Мальн. Наследие древних

– Отец, прошу тебя, молчи! – Собственный голос показался Стейну таким хриплым, практически чужим.

– Сын… – Роймунд закашлялся, захлебываясь кровью. – Я виноват перед тобой…

– Молчи, отец, – повторял Стейн, осматривая его. Теневые копья исчезали, оставляя страшные раны по всему телу, больше напомнившему окровавленную массу.

Он поднял глаза на Гелиена. Тот по-прежнему стоял с каменным выражением лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Стейн усилием воли погасил ярость и взмолился срывающимся голосом:

– Целителей, прошу тебя…

Несколько старейшин дернулись было к нему, но Гелиен взмахнул рукой.

– Я предупреждал, что случится, если кто-то попытается вмешаться.

– Спаси его! – зарычал Стейн.

– Сын… Доллит… Она в Доллите…

Стейн повернулся к отцу. Раны продолжали сильно кровоточить, и сколько бы он ни пытался зажать их, кровь все равно просачивалась между пальцами и никак не останавливалась. Ее было слишком много.

– Кто в Доллите?

– Твоя мать. Я лгал, она не умерла при родах…

Стейн оцепенел. Слова эхом отдавались внутри его. Но кашель вперемешку с булькающими звуками вывел его из ступора.

– Я любил ее, сын. Когда осознал, что не могу без нее жить, я вернулся, но она уже вышла за другого. Я долго наблюдал, и тот мужчина показался мне хорошим человеком. Я решил, что с ним ей будет лучше. Недавно я выяснил, что твоя мать еще жива, но стара. Ей… недолго осталось. Свея… ее зовут… Прости меня… Я так горжусь тобой. Всегда гордился. Мне жаль… – Отец содрогнулся и закашлялся. – Жаль, что я не говорил этого раньше… каждый день…

Жизнь медленно покидала изувеченное тело отца. Он едва шевелил окровавленными губами, дыша все реже и реже, а каждый вдох давался тяжелее предыдущего.

Стейн пытался совладать со вспышкой ярости и боли, которые необратимо раскалывали его на куски, и вновь поднял голову на Гелиена.

– Стейн, – прошептал отец. – Посмотри на меня. – Он положил руку поверх руки сына и крепко сжал. – Я вижу ее в тебе.

Стейн взмолился всем духам, способным его услышать, и снова закричал:

– Помогите же!

Никто не ответил.

Отец захрипел. Стейн склонился над ним и погладил окровавленный лоб дрожащими руками.

– Я прощаю тебя, отец, – ровным, спокойным голосом прошептал Стейн.

Веки отца опустились.

Закрылись навсегда.

Стейн прикрыл глаза, пытаясь побороть подступившие слезы. Душевная боль туманила сознание, но он с трудом заталкивал ее глубоко внутрь, оставляя место лишь ярости и желанию отомстить. Он несколько раз моргнул, чтобы вернуть зрению четкость.

– Я убью тебя… – прошептал Стейн, почти не шевеля губами. Превозмогая боль, он схватил копье отца и со стоном поднялся на ноги, которые отказывались подчиняться. Он дотронулся до бедра и поморщился. Раны продолжали кровоточить, а копье так и норовило выскользнуть из липких пальцев. Где его кровь, а где кровь отца, Стейн не знал.

Гелиен приподнял брови, а затем едва заметно скривил губы.

– Что ты задумал? Будешь драться раненым?

Налетел внезапный порыв ветра, и рядом со Стейном встал Алвис.

– Он будет сражаться не один.

Гелиен притворно вздохнул.

– Алвис, я не трогал тебя только из-за сестры, но даже у моего терпения есть предел.

Алвис поморщился.

– Видел я предел твоего терпения. – Он взвалил руку Стейна себе на плечо. Тот попытался оттолкнуть друга, но затем последовал внезапный болезненный рывок, и Стейн тотчас оказался в первом ряду мальнийского отряда. Он начал заваливаться набок, но Райя тут же бросилась к нему, а Алвис вернулся к Гелиену.

– Сделайте что-нибудь, – взмолилась Райя к старейшинам, стоящим рядом. Она придерживала Стейна, пока из его ран сочилась кровь, стекая на землю. Райя продолжала умоляюще смотреть на старейшин, но ни один из них не осмелился сдвинуться с места. Стейн чувствовал ее ужас и отчаяние, но заставил себя сосредоточить внимание на том, что происходит впереди.

– Как бы то ни было, Арэя никогда не простит мне твою смерть. – Гелиен взмахнул рукой, и вокруг Алвиса обвились теневые путы. – Но речь не шла о твоей свободе. – Очередной взмах руки, и Алвис упал на колени. – Думаю, бывший наместник обрадуется компании сына.

Финн наконец-то вырвался из хватки Эрика и Матса и приблизился к Гелиену.

– Я же сказал, что подчинюсь! Прекрати все это, – закричал он.

– Тебя не касается то, как я наказываю своих подданных.

Финна мгновенно окрутили теневые путы, и он рухнул на колени.

– А теперь вы. – Гелиен повернулся к Райе и Стейну.

Стейн попытался заслонить ее своей спиной, но Райя крепко вцепилась в него.

– Райя, прошу тебя…

– Я обещала, что мы вместе встретим конец, каким бы он ни был, – с непривычной мягкостью произнесла она и ласково улыбнулась.

Вместе…

Внутри гудел страх за Райю, но от этих слов, от этой улыбки у него перехватило дыхание, и он на мгновение забыл о боли. В душе что-то сдвинулось. Они смотрели друг на друга. Янтарные радужки в глазах Райи почти сияли, а во взгляде таилось столько нежности и тепла. Стейн прошептал ее имя и провел рукой по щеке, жадно вглядываясь в ее лицо, стараясь запомнить каждую черточку. Даже искаженное болью и отчаянием, оно оставалось прекрасным.

– У тебя был шанс вернуться домой, Райя, – раздался голос Гелиена.

Стейн оскалил зубы, и из горла вырвалось рычание.

– Только тронь ее!

Гелиен сделал шаг вперед и поднял руку.

– Довольно!

Король Мальнборна замер и обернулся. К нему шел Эрик, быстро сокращая расстояние между ними.

– Я сказал, довольно!

Гелиен рассмеялся мрачным смехом без тени веселья.

– Кажется, ты переоцениваешь свои силы.

Эрик остановился.

– На них я полагаюсь меньше всего. Кит, ты мой друг, мой брат…

– Или переоцениваешь свою значимость в моей жизни, – прервал его Гелиен. – Еще один шаг, и я…

Ни секунды не колеблясь, Эрик сделал шаг навстречу Гелиену, и на него тут же хлынули волны тьмы, окутывая целиком. Он рухнул на колени и уперся руками в землю. Серебристые молнии хлестали по его телу с такой мощью, что он изогнулся дугой и пронзительно закричал. Затем тьма начала медленно отступать.

Стейн слышал, как Финн что-то кричит, снова и снова повторяя имя друга. Увидел, как вокруг Матса обвились теневые путы, когда он бросился к бывшему ученику.

Эрик дрожал, его грудь тяжело вздымалась, но он все равно пытался встать.