Танцующая с волками

– Что именно ты хочешь знать? – заискивающе уточнил он.

– Ты назвал меня ангияк, – Альфа скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Рика.

– Ну да, я думал, ты знаешь, такое трудно не заметить, – пробормотал тот, отводя глаза.

– Поясни.

– Всё просто: есть дикие, есть ликанты, – воодушевлённо начал Рик. – А есть ни то и не другое, точнее все вместе. Ангияк – это волк, рождённый от связи дикого и ликанта.

Казалось, ещё немного – и он начнет заикаться.

– Как такое возможно? – перебил его Ульрих.

– Хм, думаю, объяснять, как появляются дети, тебе не нужно, – усмехнулся Рик.

– Но дикие же…

– Да, в этом-то и вся проблема. Я слышал одну историю в своей стае… – Рик вдруг нахмурился и замолчал, словно раздумывая, стоит ли об этом говорить.

– Я с удовольствием послушаю, – подбодрил Ульрих, но ликант молчал, глядя в одну точку.

По его лицу бродили тени, превращая задумчивый вид в неестественную гримасу. Казалось, он готов разорвать любого, кто приблизится к нему, но спустя мгновение морщины над переносицей разгладились, вернув Рику невинный облик.

– Такое происходит очень редко и вызывает большие волнения, – заговорил он глухо, с усилием. – Забеременеть от дикого – страшный грех и карается строго. Была в нашей стае одна волчица…

Он снова умолк, подбирая слова.

– Я точных подробностей не помню, это случилось ещё до моего рождения. Так вот, была она красива, долго отвергала оказывающих ей знаки волков, но очень любила бегать по лесам. Так и нарвалась на дикого в период гона со всеми вытекающими. Когда она узнала о беременности, то решила скрыть ото всех отца ребенка, не зная, что её обман очень быстро вскроется.

Ульрих слушал внимательно, не пропуская ни слова. Рик оказался интересным рассказчиком, передавал историю, услышанную когда-то от других так проникновенно и эмоционально, словно участвовал в ней лично.

– Её сыну было четыре, когда он впервые обернулся. – В голосе ликанта прорезалась ненависть. – Другие бы и не догадались, что с волчонком что-то не так, но знающие старожилы стаи сразу всё просекли.

– И как они это поняли? – уточнил Ульрих.

– Цвет шерсти, – выдохнул Рик. – И ликант, и дикий при обращении принимают оттенок своих волос, а вот ангияк, как проклятый вид, всегда облачается в чёрное. Многих ликантов ты видел с чёрной шерстью?

Альфа на минуту задумался, вспоминая, что даже черноволосые оборотни стаи при обращении облачаются в темно-серую или бурую шерсть.

– Ни одного.

– Вот именно, – кивнул Рик. – Да и в размерах есть отличия. Ангияк не такой большой, как дикий, но крупнее любого ликанта, как уж тут утаишь свою суть.

– И почему родить ангияка такой грех? – нахмурился Альфа. – Это же просто ребёнок.

– Только не для устава ликантов, – покачал головой Рик. – Волчицы, которые приняли эту участь, избавлялись от плода ещё в утробе, а те, кто пропустил момент, тихо душили своих детей и отдавали на съедение животным.

– Но ты сказал, что та волчица смогла оставить ребёнка? – возразил Ульрих.

– Да, а ещё я сказал, до его первого обращения, – заметил Рик и снова посмурнел. – Когда стая узнала правду, наступил полный хаос. Мать волчонка повесили в тот же день, а его самого выкинули в лес, зная, что он там не протянет и пары дней.

Последние слова он произнёс с горечью, не глядя на Альфу, и тот взорвался:

– Это какие-то первобытные порядки!

– Возможно, и так, – мрачно усмехнулся Рик. – Но они по сей день строго соблюдаются в других стаях. Потому-то я очень удивился, узнав, что ты не только смог выжить, но и стал вожаком.

Он наконец посмотрел на Ульриха, и тот снова заметил странный ехидный огонёк во взгляде ликанта.

– Я ничего подобного не видел в своде правил, – задумчиво проговорил Альфа, чувствуя себя так, словно теряет контроль над ситуацией.

– Оно негласно, – пожал плечами Рик. – И раз в твоей стае никто об этом не знает, думаю, стоит хранить этот секрет и дальше – кто ведает, как поступят твои соплеменники.

– Я ничего не таю от них и скрывать происхождение тоже не собираюсь, – отрезал Альфа. – Они приняли меня как охотника, приняли как вожака, и цвет моей шерсти уж точно не сможет изменить их отношение.

Он говорил горячо и уверенно, но в последний момент вдруг понял, что оправдывается перед чужаком. В груди поднялась волна слепой ярости. Внутренний волк с готовностью откликнулся на зов, но Ульрих подавил его призыв силой воли.

– Я бы на твоём месте очень хорошо подумал, – заметил Рик, не подозревая, что ходит по тонкому льду.

– Но ты не на моём месте, – огрызнулся Альфа, чем вызвал удивлённый взгляд собеседника.

– Поэтому просто даю совет, мало ли натолкнёт на какую-то мысль, – Рик выставил перед собой руки в примирительном жесте, затем неторопливо поднялся, отряхивая испачканные в опилках и снеге штаны, и направился было обратно к лесопилке, но вдруг порывисто обернулся.

– Ах, и ещё одна маленькая месть природы проклятому существу. – Ульрих заметил промелькнувший намек на улыбку на лице ликанта. – Ангияк не может иметь потомство.

Альфа замер. Внутри бушевал пожар из схлестнувшихся между собой эмоций. Злость, раздражение, обида, непонимание, изумление боролись между собой за право взять верх над его разумом.

Рик знал о Роуз. Ульрих смотрел в спину удаляющегося ликанта, понимая, что может в два счета подлететь к чужаку, свернуть ему шею… И оставался на месте. Что-то внутри подсказывало, что, следуя за эмоциями, он сделает только хуже. А для холодного расчёта ему не хватало самообладания.

Желая вернуть себе контроль, Альфа бросился в противоположную сторону. Слова Рика никак не шли из головы. Он раз за разом убеждал себя, что всё сказанное чужаком нелепая выдумка, но для того, чтобы противостоять ей, у Ульриха не было самого главного. Он не знал, кто его мать.

Когда-то давно, расспрашивая Ивана о родителях, Ульрих слышал в ответ только рассказы о Бальтаре. Кем была та волчица, что подарила ему жизнь, оставалось загадкой для всех в стае, и даже Тэлута отстранённо пожимала плечами, бормоча о том, что многие деяния вожаков остаются за гранью знания простых ликантов.

В размышлениях Ульрих не заметил, как оказался недалеко от дома. Поднявшись на крыльцо, он мельком заглянул в окно кухни и увидел, что Кэтрин и Роуз уже сидят за столом.

– Проснулись? – бодро спросил ликант, открыв дверь.

– Буквально десять минут назад, – сдерживая зевоту, отозвалась Кэтрин и поставила тарелку дымящейся каши перед девочкой. – Будешь завтракать?

– Позже, мне нужно с тобой поговорить, – отмахнулся Ульрих.

Он подошёл к столу и оставил невесомый поцелуй на рыжей макушке.