Сопромат
Шрифт:
Всю ночь он сидел на кухне, сгорбившись над шумным стареньким ноутбуком, и смотрел однообразные черно-белые записи с камер, которые были установлены по периметру зданий. Он чувствовал себя повелителем времени – движение всей этой магмы из сотен часов он мог замедлять, ускорять и дробить на мельчайшие частицы, останавливая запись и увеличивая статичную картинку. Он раскладывал пасьянс из разных планов, комбинировал записи со всех зданий, пытаясь уловить хоть какую-то закономерность. Он отложил в отдельную папку записи с внутренних камер наблюдений и сосредоточился только на наружке. Каждая машина и каждый человек в кадре были не случайны. Не велика идея – все в этом мире не случайно. Дирижируя кадрами с разных точек
Отработанные закономерности бросались в глаза – Королевская вода, DHL, TNT, Pony Express и Ягуар. Эти службы засветились на всех записях.
Лошманов пытался выстроить систему из марок автомобилей, их типов и окраски; пробовал классифицировать движения прохожих – по особенностям походки и скорости; анализировал стиль одежды и непроизвольные жесты.
Стоп. Жесты.
Лошманов закрыл глаза и, отбросив все лишние картинки, вычленил одно единственное положение рук. На всех записях был человек, который держал левую руку в кармане. Он выстроил на экране пять окон со стоп-кадрами из пяти разных файлов. В каждом был он . Лошманов ударил себя по лбу и сказал вслух – дебил! – все пять типов были в одинаковых спецовках курьерской компании «Ягуар». Конечно, это был один и тот же человек. В этом Лошманов был уже уверен на сто процентов, даже не смотря на то, что камеры не смогли заглянуть под козырек фирменной бейсболки. Левая рука в кармане, чуть пошатывающаяся походка и легкая сутулость – это был тот, кого он искал.
Он поворошил видео с камер внутреннего наблюдения. На них не было ничего, что бы могло выделить того курьера – получил пакет, передал пакет, и все в открытую, без нервной суеты. Но Лошманов уже всем телом, до гусиной кожи ощущал, что этот тип – центр всего этого хаотичного движения вокруг будущих завалов бетона, стекла и железа.
На следующее утро он был уже на Войковской, приехав за два часа до открытия бизнес-центра. Как только сонные охранники разблокировали стеклянные двери, он выскочил из служебной машины и, прикрывшись красными корочками, потребовал пропустить его в офис «Ягуара».
Охранник даже не взглянул на удостоверение и рассказал, что курьерской компании «Ягуар» больше не существует. После убийства ее гендиректора – то ли Шерханова, толи Шиханова – офис закрылся, а все сотрудники были сокращены. Лошманов даже обрадовался такой новости – постепенно паззлы складывались во внешне непонятную, но внутренне очень даже упорядоченную картину.
Уже через час он сидел в прокуренном кабине следака по фамилии Шмыга.
– Шабанов. Шабанов его фамилия, – сказал Шмыга.
– Да хуль тут копать, – уверенно сказал Шмыга, покачиваясь в офисном кресле и высасывая вторую за последние три минуты сигарету, – Злодейские разборки. Бомба под днищем с утра пораньше. И пиздец. Жена не при делах. Один терпила рассказал, что у чела этого какие-то делишки были по доставке. Больше инфы никакой. В путевках-то хуй наплакал. Телефоны для порядка пробили. Сотрудников допросили. И все, отдыхаем, ждем у моря погоды. Одна надежда, что злодеи сами придут с повинной, когда совесть загрызет.
Шмыга рассмеялся, показав все свои желтые зубы и почесал живот-дыню.
– Как бы мне путевки раздобыть?
– Путевки, говоришь?
Шмыга стал вдруг серьезным, размял сигарету в пепельнице.
– А что? Есть что-нибудь по Ягуару?
– Да есть наметки. Да ты не парься, капитан, для нас это дело побочное. Будет конкретика – сразу вам и передадим.
– Нам-то что, хоть бы и забрали все с потрохами. Дел что ли больше нет?
– А нам он тоже нахрен не сдался.
Они ухмыльнулись разом.
– Вот жил-жил человек, – печально сказал Шмыга, глядя
в окно, – погиб смертью храбрых, и никому не нужен.– Значит, хреново жил человек.
– Эт да… А кто не хреново-то живет… Вот. Н-да.
Шмыга встал резко из-за стола, помахал рукой, то ли дым разгоняя, то ли накатившую на его толстую шею философию.
– Может, по стопочке для разгона? – предложил Шмыга. – Не? Тогда в путь.
Шмыга провел Лошманова в подвал, плотно заполненный бумагами на стальных стеллажах; достал с самой верхней полки две коробки с бумагами и оставил Лошманова с ними наедине.
Лошманов нашел толстый журнал с желтыми листами в линеечку, заполненные аккуратными строчками с адресами, датами и фамилиями. Справа в небольших прямоугольниках гнездились корявые, гуляющие из стороны в сторону, размашистые и мелкие подписи.
Нужно было найти всего лишь пять дат с пятью адресами и одну единственную фамилию – Лошманов был уверен, что напротив нужных дат будет одна и та же закорючка подписи.
Так оно и есть.
Вот он, родимый. Андрей Владимирович Умрихин. Лошманову даже показалось, что имя и фамилия ему давно известны, просто он забыл их на время. Это был хороший знак – значит, все то, что не поддавалось логическому объяснению, но имело свои внутренние законы, приоткрылось одним важным звеном, уютно разместившимся в подготовленном мозгу Лошманова.
XVII
Всю следующую неделю Лошманов посвятил курьеру Умрихину. Он позвонил Леше и без лишних реверансов приказал ему временно прикрыть точку. Он сказал – собирайся, Леша, за новым товаром, нечего тебе старьем немодным торговать.
С каждым новым шагом на пути к неуловимому курьеру, – а Умрихин просто-напросто исчез из города – открывались новые боковые дорожки, поэтому без помощи Леши он мог заплутать и даром потерять время.
Так, по адресу Умрихина, конечно же никого не оказалось. Зато дверь соседа напротив была опечатана белой полоской с фиолетовой печатью. Леша вскоре выяснил, что соседа, отставного военного Виктора Ластовку, недавно обнаружили в Кузьминках с ножевыми, среди еще двух трупов. Скорее всего, он имел какое-то отношение к бригаде, промышлявшей сбытом оружия с военных складов, – рядом с трупами нашли рюкзак, набитый эргэдешками без запалов. Убийства странные, на разборки не похожи, местное овэдэ ломает голову над мотивами. Ластовка жил с овчаркой, ни родных, ни близких. Кстати, добавил Леша, собаку жалко, три дня выла одна в квартире, а потом ее усыпили за бесхозностью.
Глубже погружаясь в биографию курьера, Лошманов обнаруживал все больше странностей и чувствовал все больше уверенности в том, что один неприметный жест привел его к единственной верной цели. Выпускник архитектурного подался в курьеры – бывает, наверное, такое в жизни, но Лошманов таких случаев не припоминал, ну разве что всплыл в памяти дружок из детства, который бросил последний курс экономфака университета ради того, чтобы сидеть на шее матери и писать, как он искренне полагал, гениальные романы. Жены и дочери, упомянутых в личном деле курьерской службы, и духу не было. Куда они делись? Жена нигде не работала последние три года, а дочь в сентябре в школе не появилась. Единственный след дочери – в ведомости распределения новогодних подарков на детей сотрудников курьерской службы.
Пока Леша обхаживал курьерских, Лошманов отправился к Маркину, у которого работал Умрихин.
Маркин был немногословен и тщательно подбирал слова. Да, был немного не в себе, но в разумных пределах. Да, его уход из бюро был неадекватным. Нет, о его жизни в последние полгода он не знал. Да, встречались недавно, ему нужны были деньги. Кредит? Может быть. Подробностей не сообщал. На прощание Маркин распечатал несколько фотографий с их корпоративов, на которых особенно удачно вышел Умрихин, хмельной и со счастливой улыбкой.