Стачколомы

Я откупориваю пиво, а Димон заходит во вторую комнатку из гипсокартона. Тут у него стационарный компьютер, две колонки, наушники, причудливый кусок коряги, пачки таблеток на деревянной полке, подсвечник, мотки струн, пара медиаторов, приколотая иглой к стене афиша какого-то стародавнего концерта в Ботаническом саду, где Димон — молод, в соломенной шляпе, с гитарой.

Звучит какой-то трек. Димон вытягивает регулятор громкости на максимум. Комнатка наполняется звуком, точно емкость — кипящим свинцом.

Он говорит, что пишет альбом, но мне дает послушать только эти бессвязные урывки, то без припева, то без вступления, то с мычанием вместо слов. Я скоро его закончу, говорит Димон, еще немного, еще немного осталось! Но каждый раз - включает все тот же сырой и недоработанный материал.

Димон лечился от алкоголизма и теперь плотно сидит на траве и грибах. Его память дает сбои. Он перепрыгивает с темы на тему, и я не могу уловить цепь его рассуждений. Слова рассыпаются и смешиваются. Пыхнув водного, начинаю подозревать, что все, что тут происходит — полусон и мистерия, где мое сознание бестолково и спутано так же, как сознание Димона.

– Почему ты никогда не хотел успеха, Димон? Сколько тебя знаю — ни тени тщеславия! А ведь ты был круче многих!

Он замирает. Сосредотачивается.

– Слишком высокая цена. Я никогда не лез в шоу-бизнес и не занимался попсой, потому что ценой успеха была свобода. А я всегда дорожил ею. Больше, чем всем остальным.

Скупаюсь в «АТБ» и иду домой. На повороте — чувствую, чувствую запах… Верунчик! Завернув во двор, вижу ее метрах в тридцати. Отоварилась в «АТБ», как и я, но вышла — прежде. И я, получается, иду за ней, по ее следу, как голодный волк, вдыхая знакомый запах и следуя за ним, этим запахом, ее запахом, и она не знает, что я здесь, рядом, что я иду за ней след в след. Черное ситцевое платье в белый горошек. С двумя кульками в руках, точно крестьянка с тяжелыми ведрами.

Останавливается, чтобы перевести дух, и ставит кульки на бровку. Ныряю за кусты, ближе к детской площадке. Беспокоится не из-за чего — не обернулась. Берет кульки и бредет дальше. Тяжело, наверное, одной-то, с двумя кульками...

Ее запах - запах, который я узнаю в сотне других - не изменился с прошлого лета. И платье — все то же. Только в весе поднабрала. Движения замедлились, округлились.

Сколько крови она из меня выпила, знали бы вы!

Массажистка, а строит из себя!

Верно говорят: если дамочка только что рассталась с абьюзером - лучше не связываться. Здоровее будешь. Вот только абьюзер ли он, ее бывший, или это она, Вера, кого хочешь до белого каления доведет, - тот еще вопрос! Как по мне, вся эта заморская терминология — абьюзеры, газлайтеры и т. д.
– только вводит в заблуждение. Психологи внушают доверчивым дамочкам, что они — жертвы, и что все мужчины — козлы, и нужно только вовремя распознать, из какого разряда этот козел — абьюзер, нарцисс, псих, неудачник, алкаш, блядун или маменькин сынок, - кто? В итоге — количество разваливающихся браков и безнадежно одиноких женщин зашкаливает. А все почему? Да потому что промыли им головы этой дрянью, и теперь, не успеют к мужику притереться, как примерят на него весь арсенал ярлыков. И обязательно найдут подходящий! Выбирают роль жертвы, снимают с себя всякую ответственность, ищут причины своих негараздов - целиком и полностью — в мужчине, и умудряются при этом рассуждать о равенстве полов!

Бывший Верунчика, как вы понимаете, был абьюзером.

Верунчик полтора года жила с ним в его квартире на 90 квадратов, стирала-убирала, а потом явилась его мамаша, расфуфыренная столичная юристка со своими восемью котами (Верунчик почему-то называла их «дирижаблями») и засрала их робко нарождающееся семейное счастье.

У них, конечно, и без его мамаши все было не так уж гладко. Этот мерзавец заставлял ее сидеть дома, запрещал заниматься массажем, лазить по ночным клубам и бухать с подругами. Ревновал ко всему, что движется. Присадил, качок хренов, на диету, после чего ее поджелудочная чуть было не приказала долго жить. И — вишенка на торте! — оказался импотентом. А все от химии, которую он жрал, чтобы нарастить мышечную массу. В детстве был дохляком, сардонически усмехалась Вера, и вот теперь решил наверстать, Шварцнеггер блин!

Ей двадцать девять. В девятнадцать она похоронила мертворожденного сына. Отец поучал ее: от хандры и депрессии есть только одно спасение — работа. И она занялась домашним хозяйством как одержимая. Теперь, говорит Верунчик, у нее пропеллер в заднице. Не может сидеть без дела. По ночам — а спит она не более шести часов и засыпает только под утро — моет полы, стирает, драит посуду и готовит еду на несколько дней вперед. Клиентов, правда, ночью не принимает. Она все-таки массажистка, а не какая-то там… То, что ее объявления размещены на сайте Укргоу в рубрике интимуслуг, ничего не значит! У нее есть два диплома о прохождении специальных курсов, массажный стол, все необходимые навыки, препараты и аксессуары. Интимный массаж, правда, она тоже делает. Честно говоря, его она в основном и делает. Для этого у нее есть кровать. Массажный стол давно стоит без дела. Короче говоря, она дрочит хуи. Вот и все. Именно это скрывается за магическими «боди», «лингам», «йони», «тантра», «ветка сакуры». Делает она это, правда, в трусиках и в отличие от большинства массажисток не позволяет клиенту касаться интимных мест руками и тем более лезть туда языком. Но разве это так уж меняет дело? Дрочильня есть дрочильня, по-моему!

Я пару раз видел ее на лестнице. А потом вычислил через сайт. Не спрашивайте — как. Вычислил и все. Стал подбивать клинья. Но она что-то пронюхала: ты думаешь, я дура, не понимаю, что ты ищешь удобный вариант потрахаться, я вижу таких как ты насквозь, так что давай, до свидания! Но я не унывал. Наращивал натиск. И знали бы вы, сколько всего я натерпелся! Она отшивала меня со страшной силой. Снова, снова, снова... И в конце концов я стал терять надежду. Мною овладела тоска.

Как-то часов в одиннадцать вечера я возвращался от Гальки, подруги с Оболони. На ночь решил не оставаться - не те у нас с Галькой отношения. Кинул две палки и хорош.

Мы пили белое вино и Галька рассказывала о муже, художнике, который живет на даче и без конца пишет картины. Написал Галькин портрет. «Вот он. Глянь! В большой комнате». Галька с короной на голове, в образе княгини или царицы. Я не большой спец в живописи, но как по мне - мазня, безнадежная унылая мазня. Линии жирные и неопрятные. Ясности нет. Если это живопись в духе реализма — портрет, по-моему, должен быть не хуже модели. А тут — Галька хоть и с помпезной короной, но до оригинала не дотягивает.

Галька говорит, что у них с мужем свободные отношения, как у Сальвадора Дали с его женой, этой... забыл как зовут… И то, что мы трахаемся, ничего не меняет. Художник прекрасно осведомлен о ее сексуальной распущенности. Она же, в свою очередь, привозила ему телочек, которых он трахал прямо в ее присутствии. Они люди творческие. Такой формат отношений. Такая любовь. Короче… Я допил вино и вызвал такси. Меня рубила усталость. Дикая, опустошающая усталость. Не помню, когда последний раз испытывал что-то подобное...

…Я вышел из такси и сел на лавочке возле парадного. Прохлада. Подышу немного. Развеюсь.

Такая тоска навалилась, словно великан пятой к земле прижал. Выть хочется. Упасть на асфальт и биться кулаками, головой, зубами его грызть! Вот какая тоска. Были бы слезы — заплакал бы.

Смотрю — Верунчик шурует. Идем, говорит, к тебе, покажешь свою берлогу. За столько времени — впервые благосклонность проявила! И я, хоть и разбит, хоть и еле ногами двигаю, решил: нужно идти.

Поднялись ко мне. Выпили кофе. Чувствую — созрела. А сам как ватой обернут. Наговорил кучу гадостей, чтобы конфликт спровоцировать. Поскандалили. Выпроводил ее. Свалился мордой в подушку.