Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

А еще этот стыд. Причинный и беспричинный. Который глаза не ест, но нутро все пожирает. Стыдно тебе за вчерашние фантазии? А организму все-равно – ему что реальность, что фантазия – адреналин так и пер. Вот и сейчас в мозгах коротит, нейтрон об нейтрон, вспышка, треск, и на тебе – стыдоба и серость в глазах. И те вчерашние картинки, которые ты так умело малевал, от них уже никуда не денешься, ушли в запасники великой живописи, выставки будут попозже, в самый неподходящий момент. Как бы так научиться не жить без придуманных картинок? А? Есть идеи?

– Чего тебе? – вяло кинет Гусь в окно.

Вы уже на Тимирязевской, как и договаривались, возле стоянки у рынка.

За боковым окном будет мельтешить чье-то прыщавое лицо, шарить глазами по внутренностям салона.

– Дык, это, вы от ягуара? – спросит лицо.

– Чего надо тебе?

Не томи Гуся, ему совсем хреново – может и сунуть кулаком в окошко.

– Да, мы за грузом.

– Надо проехать пару улиц. Забрать у человечка.

Как же у них все мудрено. Вот уж где монументальные холсты в головах. Станковая живопись.

Прыщавый сядет на заднее сидение, посредине широкого кожаного дивана и будет указывать путь своими желтыми пальцами. Они прямо у твоего уха, и от них несет тухлыми яйцами.

Он скроется минуты на две в подъезде какой-то старой пятиэтажки – не то жилой дом, не то заброшенное общежитие. Выйдет, оглядываясь по сторонам, конспиратор хренов, с большим рюкзаком, уверенно распахнет дверцу и закинет его на заднее сиденье, а сам быстрым шагом направится во дворы.

Чувствуешь взгляд из окон? Кто-то невидимый вас изучает. И тоже рисует – кругом одни художники-передвижники. Кто вы для него? Очередные бандюганы? Шестерки на побегушках?

– Все что ли? – спросит Гусь.

Что там, в рюкзаке? Наркота, оружие, взрывчатка? Какая разница, хватит уже рисовать – вы просто едете по дороге. Едете в район Кузьминок. Из пункта Т в пункт К. Едете скачками, то застревая в пробке, то разгоняясь до ближайшего светофора.

Меньше будешь знать, крепче будешь спать. Три. Твои веки тяжелеют, руки и ноги наливаются свинцом. Два. Глаза закрыты, ты чувствуешь, как тепло разливается по телу. Один. Ты засыпаешь, ты засыпаешь…

XII

Гусь тронет тебя за плечо и скажет:

– Приехали.

Снова глухая промзона. Позади, в километре от вас – жизнь, копошение машин. Впереди – тупик с покосившимся, давно заброшенным ларьком. Слева решетчатый забор, наглухо заросший кустами, а за ним кресты и гранитные камни. Тебе налево – в длинный бетонный коридор.

– Туда? – кивнет Гусь, и начнет выкручивать руль влево.

– Я пешком. Сам.

Гусь выдохнет и как-то сразу обмякнет.

Отличное место для побега. Из кладбища на свободу. Пусть все идет к чертям собачьим, вместе с этим городом. А еще лучше пусть на него грохнется огромный астероид, но после того, как ты отпустишь Гуся, а сам сядешь на первую подвернувшуюся попутку в сторону Софрино.

Ну, все, опять картины маслом. Выходи уже.

– Стой, – выдохнет Гусь. – Пригодится.

Он протянет тебе револьвер. Бери и иди, не огорчай Гуся, по его страдающим глазам видишь, что и без твоих отмазок ему будет тошно.

В рюкзаке килограмм двадцать, не меньше, а ноги как будто пришили недавно, не прижились еще. По вискам уже стекает пот. Меньше надо пить.

Солнце уже ушло за бурую пелену. Интересно, возле кладбищ всегда так? Хотя кладбищенского опыта у тебя с гулькин нос. В последний раз был там на похоронах матери. И да, тогда шел дождь. И отец умер в феврале, небо было таким же как сейчас. И ты идешь сейчас под тяжестью этого рюкзака совсем один, без роду без племени. А может, возьмешь грех на душу, да и свалишь отсюда вместе с этим рюкзаком? Бежать, так бежать. Пусть ищут ветра в поле. Сыграешь в последний раз? Найдут – не найдут. А?

Устал.

Их белая

просевшая от старости ауди будет стоять у бетонной стены, прямо за кучей старых шин. Выйдут вразвалочку. Один молодой, длинный, с бородкой-скобкой, байкер недоделанный. Второй – коренастый, с лысой головой и толстыми губами. Он кивнет в сторону виднеющегося носа твоей бывшей машины.

– Кто с тобой?

– Друг. Вот, держите.

Скидывай рюкзак и уходи.

– Друг, говоришь? Клык, пробей ситуацию.

Байкер три раза цапнет свой нос и с готовностью направится к Гусю, а лысый вопьется в тебя взглядом. Откуда эти двое только повылазили – там, позади, таких как они целые штабеля под гранитными плитами.

– Тебя не предупреждали что ли?

– О чем?

– Одному с грузом приезжать.

Не отвечай, просто смотри ему в глаза. Много чести ему будет – отвечать.

– Да ты не менжуйся. Чего руки-то дрожат? – скажет он, чуть растянув уголки рта. Взглядом не получается, будет давить добродушной снисходительностью.

Он с тревогой заглянет за твое плечо и громко свистнет.

И только где-то вдалеке шумят машины.

Добродушие улетучится так же быстро, как и появилось. Он станет жевать невидимую жвачку, и уши его как живые будут беспокойно двигаться взад-вперед.

– Ментов что ли привел? Ты, мля.

– Нет никаких ментов. Там сосед мой.

– Друг, сосед… Че ты мне тут лепишь.

Он ударит тебя по лицу, несильно, можно и устоять.

А нервишки-то у лысого сдают – на тебе уже не может взгляда удержать, глаза за твое плечо просятся. Там, вдалеке как будто время остановилось. Черная дыра. Оглянись – машина, как стояла, так и стоит. И тишина. И вот вы смотрите в одну сторону оба. В оба. Отличная картина бы получилась – торчащий из-за серой бетонной плиты красный капот машины на фоне темной кладбищенской зелени, искусствоведы обязательно отметили бы тревожное настроение картины, которое создается контрастом глубокого зеленого и красного пятна в нижнем правом углу.

– Так. Бери рюкзак. Идем.

Так. Бери рюкзак. Иди.

Рюкзак как будто потяжелел на пять килограмм. Не отставай. Лысый будет идти впереди ступая твердо, чуть ссутулившись.

За машиной будет какое-то странное копошение. Лысый забежит за нее и крикнет – падла.

На земле будет лежать байкер, замерев с выпученными глазами. Руки его застынут у шеи, как будто он собирался поднять воротник куртки. А на шее – глубоко вдавленный в кожу тросик.

Всего несколько секунд. Лысый уже будет сидеть на Гусе и сдавливать его шею. Как тесто будет месить, пытаясь освободиться от цепких пальцев хрипящего Гуся. Лысый вдруг отпрянет в сторону, вытащит короткий нож, и обрушится с ним на живот Гуся. Черная футболка его заблестит на пузе, и Гусь с облегчением выдохнет, вмиг ослабев и странно улыбнувшись.

Ну, чего встал, дебил?

Лысый успеет сделать еще пару ударов в живот и в грудь. Вали на него рюкзак. Отлично. Лысый прижмется к застывшему Гусю и резко обернется, ошалело посмотрит на тебя.

Ты уже труп. Ты уже труп. Доставай пистолет. Выстрел. Еще. Лысый попытается подняться. Прыгай на него – или пан или к Гусю за компанию. Бей дулом в висок – стреляй. Еще. Еще. Еще.

Чужая кровь отталкивает.

Красная голова Лысого лежит на животе Гуся. Странно, да? Минуту назад они двигались, а сейчас не шелохнутся, притаились. А вдруг они сейчас все втроем оживут? Страшно? Не смерти страшно, а то, что все разом воскреснут? Только не надо раскисать, не надо падать на колени рядом с ними и тереть глаза – что ты хочешь еще разглядеть. Опомнись, они уже не здесь.

Поделиться с друзьями: