Пассажиры империала

— Полотенце, скорей полотенце! Мыло мне глаза щиплет!

XIV

— Джонни, — сказала она, — завтра…

Выйдя из казино, они, словно для тайного свидания, наняли извозчика, положившись на него долго ехали куда-то шажком и без конца разговаривали. Пьер ничего необыкновенного не добивался, он просто спросил, как всегда, — в котором часу они встретятся завтра.

— Завтра?..

Она как будто смутилась и не ответила. Что за странность? Наконец она сказала изменившимся голосом:

— Джонни, завтра и послезавтра нельзя…

— Как же так, Рэн? Почему?

— Приезжают мои друзья… Нам с вами лучше не видеться, пока они тут.

— Но это просто безумие! Даже если приедут друзья, найдётся же у вас свободная минутка…

— Нет, нет. Они пробудут всего лишь два-три дня…

— Теперь уже «три дня»? Но что же я-то буду делать эти три дня? Наплевать мне на ваших друзей!

— Тише! Тише! Это очень, очень близкие друзья… И они приедут издалека… только для того, чтобы увидеться со мной… Я не могу…

— Будет вам сочинять, Рэн. Что это за друзья?

— Ну, просто друзья…

— Оставьте! Не верю я вам… Друзья… Не друзья, а друг, только один друг… Верно? Я насквозь вас вижу…

— А если бы даже и так? Какое право вы имеете устраивать мне сцены? — зашептала Рэн.

— Я вам не устраиваю сцен, но зачем вы лжёте?

— Побоялась сделать вам больно: и очень глупо сделала.

— Побоялись? Так что же, Рэн? Почему вы решили целых три дня не встречаться со мной? Нет, это невозможно! Что в нём, в этом вашем друге? Ну его к чёрту! Ведь вы им нисколько не дорожите. Нисколько, правда? Ах, неправда? Вот оно что!.. — Это прозвучало очень горько — и затем в ночном мраке в коляске наступило молчание.

— Вот видите, Джонни, — тихо сказала Рэн, — я так и знала, что вам будет больно, хотя это ужасно глупо… Ведь ничего не изменилось. Наша дружба…

— Причём тут дружба? Этот человек… Зачем вы скрыли от меня?..

— Я ничего от вас не скрывала, друг мой. Я только не рассказывала об этом, вот и всё.

— Кто он? Нет, я с ума схожу! Не хочу ничего знать о нём! Но вы-то, Рэн, вы…

Вдруг он схватил её в объятия, жадно искал её губы.

— Джонни… — с упрёком прошептала она и оттолкнула его. Тогда в темноте произошёл перелом. Пьер смущённо бормотал что-то и крепко сжимал ей руки, желая без слов выразить очень многое.

— Все вы одинаковы, — сказала она, будто разговаривая сама с собой. — Стоит мужчине узнать, что у женщины есть любовник, как он уже считает, что ему всё позволено. Ах, не извиняйтесь, ради бога… Это ещё хуже… Вот неделями живёшь, можно сказать, бок о бок с человеком, он становится твоим другом… раздеваешься при нём, и он в этом не видит ничего такого… отношения вполне определились. Он тебя понимает с полуслова, и так же ты понимаешь его… Но вот стоит ему узнать, что есть другой… прощайте уважение, дружба! Он с тобой обращается, как с первой попавшейся девкой…

— Рэн, простите меня… Но ведь я тоже мужчина.

— Почему же вы вспомнили об этом так некстати? Именно тогда, когда я вам сказала о моём друге, а не в какую-нибудь иную минуту? Ужасно обидно, потому что это вульгарно, грубо и почти по расписанию… Рефлекс!.. Ревность делает мужчин до такой степени похожими друг на друга, что просто противно становится…

— Рэн, простите меня. Но скажите всё-таки, неужели в вашей жизни есть мужчина? Любовник?

— А что же в этом ужасного? Я молодая женщина, как же, по-вашему, я должна жить?

— Вы говорили, что не хотите больше волнений, страстей.

— Причём тут страсти? У нас с ним совсем другие отношения.

— Так, вы его не любите?

— А что это значит «любить»? Нет, я люблю его. Не так, как вы это себе представляете. Но люблю. Конечно, люблю. Он ко мне очень добр, очень… А такой деликатности я ещё ни в ком не встречала… Ну, Джонни, не надо, не огорчайтесь. Ведь я не сделала ничего такого, что было бы против нашего уговора, против того, о чём мы с вами молча условились… Вы ворвались в мою жизнь внезапно, без спросу… И только потому, что я живу одна, вы размечтались… Стоило мне сказать, что приезжает мой друг, вон вы каким стали… Скажите, вы всегда так бросаетесь на женщин, когда они вам говорят, что принадлежат другому?

— Я люблю вас, Рэн…

— Молчите, Джонни! Не говорите так… Это могло бы случиться после… и вы бы стали страдать… А я этого не хочу.

— Я люблю вас, Рэн.

— Это глупо, и вы всё выдумываете… Зачем это? Мы с вами такие добрые друзья! Да что вам, наконец, нужно от меня?

— Я люблю вас…

— Не верю. Попробуйте думать о чём-нибудь другом. Как будто я ничего не говорила… Пустите меня, пустите, Джонни… Вот видите!.. Джонни, слушайте, я очень люблю вас, но это невозможно… Ну что сделать, чтобы вы успокоились? Да что с вами? Перестаньте… Не будете же вы плакать?.. Ведь вы не маленький. Нет, нет, я не хочу, не плачьте… Дайте, я вытру вам глаза. Вы больше не будете, да, Джонни? Ну что вы хотите от меня? Ну, успокойтесь… Вот!..

И она вдруг прильнула губами к его губам. Как странно первое прикосновение ещё незнакомых губ, как кружится голова… Рэн вдруг отшатнулась и заговорила:

— Ну, вот… Вы этого хотели, Джонни! Я дала вам это. Видите, я ваш искренний друг… А теперь будьте умником… Нет, я не стану вашей любовницей… Я люблю вас, но любовницей вашей не стану!

— Из-за этого человека?

— Да, из-за него. Он меня любит, Джонни, любит по-настоящему.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Этого достаточно.

— А вы его не любите.

— Нет, люблю, я вам уже сказала… Словом…

— Вы его не любите.

— Может быть не так, как вы понимаете это слово… Люблю не так… не так, как любила однажды в своей жизни и как никогда уже не буду любить… Да, Джонни, это уже не пламенная любовь, но всё же любовь.

— Кто он такой?

— Ну, зачем вам это знать? Он здесь пробудет только три дня. Постарайтесь держаться подальше, играйте в казино… А потом он уедет. Мы опять будем вместе. Чем меньше вы будете знать о нём, тем лучше…

— Кто он такой?

— Вы очень хотите это знать? Ну что ж. Он человек светский. Дипломат. Очень богатый человек…

— Ах, так? Всё понятно!

— Нехорошо от ревности делаться хамом, Джонни. Вы никогда не спрашивали себя, как я живу, на какие средства? Бог ты мой, как легко, оказывается, упасть с небес на землю. А что тут дурного, скажите пожалуйста? Он меня любит и что ж мне, по-вашему, таскаться по дешёвым гостиницам, ходить в плохо сшитых платьях, мучиться из-за долгов и всяких затруднений? Да, он меня содержит. Вы воображали, что это Бреси даёт мне деньги?