начинали без него, но тебя после празднования никуда не отпускали. Оль, — по-моему, Морозова ладошкой микрофон прикрывает, — у нас большой дом. Места хватит всем, даже Лешке. Я отвечаю, что такие габариты выдержит Морозово-Прохоровское гнездо.

Тут как раз нисколечко не сомневаюсь. У ребят очень радушный и гостеприимный дом. Улыбаюсь и рассматриваю свое отражение в зеркале. Я стала лучше выглядеть — бесспорно, по крайней мере, реже прячу взгляд, все чаще подбородок задираю и не наигранно смеюсь. Появилось слабое, но чересчур уверенное, желание понравиться и стать нужной спутницей не для кого-нибудь, а только для него…

— А кто еще будет?

— Родители — Прохоровы, Шевцовы. Компания подходит? Оль…

Вполне! Я их прекрасно уже знаю! Смирнов старший оказался прав:

«Здесь богатая и разветвленная мафиозно-пожарная семья! Передовая Седьмая коза ностра, Климова. А твой отец был всенародно избранным палачом для юных новобранцев, которых моя кроха на подлете не срубила. Сергей Петрович отроков, так сказать, практически трояками отсекал!».

Как же вышло, что умудренный опытом отец пропустил «его», конченого урода?

Усаживаюсь в такси и называю нужный адрес. Водитель с улыбкой мне кивает и предупреждает, что:

«Город основательно стоит. Два часа, не меньше. Мы будем ехать?».

Я пожимаю плечами, без слов, только взглядом подтверждаю — ничего ведь не поделаешь, меня с нетерпением ждут друзья!

«Оль, я — в объезд, солнышко! Закрыта основная трасса. Подождешь у Зверя! Я предупредил, что буду. Отомри и поговори со мной, малыш!»

Читаю сообщение и улыбаюсь — «поговори со мной, малыш»! В ответ, безмолвно двигая губами, с нежностью пишу:

«Так приезжай скорее и мы с тобой наговоримся, Алексей».

Мне надоело ссориться по пустякам и выяснять с ним отношения. Хочу другого — просто рядом быть.

Водитель, видимо, накаркал. В заснеженное царство с новорожденной хозяйкой гостеприимного дома я, действительно, добираюсь спустя два часа. Нас двое опоздавших — из машины напротив выползает полусонный адвокат, Григорий Велихов. С широкой улыбкой и распахнутыми в стороны руками подходит ко мне, здоровается, пытается в щеку поцеловать — я выворачиваюсь и отстраняюсь. Уже знаю, что Смирнову эти жесты вежливости не нравятся, а сейчас, когда его здесь нет — это очень сильно не нравится даже мне.