Детская проза

Уже на подходе к дому в нем возникло твердое решение не возвращаться больше в школу. А куда пойти? Для ПТУ он еще мал, других школ в округе не было, в лес его с собой отец брать не хотел. Едва Гриша зашел в дом, как мать крепко выругала его за грязные брюки. Еще бы им не быть грязными, лупили-то его ногами. На глазах у всех! На виду всего выходящего восьмого класса, у Таньки! Вспомнил он, как поглядела на него эта высокая красивая девочка, из-за которой девятый и десятый классы ходили драться стенка…

Вот потому-то он и разгуливал по всей Германии и, куда ни придет, сразу брался за какое-нибудь дело, в котором ничего не смыслил. Кем он только не побывал: пекарем, сапожником, портным, трубачом, предсказателем, врачом, кузнецом, поваром, священником, столяром, мясником, истопником и профессором в университете. Не было такого ремесла, которым бы он хоть раз не занялся потехи ради. Поэтому Тиль Уленшпигель был не только самым знаменитым клоуном в мире, но уж конечно и самым необычным. Потому что он…

Максимом звали мадагаскарского свистящего таракана, которого Соня как-то принесла в школу на урок, посвященный домашним животным. Максима в тот же день съел Герман, попугай, которого притащил Костик. Папа выразил соболезнования. Но втайне был невероятно рад такому повороту событий, так как всегда боялся, что десятисантиметровый Максим в один ужасный день вырвется из своего домика на волю, спрячется где-нибудь в квартире, а потом неожиданно выпрыгнет на папу из-за угла. Папа постучался, дверь тут…

Селестия закатила глаза и тяжело вздохнула. Таких нотаций ей с лихвой доставалось от Луны – каждый раз, когда солнечная кобыла делала что-то весёлое, но безобидное, младшая сестра буквально выносила ей мозг, тысячи раз повторяя одну и ту же мантру: «Принцессе не к лицу дурачиться, Тия. Принцесса не может править государством, если она не может править собой. Воистину, наши предки на небесах смотрят на тебя с укоризной. Почему ты ведёшь себя как неразумный ребёнок?» - и всё в таком духе. Как правило,…

Это точно! Клясться можно в чём угодно. Но д’Артаньян никогда не обманет! Он честный. Это же д’Артаньян, а не какой-нибудь пройдоха кардинал! Вот у меня приятель – Федя Федотов. Он врёт и не краснеет. Он говорит сегодня на большой перемене: – Ты мне друг? Я говорю: – А что? Он говорит: – Я такое знаю! Про Ирку Демьяненко! Я говорю: – Что знаешь? Он говорит: – Она на балконе загорает! Я говорю: – Ну и что? Я тоже загораю. Он говорит: – Да она ТАК загорает! Я говорю:…

Ольга Сергеевна, в куртке и тёплом платке, стояла на крыльце. Лицом к лицу с землёй не надо притворяться, можно ходить в вековечной одежде русских баб. Зима где-то задержалась, совсем ненадолго, вот-вот ступит на порог, скуёт всё морозом. Но пока, сегодня, вот она, уходящая осень, – последние хризантемы, пряная листва. Ольга Сергеевна нащупала в кармане спички. Куртка пахла дымом: сколько раз она разжигала в ней костры. Четверть часа спустя они с Сашей стояли, протягивая ладони к огню. Он будто…

– Барышни, – сказал он, – графиня Семиан просит вас прийти в сад в крытую аллею. – Нужно сейчас идти? – спросила Габриель. – Кто-нибудь приехал? – Да, барышня, у графини какой-то господин, – ответил слуга. – Пойдем, Христина. – Как досадно, – заметила Христина, – я не могу одеть мою куколку, а между тем ей холодно, ведь она совсем раздета. – Что делать? – вздохнула Габриель. – Раз мамочка зовет, нужно идти к ней. – Дома одной мне не удастся ее одеть, я не умею шить. Боже мой, как ужасно,…

Мишка поёрзал на подоконнике, потом откашлялся и сказал: – Я люблю булки, плюшки, батоны и кекс! Я люблю хлеб, торт, и пирожные, и пряники, хоть тульские, хоть медовые, хоть глазурованные. Сушки люблю тоже, и баранки, бублики, пирожки с мясом, повидлом, капустой и с рисом. Я горячо люблю пельмени, и особенно ватрушки, если они свежие, но чёрствые тоже ничего. Можно овсяное печенье и ванильные сухари. А ещё я люблю кильки, сайру, судака в маринаде, бычки в томате, частик в собственном соку, икру…

Они спустились по широкой, пологой лестнице и пошли по набережной. Река неторопливо проносила мимо тяжёлые, гружённые лесом и песком баржи, нарядные, белоснежные теплоходы и катера. От них к берегу лениво бежали волны и, ударившись о гранитную стену, обиженно всхлипывали. — А в башню она из речки прибегает? — спросил мальчик. — В водонапорную башню вода прибегает тоже не сразу из реки, а из «водолечебницы». — Вода болеет? — от удивления Вопросик даже остановился. — Заболеть можешь ты, сын,…

Новая комната Люси была огромной, намного больше её прежней комнаты, и мама тут же с удовольствием это подчеркнула. – А ещё мы покрасим стены в любой цвет, какой захочешь! – пообещала она, ставя на пол коробку с игрушками. – В лиловый, например. Хочешь лиловую комнату? Люси села на кровать – грузчики поставили её в углу – и рассеянно осмотрелась вокруг, прижимая к себе полосатика. Она пыталась радоваться происходящему, но здесь всё было таким чужим… * * * Выходные пролетели в суете и неразберихе,…

Но диплом инженера был нужен. И Сергей Тимофеевич опять поехал в столицу и вторично поступил в тот же институт, чтобы завершить образование. Однако участие в студенческом движении и возникшая весной 1901 года угроза ареста заставили его, не закончив институт, покинуть Петербург. И снова Григорьев в родных местах – там, где прошло его детство. В 1899 году он познакомился с Алексеем Максимовичем Горьким, печатавшим свои фельетоны в «Самарской газете». Вскоре и Григорьев поместил там рассказ «Нюта»,…

* * * Свой первый школьный день я представляла сто пятьдесят раз… Новый большущий бант, пушистый, как цветок пиона. Молодая весёлая учительница со светлыми волосами, которые ещё и выгорели на солнце смешными полосками. Моя соседка по парте. Я ей улыбнусь и скажу: «Привет, меня зовут Женя!» И мы обязательно подружимся… Я как-то не подумала, что за обычную парту я просто не помещусь. И вообще всё получилось НЕ ТАК. СОВСЕМ не похоже на то, о чём я мечтала… День…

— Петрушка, живая кукла, — представился я. — Правда? — Глаза матросика из узких стали круглыми, а рот приоткрылся. Видно было, что он удивлен и не верит мне, и в то же время боится, и даже жалеет, что не пошел вместе с капитаном опустошать следующую аптеку. — Не бойся меня, — успокоил я матросика. — Я такой же, как ты, мальчишка, только сшитый из материи. Не веришь? Вот пощупай. — Я подставил ему плечо. Узкая рука Ежика недоверчиво потрогала мое плечо, потом уже смелее дотронулась до спины, ткнулась…

И я продолжал писать, упорно, с мрачным ожесточением, и моя футбольная звезда сразу закатилась. Отчим доводил меня до отчаяния своей требовательностью. Порой я начинал ненавидеть слова, но оторвать меня от бумаги было делом мудреным. Все же, когда я закончил школу, мощная домашняя давильня снова пришла в действие, и вместо литфака я оказался в 1-м Московском медицинском институте. Сопротивлялся я долго, но не мог устоять перед соблазнительным примером Чехова, Вересаева, Булгакова – врачей по образованию.…

— Хороший мальчик, старый мальчик, — приговаривала я, а он все подставлял свои шерстяные бока — и вдруг неожиданно стряхнул мою руку, залаял, и, волоча за собой поводок, побежал в сторону гаражей. Там, у гаражей, маячила фигура нашей соседки. На ее голове была лохматая грязно-белая шапка. Вторая шапка, такая же мохнатая и грязно-белая, копошилась у соседкиных ног. — Здравствуй, Юлечка! — крикнула соседка. — Здравствуйте. Шапка номер два нервно затявкала. Ага, Кутузов побежал к своей подружке.…

И в самом деле, с тех пор мама с Люсей почти никогда не расставались. Когда война ушла далеко от Москвы, они вместе вернулись домой. Обратно ехали в настоящем поезде, со скамейками, окнами и проводником в красивой форме с блестящими пуговицами. Дома всё было цело, только пыльно. Они открыли дверь своим ключом; и Люся сразу нашла под диваном свой мячик, который закатился туда во время тревоги. Вместе с мамой они прибрали комнату, вымыли окна, начистили дверные ручки. Всё было очень хорошо,…

Алена постояла, размахивая сумкой-пакетом «Мальборо», где у нее лежали тетради и учебники, толкнула сумку одной коленкой, другой и пошла направо, в строну «Электроники». Фирменный салон-магазин «Электроника» занимал весь первый этаж самого высокого на этой улице двенадцатиэтажного здания. За сплошными стеклами были видны квадратные колонны, облицованные со всех сторон зеркалами. Алену удивляло, что в этих зеркалах не отражается улица. Приближаясь к очередной колонне, Алена видела, как начинали…

— Да у всех так, — свободной рукой Игнат чертит в воздухе что-то вроде круга. Как бы указывая этим жестом на каждого, у кого «так». — Да конечно, расскажи мне, — Макс с размаху плюхается на кровать, отчего планшет едва не вылетает у Игната из рук. — Вот ты тут сидишь, болеешь, на ВК лазишь. Выздоровеешь — обратно в школу пойдешь. Вечером домашка. Телик, плейстейшн, все дела. — И что? — И нечего. А у нас постоянно какие-то люди. Приходят, уходят. Коробками все заставлено. У мамы теперь очередная…

Хоть я и отличаюсь редкой памятью, но мне очень трудно вспомнить с точностью первые дни существования как моего, так и моих братьев и сестер; однако я все же немного могу судить о них по тем семьям, которые создавались в том же подполье во времена моей юности. Теперь же мне достоверно известно, что почти у всех семей родственных животных наблюдается одинаковая семейная жизнь. Руководствуясь этим, я смело полагаю, что моя мать с момента нашего с братьями и сестрами появления на свет ухаживала за нами…

Валентин Распутин • В ТАЙГЕ НАД БАЙКАЛОМ По берегу по байкальскому Саня ахнул и невольно приостановился, когда, спустившись о горы и вывернув из-за последнего дома посёлка, увидел он утром на площадке, где притормаживал поезд, огромную толпу народа, В серых и вялых утренних сумерках, когда ни свет ни темь, толпа действительно казалась огромной — много больше, чем живёт в посёлке, и люди с трёх сторон всё подходили и подходили. — Что-то уж сильно много, — озираясь, сказал Саня,…