Рассказ

– Бог с вами, Ивановна, бог с вами, коли моих заслуг не считаете… Воздай вам господь! И я слышу, как Акулина начинает горько всхлипывать. – Вон, вон! И знать ничего не хочу! – продолжает кричать мать, выбрасывая за порог дырявую, вытертую шубенку Акулины и какие-то мешки. Матушка выталкивает окончательно…

Особенно забавны были ей двое, которые надели на головы крышку гроба, словно одну большую шляпу… И Надя все продолжала спрашивать себя: «Что же дальше?» Дальше – Костю закидали землей и уехали… «Только-то? – это был последний вопрос, который так и застыл в ее больших глазах. – И больше уж Костя не…

– Я согласен, – сурово ответил художник, пощипывая бороду. – Не уступите – с тысчонку? – Не могу. – Ну, может статься, рубликов 500 скинете? Я бы рамку посоответственнее на свой счет приобрел… – Хорошо, – резко и неожиданно ответил художник и в волнении раза два прошелся по комнате. – Позвольте…

А тады, паўтара месяца назад, быў такі цёплы летні дзень! І Кіеў са сваімі будынкамі, каланадамі, залатымі купаламі, здавалася, плыў кудысьці насустрач поўным, як вымя, аблокам, насустрач сонцу і цеплыні. Каштаны разгарнулі зялёныя ветразі. На ўскраінах горада сходкі вялі ад хаты да хаты, варыўся на…

Акико провела гостей в обширный зал, стены которого были увешаны картинами. Либов принялся рассматривать, переходя от одной к другой. Надписи были выполнены иероглифами. Потребовались пояснения хозяйки. Впрочем, Либов не настолько увлекался восточной (китайской или японской) манерой рисования кисточкой…

Может быть, его заставят чистить пемзой доски, зашпаклёванные под иконы, и он, кашляя и чихая, долго будет дышать тонкой меловой пылью. И так весь день, до ужина… Единственное приятное, что испытывал Мишка и чего он всегда с нетерпением ждал, – это приказание бежать куда-нибудь – к столяру за досками…

* * * Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал. Он повидался с женой, с приказчиками, отдал распоряжения на завтра, посидел с Маринкой на ковре…

– Семка, – строго произнесла Хова, но вдруг, раздумав, взяла мальчика на руки. – Ну, полежи у груди своей матери… Хорошо тебе? Молчи, молчи, – слушай, что дядя говорит. – Если вы спрашиваете о моей Розе, – переждав, сказал Лейзер, – так я вам скажу, что она не могла придти. Вы уже довольны, Хова? Нет,…

И тихие грезы мои вставали ярче и теснились мне в душу непрерывною вереницей. Все мое существо переполнялось неспокойною грустью. Непрестанные звуки, стоящие в воздухе, досаждали мне своей невнятностью и своим осторожным и таинственным лепетом. Ликующие восторги птиц раздражали. Свет, расточаемый щедрым…

И Гермоген не ошибся. Сразу стал он угоден мужичкам. Поднималось ли предложение усилить медицинскую часть назначением докторов и акушерок, Гермоген вставал и говорил кротко: – Мы, полагаю, и без того обременены… (Мужички кивали головами.) Мы и без того отягощены поборами… (Мужички поддакивали.) – А…

И жара, и поля, сожженные солнцем, и невеселые встречи, – все это ужасно утомляло. Я не раз раскаивался в поездке. Семен Андреич тоже сидел возле меня если не грустный, то мрачно сосредоточенный и вообще недовольный. Но вы еще не знаете Семена Андреича. Пока мы жаримся на палящем июньском солнце, пока…

– Всегда насчет мужика говорите как-то… – возразил я. – Как я говорю? Я говорю, что стадо ваш мужик. Что без героя, без личности – поступать ему в архаические музеи. Вот что я говорю. Так на это я право имею. Я на своей шкуре… – Тут Батеев внушительно потряс отрепьями истерзанной своей альмавивы. …

Я сошел с возвышенности и направился к хутору. В это время звуки «жилеек» звонко прорезали воздух и затрепетали в нем веселыми, подмывающими нотками… Конюх заиграл «бычка». Бойкий мотив шаловливо переливался по тихому простору; откуда-то издалека несся навстречу ему такой же бойкий, такой же игриво-веселый…

А теперь взгляните на веранду, джентльмены, где в ожидании герцога и лейтенанта сидят безутешные образчики прекрасного пола. Весь дом от чердака до погреба битком набит жрицами культа героев. Среди них — четыре учительницы нормальных школ и две ненормальных, три выпускницы средних школ в возрасте от…

Капитан броненосца наклонился к моему уху и прошептал конфиденциально: – Как вы думаете, немцы придут? – Не думаю, – ответил я. – Так, значит, буржуев резать будут? – А может быть, наоборот, – сказал я. – Как наоборот? – спросил он тревожно. – Ну вот, как, например, в южной Франции в 1794 году…

— И что — вернулась домой? — Я очень хотела вернуться, но как только я вышла от Ганса и зашла выпить двести граммоу водки у кафе на Фридрих-штрассе, я увидела… Это был як удар учебником сопромата по голове. Это был француз. Его звали Этьен. Ты любишь французоу? — Да не то что бы… — Тю! Их надо…

Он начал гнить в заболоченных окопах под Львовом и, закончив войну в Польше, приехал домой инвалидом, привезя осколок в ноге и простуженную, заболоченную кровь в жилах. В холодный длинный дождь он весь покрывался чирьями и лежал на узкой железной кровати возле печки тихо, не ворочаясь на постели и прирастая…

– Какой козел такие «кондеры» выпускает?.. Еще знак качества стоит… – бухтел Витька. Марат не выдержал: – Слушай, ты, козел, чеши отсюда. Титька-жених!.. У Витьки было такое чувство, будто его двинули по морде здоровенной боксерской перчаткой. Вся голова воспламенилась. Он взлетел с кровати и растерянно…

– Среди алхимиков у вас, несмотря на юный возраст, уже сложилась определенная репутация, – пояснил волшебник. – Кроме того, мне на руку, что вы не очень щепетильны относительно заказов. Терпеть не могу ханжей. Именно поэтому выбор пал на вас. Высказавшись, Насмешник водрузил локти на…

…мы идем в сторону набережной мимо заброшенных детских садов и недостроенного теннисного центра. Я знаю эту дорогу, и здесь некуда больше идти. Мой спутник что-то бормочет, двигаясь чуть впереди. Я не слушаю его, потому что эти слова и не предназначены для того, чтобы слушать. Они нужны, чтобы заполнять…