Повесть

— К тебе твои гвардейцы! — Знаю! — Лиза, надень курточку, — это, конечно, бабушка. — Ага! — Лизок, милая, и я тебя прошу, — остановил её около самой двери дедушка. — Не позволяй ты своим друзьям называть тебя этим именем. Всё-таки ты — девочка! — Ну конечно, дедушка! — она ласково чмокнула деда где-то около носа и выскочила за дверь. — Курточку, Лиза, курточку! — понеслось вслед. — Потом, бабушка! И Елизавета с друзьями уже неслась вниз по ступенькам. — Что, Петька, опять баталии? —…

— Ну, ты, не очень-то задирайся, — предупредил «длинный» Пашка. «Длинный» было его прозвище. — А то получишь, — не заметишь! — От тебя, что ли? — Женька-два презрительно тряхнула косичками. — Я его первая нашла, понял? — Ну и что, — не отступал Пашка. — А то! Мой ежик! — она решительно расстелила платок и, ловко закатив на него колючий колобок, завязала уголки. — Теперь не убежит!.. Пойдем, — позвала она Женьку-раз. — Поможешь. Женька стоял в стороне и не смотрел на неё. Невысокий песчаный…

ГЛАВА 1-Я Как многим известно, вампиры не любят свет. Нет, не потому что он их убивает, ранит или причиняет боль. Хотя, в какой-то мере, свет способен ранить вампира, только не его кожу, а глаза, красные глаза, не способные переносить яркие лучи. К тому же, мода кровососов приветствует белоснежную кожу, коей, как ни странно, не обладает ни один из их представителей. В силу этих обстоятельств, вампиры вынуждены носить либо огромные черные шляпы с широкими полями, либо солнцезащитные очки, защищающие…

- Ага, я ей сказала, что Димка и Анюта очень хотят сходить в каэфси. - Какая гадость, - меня передёрнуло, - но это всё равно лучше, чем снадобья твой мамочки. - Хватит уже издеваться над мамой, - Маша толкнула меня в бок и обиженно надула губки. - А завтра они что будут делать? - Днём сходят в зоопарк, отец отвезёт, а потом поедут к родителям на дачу, там закажут ужин из ресторана. В последнее время тесть стал больше бывать дома, возиться с внуками. Возможно, с возрастом человек начинает…

— Я тебя чем-то обидел? Тогда прости… А Брамса ты играешь, как бог… — А что меня обижать? Я сам кого хочешь обижу… Никакой я не пацан. Не смотри на мой рост, мне 27 лет. Понял?! — уже снизив голос до полушепота, произнес он. И тут я и впрямь опешил… * * * Вот такое начало у этой истории. Как я сказал, выглядел он абсолютно нормальным мальчишкой 10–12 лет: никаких аномальных черт, по которым можно различить лилипута или карлика — никакой несоразмерности членов, никаких тебе возрастных…

Но, оказывается, он плохо знал своих «короедов», как их называли в училище и как они сами называли себя. И случилось такое, чего он никак не ожидал. Лишь вчера назначенный им староста группы Миша Матвеев, оценив обстановку, по­звонил ему и сказал, что, пока Виктор Алексеевич в пути, он не будет держать ребят в училище, а потащит их на комбинат. И посоветовал мастеру катить пря­мо к проходной. Виктор Алексеевич мысленно похвалил Мишу за находчивость и впервые за это утро перевёл дыхание. *** …

— Варвара Александровна, — попросил один из восьмиклассников, — принесите, пожалуйста, флакончик одеколона для бритья, ради скорого праздника. — Что вы! — вспыхнула Варвара, — в нашей школе это не положено. — На «малолетке» учителя приносили, — нагло врал другой. — Значит, принесете? — Нет. Я этого делать не стану. — Ну смотрите! — пообещал первый. Через несколько дней этот «ну смотрите» появился. Во время урока кто-то вызвал Варвару в коридор. В вестибюле школы было пусто. Из-за шторы…

- Я же говорил, что найду тебя! - Арслан! – Она улыбнулась горящими как два уголька карими глазами, - удивил, так уж удивил. - Садись в машину, - просиял парень и подал ей руку, - я довезу тебя до дома. - Я даже не буду спрашивать, как ты узнал, где я живу, - она послушно проследовала за ним. Арслан открыл ей дверь, помог сесть и, обежав машину, запрыгнул в салон. Он с самого начала ей показался очень самоуверенным и бойким. Ну как же, восточный темперамент, искры в глазах и соколиный взгляд.…

Мне нужна всего секунда, чтобы понять — неудавшийся насильник мертв. Его тело всё еще сражается, но это уже бесполезно. Никто никуда его не отпустит, даже если бы он мог умолять об этом. Он умер раньше, в ту самую минуту, когда сделал первый шаг, решив преследовать ее. Ошибочно посчитал себя охотником, еще не понимая, что добровольно идет к своей гибели. Он начал умирать не в тот момент, когда понял, что насилие его заводит, а в тот, когда решил воплотить свои фантазии в реальность. Потому, что…

— Будьте великодушны, простите, вселюбезнейший, что я не смог приехать на пристань. Я знал, мне сообщили из Трабзона, что на этой неделе вы непременно прибудете к нам. — Я на такие мелочи не смотрю и не обижаюсь. — Наша столица почтёт за счастье лицезреть такого, как вы, соотечественника… столь одарённого, столь здравомыслящего… — Мои сундуки… — Столь честного и благородного… — Носиль… — Патриота… — …щики… — Преданного нации, образованного, просвещённого… — Сунду… — Добропорядочного……

Андрей открыл книгу и стал делать вид, что читает. Ему было жалко этого стонущего и хрипящего человека, и в то же время было противно находиться с ним в одной комнате. И если бы не ночь, он бы выскочил отсюда пробкой и рванул бы куда глаза глядят. Андрей решился забраться в спальник и поглубже зарыться в цигейку, чтобы не слышать надрывного кашля, который, казалось, вот-вот должен был кончиться и не кончался. Но не успел Андрей раскрыть спальник, как наступила тишина. Хоть бы уснул, а то будет…

Водитель криво усмехнулся. – Кстати, машину найти было трудно, – заявил Серега. – Казалось бы, полно их в городе сдается в аренду, а как скажу, куда ехать надо, так никто и не соглашается. Большинство дороги не знают, других расстояние да безлюдье пугает. Вот только Семен Иванович и согласился. – А он дорогу знает? – поинтересовалась одна из девушек. – А то еще заблудится, да будем кружить по этим проселкам до утра… – Не заблудится, он местный, – широко улыбнулся Серега. – Правда, Семен Иванович?…

– Кирилл, вы нам очень нужны, – пропела Серафима. Кирилл обреченно вздохнул и, сев на маленький стул, стоявший возле телефона, чуть слышно спросил: – Когда? – Завтра утром. В Елизово. – Что?! Завтра утром?! В Елизово?! – вдруг закричал Кирилл. – Нет, это невозможно! Это абсолютно невозможно! У меня съемки на «Мосфильме». – Кирилл, вы нам очень нужны, – ласково и певуче повторила трубка. – Да мало ли кому я нужен! На «Мосфильме» я тоже нужен. Почему вы считаете, что я должен ехать именно…

Ездовой подходил не торопясь к своему коню, по кличке Король, ещё раз, для порядка, осматривал упряжь. И, бросив на сани мешок с овсом и сечкой — себе вместо сиденья, — полегоньку трогал. Заскрипели-запели дорожную песню дубовые полозья, зашевелились, постораниваясь, толстые стволы сосен, потянулся двумя нитками по нетронутой снежной целине санный след. Погода стоит — здоровье! Мороз щиплет в носу, встречный ветер сукном трёт розовые щёки, а детворе хоть бы что — глазеет по сторонам, удивляется.…

Варью нашел в кармане клочок бумаги и записал номер машины, думая о том, что, если б не треклятая «Волга», к пяти он был бы в Пакше. Пока машину разгрузят, будет половина шестого, и около шести, если готовы контейнеры, можно было бы выехать обратно. А если он опоздает, с контейнерами будет сложнее; уйдет домой завскладом, грузчиков не будет, да мало ли что... Он проверил записанный номер: все сходилось — и буквы, и цифры. В восемь, в половине девятого мог бы уже быть Пеште,— подумал он; подумал и…

– Нет, видно, не вышлют… – решил Зотушка, когда Михалко не торопясь выпил два стакана чаю и поднялся из-за стола. – Вот тебе и утка с квасом!.. Против окна теперь стоял Гордей Евстратыч, хозяин дома и брат Зотушки; он степенно разглаживал свою окладистую бороду, красиво исчерченную выступавшей сединой. Михалко, видимо, отчитывался ему в своей поездке, откладывая что-то на пальцах. В такт цифрам он встряхивал своими подстриженными в скобу волосами, а потом добыл из кармана пиджака потертый бумажник…

Сабиля улыбается и кивает головой: да, да, верно, это действительно так. — У тебя был славный отец, Джоомарт. Я любил его больше жизни. Он умер у меня на руках, я никогда не забуду его. Джоомарт придвигает гостю пиалу, белая влага в ней шипит. — Выпейте, Темиркул, вы, кажется, любите крепкий кумыс. Сабиля умоляюще простирает руки, она просит не отказать и выпить. Глубокие глаза ее под крутыми бровями — два озера под суровым Хан-Тенгри. Темиркул отодвигает пиалу. Позже, в другой раз. Ему…

Виня долго плакала; соседи, постоянно восхищавшиеся самыми ласковыми кошками на свете, спрашивали, куда пропала пятая кошка, и Гелий пообещал в самое ближайшее время принести «реинкарнацию» Баксы… Виня стояла в очереди, Чтобы сдать пустые бутылки из-под пива. Гонорар предыдущий уже потратили, последующий ожидался не сегодня. Виня – это Лавиния Херсонская; творческий псевдоним, прилипший настолько, что друзья и родственники давно забыли, как её зовут на самом деле. Так же, как и ее мужа, Гелия…

Иногда накатывала тоска. Тогда Гортов ездил по просеке на ржавом велосипеде «Кама» и плакал. Небо разглаживалось. Вися на деревьях, как валенки, на Гортова с любопытством глядели соколы. *** Еды не хватало. Чтобы успеть к автолавке, нужно было рано вставать и долго идти. Магазинов поблизости не было. Покупал кое-что у местных, стараясь особенно не сближаться с ними. Деревенские жители напрашивались в гости и звали к себе, добрые и красномордые люди, обветренные, с сухими шелушащимися лицами,…

Первый из появившихся у меня хлебниковских сборников — с «историей», я выкрал его из библиотеки Тимирязевской сельхозакадемии, где проработал несколько месяцев сменным ночным сторожем, готовясь к поступлению в Литературный институт. У сторожей имелись ключи практически от всех библиотечных помещений, и хотя комнаты на ночь запечатывались, я пошел на хитрость. Печати были круглые, размером с мелкую монету, и вот я аккуратно отпирал дверь, брал, что мне нужно, а потом прикладывал вместо настоящей печати…