Стачколомы

Отвалил десятку. С ходу!

Русику звоню: приезжай!

Все сделали по высшему разряду. Через неделю — новая вывеска и два лайтбокса с видом каких-то курортов. Я подумал тогда: а на кой хер мне с агентством делиться? Че они мне, сильно пиздатые товарищи? Нормального рабочего места — нет. Трудовую так и не открыли. Клиентов — ищи сам. Пусть даже директор готов 70 процентов платить, а 100 все-равно лучше!

Так и начал работать: полиграфию и мелкие заказы по наружке - через агентство, а что покрупнее — за наличку и напрямую с клиентом. Всю прибыль себе в карман. Ну и Русику, конечно, за работу.

Виталий Евгеньич, менеджер по персоналу, останавливает в коридоре:

– Решил в обход агентства пойти?

– Что?

– Что слышал.

– С чего вы это взяли, Виталий Евгеньич? Доказательства есть у вас?

– Поверь, если бы у меня были доказательства, ты бы уже тут не работал.

– Удачи вам, Виталий Евгеньич!

Вот ведь сука! Чует, падла! Чует, гандон!

Директор, встречая меня в коридоре, скупо кивает и неуверенно влажную ладошку протягивает. В глаза не смотрит. А Анжела — та вообще здороваться перестала, а смотрит… В общем, не понятно, куда она смотрит, потому как глаза косят в разные стороны.

Еще пару сделок закрыл и свалил из агентства. Не дожидаясь, так сказать, приглашения. Русик подбадривал: можешь дома работать. Телефон есть. Интернет есть. Что еще надо?

Хер его знает, Русик, отвечал я, заебали меня эти продажи если честно.

III

РОДОМ ИЗ ДЕВЯНОСТЫХ

Мы с Ромкой мыли машины на стоянке через дорогу от гостиницы «Славутич». Спускались к каналу, набирали в ведра воды, терли мочалкой стекла, капоты, бамперы, и получали за это 20 гривен. Двадцать гривен! На вырученные деньги покупали в ларьке шоколадные батончики, сока, жвачек, сигарет и, если хватало денег, какого-нибудь ликера.

Машина закатывалась на стоянку и не успевал водитель открыть дверь, как мы уже были рядом, с пульверизатором, пористой поролоновой мочалкой и дотлевающей сигаретой, которая, как правило, была одна на всех. Кроме меня и Ромки там были Паша Терлецкий, Гена Гуцко и Вова Захаренко. Брат Вовы, семнадцатилетний Славик, держал стоянку и был в наших глазах — глазах тринадцатилетних мальчишек — местным авторитетом.

Деньги, заработанные мытьем машин, делили между собой честно и без обид. Треть заработка отдавалась Славику. Как только очередная отдраенная иномарка выкатывала со стоянки, Вова говорил: сколько там, пацаны, нужно брату одолжить. И мы не возражали. Не будь Славика, пришлось бы платить кому-нибудь другому, постарше, понесговорчивей.

Славик подходил к лысоватым, спортивного телосложения ребятам, и после разговора с ним, они уезжали, захлопнув двери своих «меринов» и «бумеров». Славик вразвалочку возвращался на свое коронное место — под каштан, за периметром стоянки, и садился там, в тени, на гребень ограждения.

Если приходили — с ведрами, мочалками, рюкзаками — какие-то мальцы вроде нас и, заметив конкурентов, брели в другую часть стоянки, - мы уверенно пересекали стоянку, огибая припаркованные кривыми рядами машины, и каждый хотел подойти первым, первым начать базар. Обычно двух-трех фраз хватало, чтобы новички взяли свои ведра, тряпки, рюкзаки с моющими средствами и бутербродами от заботливых мамочек, и убрались восвояси. Кто огрызался - наращивали натиск, мат и угрозы. Кому и этого было мало — били по лицу, груди и ребрам, подключались всем прайдом, опрокидывали ведра, высыпали содержимое рюкзаков на покрытый бензиновыми разводами асфальт. Ни разу нам не понадобилась помощь Славика. Он сидел на ограждении и курил, глядя на нас сквозь сетку забора, и потом, когда мы возвращались, кивал и показывал кулак с оттопыренным большим пальцем.

К Славику приходила наша одноклассница Лена. Самая красивая девочка в классе, она стриглась под каре, носила короткие юбки, яркие кофточки и блузки с люрексом и иностранными надписями. Хоть ей было всего тринадцать, родители разрешали ей пользоваться косметикой, и все, что у нее было — от одежды до разноцветных стирательных резинок - было дорогим, фирменным. Ее отец занимал руководящую должность в СБУ, часто ездил в заграничные командировки и денег на дочку-красавицу не жалел.

Лена махала нам ладошкой и направлялась к Славику, ведя на поводке белую болонку с бантиком между спрятанными в колечках шерсти ушками. Мы видели стройные ножки в черных лосинах, и блестящие золотые сережки, и как она говорит что-то, приближая лицо к лицу Славика. Мы слышали ее смех. Видели, как она улыбается.

Ромка сказал:

– Он ей вставляет на полшишки, в курсе?

– Да ладно, Ромка!

– Серьезно. Она к нему на каникулах каждый день домой приходила. Он с бабкой живет. Дом на бульваре.

– Она ж малолетка!

– Я и говорю — на полшишки. Чтоб радаки не пронюхали, если решат к гинекологу сводить. У меня пацанчик во дворе знакомый со Славиком корешует. Тот его с Ленкой познакомил. У себя дома. Прикинь?

Я посмотрел на Лену. Она была там, под каштаном. Рука Славика лежала у нее на талии.

– Пусть ебет, - сказал я.
– Мне похуй.

* * * * *

К нам вышел официант: директора ресторана, Дианы Сергеевны нет. Он может все ей передать. Мы никуда не спешим, сказал Толик, нам нужна Диана Сергеевна лично.

Белые зонтики, плетеные кресла, круглые столики на стальных ножках, устланный зеленым ковролином пол и кирпичный бортик, отделяющий площадку от тротуара. Чуть дальше — на тротуаре - черный «Ленд Ровер» и синяя «БМВ».

Повар, коренастый парнишка с кудрявой шевелюрой, замечает: это ее бэха, она по-любому внутри!

С нами два больших рулона. На одном надпись: РОБОТА БЕЗ ЗАРПЛАТЫ УБИВАЕТ, на другом — название и логотип профсоюза. Мы не спешим разворачивать плакаты. Может она все-таки выйдет и поговорит с нами?

Из ресторана появляется мужчина лет пятидесяти, в серых штанах и белой тенниске. Лицо римского императора - грустно-надменное, с вертикальными морщинками у рта.

– Что вы хотите?

– У нас есть вопрос к Диане Сергеевне.

– Вы кто? Представьтесь.

– Независимый профсоюз. Вот удостоверение. А вы, простите, кто?

Оставляет вопрос без ответа.

– Дианы Сергеевны нет. И сегодня не будет. Скажите, что вам нужно, я передам.

– Члену профсоюза - Толик кивком указывает на повара - не выплатили зарплату. Он был на испытательном сроке. Работал без трудовой книжки. Нелегально. Мы хотим, чтобы зарплата была выплачена в полном объеме.

– Вы сами сказали - нелегально. Значит, у вас нет юридических оснований что-либо требовать? Значит, вы занимаетесь вымогательством? Я правильно понимаю?

– Называйте как хотите. Вы поступили незаконно, когда приняли на работу человека без трудовой и договора. Теперь, когда не хотите платить зарплату, прикрываетесь законом, хотя это вы его и нарушили. Работа без трудовой и зарплаты в конвертах - обычная практика, но это не значит, что людей можно кидать на деньги. Мы подождем еще полчаса, и если Диана Сергеевна не выйдет — развернем плакаты, позвоним журналистам и сделаем так, чтобы о вашем ресторане узнал весь Киев.

– Этот человек проработал месяц, даже меньше. Его уволили, потому что он не справлялся со своими обязанностями.