Проза прочее

- Ну i паскуднае надвор'е, пане абат. Стары свяшчэннiк схiлiў галаву: - Ваша праўда, пане, дужа непрыемна. Тым болей, калi завiтаеш у Парыж толькi на момант. - Ах, дык вы з правiнцыi? - З правiнцыi, пане, я тут праездам. - Праўда, вельмi непрыемна, калi акурат у той час, як чалавеку выпадае…

Маркиза не выдержала и залилась тоже. Взвизгивая от смеха, она повторяла: - Подумай.., подумай, до чего смешно.., ты только подумай, какие у него бакенбарды!.. Какой нос!.. А на голове.., подумай.., до чего смешно!.. Только.., никому.., не рассказывай никогда! Они задыхались, не могли говорить,…

Тоўсты, паўнакроўны, падобны на мяснiка чалавек - той, хто лiчыўся маiм бацькам, - i абодва дужыя браты - дваццацi i дваццацi двух гадоў - спакойна чакалi ў крэслах. Раптам увайшоў i сеў побач са мной таксама запрошаны пан дэ Бурнэваль, зацягнуты ў вузкi сурдут. Твар яго спалатнеў, i ён штохвiлiны пакусваў…

Час ад часу нехта з гасцей, напханы, як бочка, выходзiў да блiжэйшых дрэў, аблегчваўся i вяртаўся за стол, зноў гатовы i пiць, i есцi. Фермеркi - пунсовыя, ацяжэлыя, з напятымi, як шары, лiфамi, перацятыя гарсэтамi, разбухлыя i зверху, i знiзу, - доўга не вылазiлi з-за стала: саромелiся. Але варта…

Уж ты поверь мне. Сабина Понимаю. Ждут-не дождутся обрученья И свадьбы? Паула Наша взаперти Росла, почти как в заточеньи. Скромней девицы не найти. Сабина Ну, а тебе не перепало Любви? Беда ведь не долга. Паула Да перепало! Сабина Он слуга Сеньора? Паула В точку…

[Перечисление фактов измены в пользу Филиппа в Олинфе, Эретрии, Орее.] (63) "В чем же причина, - может быть, возникает у вас недоумение, почему и олинфяне, и эретрийцы, и орейцы охотнее слушали ораторов, говоривших в пользу Филиппа, чем тех, которые говорили в пользу их же самих?" - Да в том же самом,…

Лицо матери возникает вновь и вновь. А ты - за бронею танка своего, и на руках твоих - наша кровь... Разве тебе самому не грозит ничего? * * * Блокада все длится... За нами море. Блокада все длится... Окопы - наши тела. Пожары - наша кровь. Блокада все длится... Мы выпечем…

Жан больше не говорил об арлезианке, но любил он ее все так же и даже еще сильнее, с тех пор как знал, что ее держал в объятиях другой. Только он был слишком горд и молчал; это-то его и сгубило, беднягу!.. Иногда он на целый день забивался в угол. В другой раз с остервенением набрасывался на работу и…

-- Иисусе Христе! Дева Мария! Святой Иосиф! В чистилище нет никого из Кюкюньяна! Господи боже мой! Да где же они? -- Э, праведник божий, они в раю! Где же, черт возьми, им еще быть? -- Да я только что оттуда, из рая-то!.. -- Оттуда?.. Так в чем же дело? -- В чем дело? Их там нет!.. О пречистая…

Ветер, запряги своих коней, Чтобы разнести повсюду эту радостную весть... На следующий день на рассвете Си-Слиман созвал под ружье весь свой гум[5] и во главе конницы отправился в город поблагодарить губернатора Алжира. Согласно обычаю, конница осталась ждать у ворот города; ага один явился в губернаторский…

- Ну, Эжен, поехали! -- прыгнув на паром, скомандовал старик дрожащим от гнева голосом. Пока перевозчик возился с канатом, к нему подошла фермерша. - Вы это на кого сердитесь, дядюшка Шашиньо? - Это ты, Бланш? И не говори!.. Я зол... И все из-за этих бродяг Мазилье... -- И он кулаком указал на…

Бедняга! Он надел парадный воскресный костюм в честь этого последнего урока; понятно мне стало также, зачем пришли и уселись на задних скамьях наши деревенские старики. Этим они как бы выражали сожаление, что не ходили чаще сюда, в школу. Этим они на свой лад благодарили учителя за сорокалетнюю верную…

- Черт возьми! Да кто же это, наконец? -- вытаращив глаза, спросил бедный академик. Все тот же голосок еще более ехидно и лукаво пропищал: - Да ведь это я, господин Гильярден, я, ваш расшитый пальмами мундир, который ждет вас, чтобы отправиться на заседание. Простите, что я так не вовремя прервал…

- А знамена? -- побледнев, спросил Орню. - Знамена должны быть сданы, как и все прочее: ружья, остатки обоза -словом, все... - Раз-раз-рази их гром! -- заикаясь, произнес бедняга Орню. -- Моего-то им не видать. -- И пустился бежать в город. IV Там уже царило большое волнение. Национальные гвардейцы,…

Во время моих напряженных размышлений - она, все же придавали мне некий ореол - я очень четко осознал, что сейчас осень и стоит ясная, прозрачная погода, неторопливая в осмотрительная, как пожилые люди, тогда как весна, если их сравнивать по этой линии, вечно торопится побыстрее сварить свое варево из…

И это была правда. Р. был воистину другом всех преследуемых законом, кем бы они ни были - промышленниками, чиновниками министерства или мясниками, - и с утра до вечера хлопотал по их делам. Даже тогда, в 1943 году, что говорит о многом. Да, этот юрист был гражданином правового государства, и вместе с…

После векового бродяжничества, полагавшегося, как видно, все еще обязательным для обреченного закату сословия, всадники эти, возможно, влеклись навстречу последнему приключению, и не в том только смысле, что в конце пути их могла ждать смерть или даже просто отрезвляющее сознание лживости всех расхожих…

- Какой домашний запах, - сказала Харриэт, когда он раскурил набитую "кэпстеном" трубку. В те времена скорый поезд из Вены шел до Земмеринга около двух часов по пустынной местности. Называлась она Штайнфельд. Харриэт читала. Клейтону удалось раздобыть у портье отеля, в котором они останавливались…

Но я другому отдана И буду век ему верна. Высказала она это именно как русская женщина, в этом ее апофеоза. Она высказывает правду поэмы. О, я ни слова не скажу про ее религиозные убеждения, про взгляд на таинство брака - нет, этого я не коснусь. Но что же: потому ли она отказалась идти за ним, несмотря…

Перевозка проходила на следующий день, и все было перевезено. Эрик попросил у отца новую компьютерную рабочую станцию для своей комнаты. Отец сказал: "да", он действительно был рад компьютерной деятельности своего сына. Эрик даже помог отцу в двух проектах и за это получил часть дохода от продажи тех…