Проза прочее

– Ну, что скажешь? – шептала дочь, вращая глазами. – Может, подделка, – вяло предположила я. – В Конькове и не такое бывает. – Не бывает, – отрезала дочь. – Дураку ясно, что это не палево. – Значит, дураку ясно, а мне нет, – вздохнула я. – Не прикидывайся, – почему-то разозлилась дочь. – Я тебе говорю, что что-то тут нечисто. – А-а, – сообразила я, – наверное, это ей отдал кто-то из клиентов, ну, к кому она ходит убираться. Так часто делают. Помнишь, мы отдали твою старую дубленку Нине…

Но и не умей она читать и писать, в школе ей все равно было бы скучно. Учитель, стуча указкой, вдалбливал в головенки сорока первоклассниц алфавит, букву за буквой, как эти буквы пишутся, как читаются, и все надо было повторять вслух, хором, это нагоняло тоску. А вот счету девочка училась с удовольствием – потом ведь пригодится, чтобы в лавках проверять продавцов, и петь она любила, а на уроках по истории родного края учитель водил класс на экскурсии, и девочка много узнала о городе Бреслау и его…

– Нет, это не он. – Чего? – Этот номер не… Его просто по ошибке… В общем, вы ошиблись. – Но это телефон Ральфа! Повесив трубку, Эблинг сунул мобильник в карман куртки. Городская электричка снова была набита битком – а значит, сегодня он опять вынужден был ехать стоя. С одной стороны к нему прижималась толстая тетка, с другой – усатый мужчина, глядевший на него, словно на заклятого врага. Эблинга многое в его жизни не устраивало. Его раздражало, что жена такая рассеянная, что она читает такие…

Этот путь славится своей способностью исцелять, ибо чувства утраты и горя на нем сменяются принятием и прощением, которых мне в моем подавленном душевном состоянии тогда отчаянно не хватало. Все больше и больше задыхаясь под гнетом горя и мучительной мигрени, я, совершенно разбитая, едва тащилась по дороге. Но так начался мой величайший духовный и физический путь, который продолжается до сих пор. Через пять недель самокопания я завершила паломничество и возвращалась домой с глубоким удовлетворением…

* * * Пролог Катя Трифонова и Мирон Стомахин целовались в метро, как ненормальные. То есть в Москве это нормально. Все такие занятые и неустроенные, что терять даже минуту счастья или банального удовольствия никому в голову не приходит. А может, люди мстят подземке за часы, бесполезно проведенные бок о бок с вероятными сужеными. Сколько их покачивается напротив в вагоне? Сколько поднимается на эскалаторах вверх, когда ты спускаешься вниз или наоборот? Сколько пробегает мимо в вестибюлях? В…

Иван бросал на них косые взгляды и усмехался. Уж в провинции, он был уверен, народ точно попроще и подушевнее. В то раннее утро, когда Иван спускался с чугунных ступенек вагона, важные мужья и их недовольные жены еще крепко спали – на курорт поезд прибывал через четыре часа. Проводница широко зевнула, клацнула дверью вагона и в который раз пожалела себя: «Эх, не поспать! Пора заводить титан – эти скоро проснутся – и понеслось!» Иван стоял на перроне, жмурился от уже вполне нахального солнца…

Владислав Альбертович отбросил айфон и некоторое время сидел неподвижно, невидящими глазами глядя куда-то сквозь монитор ноутбука… Чтобы представить, что это он – штатный мастер интриг, требовалось богатое воображение. Внешность чересчур приторно-сладкая для коварного интригана. Чуть выше среднего роста, с некоторой приятной полнотой, появившейся с возрастом (ему уже за сорок), с аккуратно подстриженными смоляными волосами, холеным красивым лицом – пронзительно тонкий нос, точёные губы, бархатные…

Бабух С. Литературная энциклопедия: В 11 т. – [М.], 1929–1939. Т. 1.–[М.]: Изд-во Ком. Акад., 1930.–Стб. 613–615. Взгляд наших дней: Бульвер-Литтон как фантаст и мистик Бульвер-Литтон был членом общества английских розенкрейцеров, интересовался оккультизмом, и многие его произведения («Занони» и другие в жанре ужасов) следует читать именно в таком контексте. Впервые роман «Занони» был издан в Лондоне в 1842 г. Первый русский перевод под заглавием «Призрак» появился в 1879 г. в Санкт-Петербурге…

Возбужденные вопли чаек проникали прямо в его кровь и растекались в ней толчками, будто все еще подгоняемые взмахами крыльев. В их движениях чувствовалось нарастающее отчаяние, которое грозило довести до кипения даже его разум. Впрочем, может быть, это уже произошло… Содрогнувшись от такой догадки, Никита наспех вытер лицо влажным рукавом, и это прикосновение, приснившееся, но такое осязаемое, оставившее на коже ощущение солоноватой прохлады, заставило его подумать, что и пригрезившееся безумие…

– Ладно. Ты рассказывай дальше. Записано в протоколе, что карабин был Многоярова, и, стало быть, он должен и носить его. Записано. – Да я не к этому. Оно понятно. А то как же иначе, инструкция такая есть: «О хранении и ношении огнестрельного оружия в экспедиционных партиях». И за нарушение её предусмотрены наказания. – А ты законы-то знаешь! – А то как же? На то они и законы, чтобы их граждане знали. За меня, Матвей Семёнович, некому постоять, я человек маленький, я сам себе защитник должен…

– В спор не вступает георгин. Багров, надут, и сразу ясно: Без запаха, но – господин! Но тут садовница устало Сказала, спину разогнув, "От жизни ты, мой друг, отстала, Сорняк главнее всех в саду! Не помню, чтоб его сажали, И пестовали… Нет, едва ли… Но он, представь, живучей всех! Чем объяснишь его успех?" Новогодний глинтвейн Не ханжа и не притвора, Не капризничаю зря, Капни что ль для разговора В чашку толстого фарфора Тридцать капель декабря! И…

Без Маши ему жилось тоскливо и душевно одиноко. Ведь она была не только женой, но и его путеводной звездой. Маша всю жизнь носила короткую стрижку, и ей даже шла седина, которая начала появляться после сорока. Редко можно было встретить такое гармоничное создание, как супруга Валентина Петровича. Фактически до самой смерти она вела физкультуру в школе и при этом умудрялась дополнительно преподавать школьницам художественную гимнастику и быть завучем по воспитательной работе. В доме у Марии Сергеевны…

Мать встречала его попреками: – Пришел! Явился не запылился! Где шлялся три дня, дурак старый?! Гуляешь все! Смотри, догуляешься! Прибьют тебя где-нибудь!.. Мурзик ковылял за ней по кухне, с яростным мурлыканьем бодал ноги. Наконец она ставила на пол мисочку. Сиротски выставив острые лопатки, он припадал к ней, косясь по сторонам, глотал, давился, жевал, хрустя попадающимися на зуб жилами и выворачивая голову то на один бок, то на другой. Когда миска пустела, он некоторое время одурело сидел…

– Ох, и какое же оно у тебя красивое,… прямо как у принцессы!… – хлопнув от умиления в ладоши, нахваливала платье бабушка. – Ну, это очень достойный наряд для такого праздника… – серьёзно высказал своё мнение папа. – Лучшего цвета и фасона, и придумать нельзя,… ах, а как же гармонично на нём смотрятся пуговки,… вон как эффектно переливаются,… словно для этого платья и предназначены,… ах, мне бы такое, когда я была маленькой… – восхищённо проахала мама. И лишь Дашенька промолчала, она уже полностью…

Хочется понимать, как включается кондиционер, и знать все самые приличные блюда в меню обслуживания номеров. Все подобные мелочи, что делают путешествие максимально приятным. Очень не хочется тратить на них мыслительные ресурсы, которые пригодятся, если возникнут какие-то шероховатости. Я должен был сразу сообразить, что если мне не удалось поселиться в любимом бангкокском отеле, то без шероховатостей точно не обойдется. Мне здесь не нравится. Уже два часа как не нравится, но меня заставляют ждать.…

Я открываю высокую дверь с жалюзи из деревянных реек и выхожу на небольшой балкон. Пол балкона покатый в сторону улицы, так что кажется, что я могу соскользнуть с него вниз во двор. Балкон – это одна из причин, по которой я сняла эту квартиру, несмотря на то что почувствовала в животе сосущую пустоту, когда хозяйка назвала мне цену. Женщина увидела ужас на моем лице и показала мне другую квартиру, гораздо меньшего размера, сказав хриплым голосом на итальянском: «Эта гораздо дешевле», но я просто…

– Преподаватель? – живо поинтересовалась мисс Томпсон, маленькая пышная как сдобная булочка, румяная, с носиком покрытым веснушками, девушка на выданье. И все дамы тут же оживились, слегка утомленные как нуднейшим вышиванием, так и городскими сплетнями, в которых за два истекших часа обсуждения, не вскрылось ни одной истории трагической или же роковой любви, от чего и были пересказаны три вышеизложенные. Скучно живем, да. А новый неженатый преподаватель в академии это уже событие. Согласитесь –…

Отличницу-управляющую звали Эми Нортон. Для начала она сводила нас на экскурсию в подземную тюрьму замка (я так думаю, в воспитательных целях), потом привела в гостиную, усадила за круглый стол, где легко могли разместиться человек сорок, и торжественно сказала: «Вы сидите за столом, за которым сидели королева Виктория и принц Альберт, когда посещали наш замок». В подтверждение этого факта нам был показан парадный парный портрет Виктории с Альбертом, дальновидно озирающих местность прямо с того самого…

Скорее всего, вы уже успели подумать, что я – дорогая проститутка. Однако Вы ошибаетесь, меня не интересуют деньги: в наши дни нет ничего ценнее, чем знания. И речь сейчас не о профессиональных данных, секретных сведениях или инсайдерской информации конкурирующих фирм – я изучала мужчин: дорогих, успешных, избалованных удовольствиями, искусными, опытными женщинами. Я спала с ними с одной лишь целью – научиться доставлять особенное удовольствие, такое, какое смогу предложить только я. Мне было необходимо…

Мы слушали, затаив дыхание. Младшая сестра, не выдержав напряжения, начинала икать. Мы на нее, бедную, шикали, она зажимала рот ладошкой. Однажды, когда нани по нашей просьбе снова завела свой рассказ, на кухню заглянул дядя Жора, который как раз в том году поступил в политехнический институт. Услышав о семикрылых ангелах, он стал выспрашивать, как же они летают. – Как птицы, – с достоинством отвечала нани. – Семь на два не делится, верно? – не унимался дядя. – Верно. – Значит, получается…