Рассказ

Сергей Тютюнник Книга Капитан Шуваев украл книгу. Не мог не украсть. К Вите Шуваеву я приехал в качестве корреспондента дивизионной газеты, чтобы написать, как сначала душманы, а затем и наши артиллеристы сожгли кишлак Яхчаль. В помятом саквояже я возил книгу. Книга была библиотечная, серая, полурассыпавшаяся – «Офицеры и джентльмены» Ивлина Во. Витя Шуваев попросил почитать на ночь. Когда я уезжал, Витя сказал, что книга потерялась. – Кто-то, видно, взял почитать и не вернул. – От легкого стыда…

Сергей Тютюнник В кино Каппелевцы перестали идти красиво и рассыпались в цепь. Анка застрочила из пулемета (в роли Анки – актриса Вера Мясникова). Пулемет грохотал, каппелевцы залегли. Сидор Артемьевич Ковпак со своими партизанами (в роли Ковпака – актер Константин Степанков) смотрел фильм про то, как каппелевцы перестали идти красиво и рассыпались в цепь, а Анка застрочила из пулемета, и каппелевцы залегли. По окраинам партизанского леса грохотали пулеметы, немцы не могли прорваться к штабу…

– Ну на хера? – Я не верю ни одному… Но лейтенант не дал ему закончить. Он поднял на Титенко похолодевшие глаза и сказал: – Я знаю, что ты не веришь «ни одному ихнему слову». Но я тебя за это отдам под суд. – И лейтенант, погладив побелевший на фоне красной щеки шрам, перевел взгляд на остывающего в луже проводника-афганца. Титенко широкой ладонью размазал пот по лицу и хитро улыбнулся: – Я и вам, товарищ лейтенант, не верю… Пошли к машинам, хватит людей морить.

Сергей Тютюнник История, которой не могло быть Один лейтенант, свесив ноги в люк, сидел на броне бэтээра. Бэтээр ехал по пыльной дороге и наехал на мину. Мина оторвала от бэтээра колесо «с мясом», подкинула высоко в лысое небо лейтенанта и там, в лысом и горячем небе, достала его небольшим пластмассовым осколочком. Таким рыженьким, оплавленным осколочком. Холостое тело лейтенанта. Прямо в промежность. Лейтенант упал с неба в пыль, как ангел, и стал напускать в штаны кровь. В госпитале врач,…

Марина Дробкова Вкус гамбургских вафель Я сижу на удобном мягком стуле, обхватив руками огромный живот. Мир съежился до размеров одного тела – моего. Это странно, но я начинаю привыкать. Наверное, любая мать поняла бы меня – то, что я собираюсь сделать. Сгорбленный очкастый куратор напротив испуганно таращится в монитор. Это добрый старичок, видно по глазам. Он должен помочь! – Вы просите отодвинуть родоразрешение на двое суток, но почему? Голос его очень тихий, речь торопливая, с простым ритмическим…

Он смог вновь подняться и зашагать дальше по хрустящей, заиндевелой поросли – как обычно, на руках. Власти Кайкая над ним пришел конец. Впереди было только солнце, показавшееся над горделивыми Андами. Небо стремительно светлело и приобретало голубой оттенок. Имбунхе поглядывал вверх, с тревогой понимая, что разглядеть таинственное красное пятно на фоне яркого небосвода становится все сложнее, хотя его глаза быстро привыкали к новому освещению. Одно стало ясно наверняка, пока он валялся на границе…

«Итак, я – Виктор Гусев. Пилот-разведчик. Вернее, был им. Был… Страшное слово! Кто же я теперь? Где нахожусь? Куда вы спрятались, хозяева этого мира? Появитесь! Я хочу, наконец, знать, что со мной!» Жидкость в центральной, удлиненной колбочке Регистратора помутнела. Цепочка сложных химических реакций – и на дно выпал кирпично-красный осадок. А по тончайшим нитям, тянущимся к системе контроля, помчались биотоки, сигнализируя: объект возбужден, следует быть начеку. «Похоже, они меня услышали. Это…

Трясущейся рукой Виталий набрал номер, зажав микрофон в кулаке. После нескольких телефонных гудков из трубки раздалось: – Лобачев слушает. – Владимир Иванович, – оператор мысленно представил себе грозного руководителя ЦУПа и сглотнул. – Владимир Иванович, тут такое дело… Он рассказывал, сбивчиво и путано, а в наушниках все это время шуршали мертвые голоса, орбитальные призраки прошлого смеялись и пили шампанское. Когда Виталий замолчал, в трубке еще десяток секунд слышалось тяжелое дыхание. …

Черному человеку все это было известно. — И откуда ты все знаешь? — презрительно фыркнула тетушка Тилди. — Короче говоря, если ты еще не совсем спятил, так и не надейся — не уговоришь меня лечь в эту дурацкую плетенку. Только попробуй, тронь, и я плюну тебе в лицо! Черный человек улыбнулся. Тетушка Тилди снова презрительно фыркнула. — Нечего скалиться. Стара я, чтобы меня обхаживать. У меня душа будто старый тюбик с краской, в ней давным-давно все пересохло. Послышался шум. Часы на каминной…

— Доброе утро, малыш, хозяйка дома? На Дугласа смотрели холодные глаза человека с вытянутым, гладким, древесного оттенка лицом. Незнакомец был высокий, худой. В руках он держал чемодан и «дипломат», под мышкой — зонтик. На нем были роскошные толстокожие перчатки, а на голове — соломенная шляпа, новая до неприличия. Дуглас подался назад. — Она занята. — Я по объявлению, хотел бы снять комнату наверху. — У нас десять постояльцев, и эту комнату уже сдали. Уходите! — Дуглас! — За спиной…

— Что ты там увидела? — спросил Уильям. Марго молчала. — Отвечай, когда спрашивают! Он толкнул ее. Но она продолжала стоять неподвижно, будто не ощутила толчка. Дети сторонились Марго, не хотели на нее смотреть. Она чувствовала, как они ее избегают. А все потому, что она никогда не участвовала в играх, которые затевались в гулких тоннелях подземного города. Кто-нибудь осалит ее и пустится наутек, а она стоит на месте, только глазами хлопает. Когда весь класс пел о радости, о жизни, о веселых…

Эльжбета Латенайте Вечное утро фидлера [1] Исподтишка, без устали, безоглядно, медленно, со все усиливающимся гулом множество кусков, отломившихся от самого ужасного музыкального произведения, выстраивались над головой. Взглянув вверх, ничего не увидишь, но стоит опустить глаза, как что-то придавливает книзу. Если не хочешь соскользнуть на землю, надо напрячь все силы дрожащего тела и стараться отбить ощутимость множества кусков, приближение которых пронзает и разрывает. Приближалось не…

Надежда Тэффи Жених По вечерам, возвратясь со службы, Бульбезов любил позаняться. Занятие у него было особое: он писал обличающие письма либо в редакцию какой-нибудь газеты, либо прямо самому автору не угодившей ему статьи. Писал грозно. ... «Милостивый государь! Имел вчера неудовольствие прочесть вашу очередную брехню. В вашем «историческом» очерке вы пишете: «От слов Дантона словно электрический ток пробежал по собранию». Спешу довести до вашего сведения, что во время Французской…

– Однако довольно стыдно не узнавать знакомых. Неужели вы не узнаете меня?.. Ведь я Гога!.. Гога!.. Да, несомненно, это Гога Веселов. Это его лицо, фигура и осанка, все вместе – нечто промежуточное между Сирано де Бержераком и Оскаром Уайльдом. Бритое по-английски лицо и огромный устремленный вперед нос; преувеличенно холодная, отраженная во всех движениях невозмутимость и живые, разнообразные, актерские звуки голоса. Я его давно знал. Встречался я с ним, правда, очень редко, еще в то время, когда…

– Собственно, сказать гад – это такое дурацкое слово… Моя профессия, то есть, вернее сказать, я этого… того… прорицатель… предсказатель, то есть гадальщик на картах и на другом, а здесь народ все серый, необразованный… Гадалку так и зовут гадалкой, а если мужчина – то гад. Вовсе не думайте, что это легкая профессия. Еще раньше было туда-сюда. Приезжаешь в какой-нибудь город Проскуров или Крыжополь. Сейчас же первым делом визит. К кому? К исправнику, к становому приставу. Ну, конечно, ясно, барашка…

И начиналось. Правда, много, ужасно наврав зевавшему спутнику и наконец расставшись с ним, Гущин всегда чувствовал жестокий приступ моральной тошноты и скверный вкус в душе, но воздержаться от этих волнующих, пьянящих ощущений, вызываемых чудовищной жаждой известности, или остановиться на полпути в истерическом лганье – он не хотел, не умел, не мог. Иногда в промежутки болтовни он случайно возвращался к мысли: «А ведь я еду наблюдать жизнь. Надо не терять времени. Подмечать каждую черту лица, каждый…

После определённого срока виновный был возвращаем в замок князя, выслушивал его наставления, после чего в награду за наказание, которое лишало высланного возможности видеть лице князя, он получал пару коней или несколько десятков червонцев. Такой способ взыскания вскоре всем понравился, и служившие при князе, сговорившись между собой, устраивали дело так, что все поочерёдно подвергались его гневу. Но в припадках вспыльчивости князь наказывал так же свою любимою дочь Теофилию, посылал её под арест…

Между тем не отказ короля в просьбе своего любимца и не какие-нибудь особенные обстоятельства не позволили Цехановецкому приехать вовремя в Витебск для спасения своей матери от смертной казни. Не спас он её вследствие холодного расчёта, что она, по слабости своего характера, может снова навлечь на него беду, от которой уже не так легко будет ему избавиться. Он ни слова не сказал королю о помиловании виновной, а напротив требовал её казни, называя её орудием своих корыстных родственников, желавших…

По ночам в старом доме что-то громко трещало. Вишня ветвями скреблась в окна, и казалось, что это просятся в гости покойники с дворянского кладбища. Утром вся семья собиралась вместе на веранде. Машкин отец, с остренькой бородкой, в пенсне, очень похожий на одного известного русского писателя, читал прошлогоднюю газету. Худощавая, не по возрасту унылая мать разливала чай из облезлого самовара, который Дик в первый же день договорился поменять на отличный электрический чайник. Школьник Василий,…

Мальчик сразу оживился. — Я знаю, я получу подарок, да? У меня будет елка? Вы исполните то, что обещали? — Да, конечно, и еще кое-что, — улыбнулся отец. — Но ведь… — вмешалась мама. — Да, да, именно так, — сказал отец. — А теперь извините, я скоро вернусь. Минут через двадцать он вернулся и с улыбкой сказал: — Теперь уже скоро. — А можно подержать твои часы? — попросил мальчик. Ему дали часы, и он тихо сидел, держа тикающие часы и не шевелясь, сгорая от любопытства и нетерпения. …