Рассказ

А теперь он стоит посреди города и, наблюдая происходящие метаморфозы, разводит руками. Контакт… Вот тебе и контакт! Придется возвращаться ни с чем. А что поделаешь? Инструкции оказались никчемными бумажками. Надо будет всей командой обмозговать ситуацию и придумать что-то новое. Нор направился к катеру, оставленному возле городской окраины. Шагнул на траву, радуясь, что больше не ощущает под ногами неприятно пружинящую плитку, и уже собрался залезть в кабину, как вдруг — невероятно! — кто-то тронул…

— Не понимаю, чем ты недоволен, — сухо отозвался другой голос, тоже знакомый мне. Это был Вадим Жуков, объект моей жгучей зависти. Я представил его низенькую плотную фигуру, бульдожьи щеки, коротенькую щетку жестких седоватых волос… — Лично мне повесть нравится. И написана она с не меньшим старанием, чем предыдущие мои вещи. Объясни, будь добр, к чему вы в издательстве прицепились? — Он еще спрашивает! Ты что, забыл, что фантастика должна быть правдоподобной, то есть опираться на какие-то знакомые…

— О, мистеръ Мургатройдъ! кого вы собираетесь бить? произнесъ новый поститель, только-что вошедшій въ дверь:- я ршительно не одобряю людей, выходящихъ изъ себя, когда они сидятъ передъ пылающимъ каминомъ въ такую холодную ночь. Очень неблагоразумно вызывать испарину въ такой морозъ. Отчего вы пришли, сэръ, въ такое физическое и умственное волненіе? Такую философскую рчь произнесъ мистеръ Робертъ Больтонъ, молодой человкъ, съ нсколько болзненнымъ и очень развратнымъ выраженіемъ лица. Его одежда…

Были похожи одна на другую и большие книги, бланки и листы бумаги, которые исписывались, да, кажется, и смысл всех бумаг был один и тот же, что можно было судить по тому, что о содержании их никогда и никто из сидящих в угловой комнате не спорил, и только столоначальник иногда делал замечание подчинённым, если замечал отступление от принятого шаблона. Бумаги в чинном спокойствии переписывались, группировались на столе столоначальника, который потом уносил их в соседнюю комнату и возвращался обратно…

Человек в касторовом пальто дочитал объявления, поправил пенснэ и не спеша зашагал в противоположную сторону, к центру. Шел, благожелательно поглядывая на прохожих, предупредительно уступал дорогу офицерам, останавливался у витрин. Магазины торговали втридорога, но бойко. Да и было кому покупать! Черт знает, скольких людей согнала революция с насиженных мест! Финансовые воротилы из Питера, московские промышленники, купцы с Поволжья, помещики орловские, курские, самарские, оренбургские… Горели по…

— Что-о?! Этот растерянно-испуганный возглас был многократно повторен репродуктором. Присутствовавшие на ракетодроме люди уже и сами увидели, как рядом с «Баллистиком» раскрылся парашют. — Немедленно радируйте в Нью-Кэмп! — приказал ошеломленный Мэтьюс. — Спросите, как поступить! Ракета уже взорвалась, и парашютист приземлился, когда был получен ответ: «Любыми способами изолируйте пилота». — Что делать, что делать?! — хватался за голову Мэтьюс, поминутно справляясь, не получены…

Когда он шагнул в коридор, в его уши ворвалось шипение животного. Встав на колени чтобы заглянуть под буфет, Том поискал в потемках источник шума. Вдруг, из теней на него сверкнул дикий взгляд, и раздалось еще более злобное шипение. Это был Фадж, их домашний кот. Шепотом, так громко, как он осмелился, Том сказал Фаджу замолчать. Животное шарахнулось под буфет, раздраженно мяукнув напоследок. Кот почти выдал его, но поражение не принималось. Том должен был пойти, пощупать и потрясти все коробки с…

— Прости. Я разбудила тебя? — Нет. В чем дело? Я надеюсь, ты не передумала насчет завтрашнего похода на пляж. — Дело не в этом. Я просто хотела дать тебе свой новый номер, — она зачитала ему номер с пластиковой полоски чуть ниже кнопок. — Записал, — сказал Фрэнк. — Но ты позвонила мне в такой час не только для того, чтобы сказать мне свой номер. Тебе одиноко? Накатила субботняя вечерняя тоска? Ждешь, что кто-то тебя пригласит? Она улыбнулась. — Я скучаю по тебе, — сказала она. — Это…

Сейчас, сидя в своем кабинете на работе, думала о том, когда же последний раз отдыхала по-настоящему. Все никак не было времени. Работа, дом, работа, только иногда позволяла себе вылазки за сладеньким. А так хочется, хотя на небольшой отрезок времени забыть о рабочих проблемах, обязанностях, бытовых хлопотах и поваляться на песочке под солнышком где-то на красивой планете. Мне сейчас отдых просто необходим, для снятия стресса, возобновления энергии и сил. Я же сама себе начальник. Решено — лечу отдыхать,…

Не поддаются учёту вывезенные вглубь страны вагоны со станками и оборудованием, которое после эвакуации и разгрузки сразу же устанавливалось, зачастую под открытым небом. Рабочие с ходу приступали к выпуску снарядов, мин и другого вооружения, так необходимого там, на фронте, где решались судьбы Отечества. Из тыла везли боеприпасы, и начинённые взрывчаткой вагоны были по-настоящему опасны. Приходилось изворачиваться – перевозить грузы ночью, выбирать нелётную пасмурную погоду, использовать тупики…

– Я буду тебя Люсей звать. – Почему? – Да так. Он прижался щекой к влажной подушке и одним глазом следил, как она лениво натягивает платье. Интересно, у нее вообще другая одежда есть? Или только этот замызганный балахон? Странное место. Странный дом с кучей комнаток и комнатушек, большей частью нежилых. Странные пруды, кишащие мелкой рыбой, которую почему-то нельзя ловить. Двор, засыпанный мелкой галькой. Единственный человек, кроме Люськи, – всем недовольная старуха, что-то вроде служанки.…

Из-за моего общего отвращения к технике и нескольких истерик меня объявили технофобом. Слово «фобия» в последнее время как-то поистерлось — люди вбили себе в голову, что в большинстве случаев за неприязнью стоит не отвращение, а страх. Эти чувства никто и не пытается разграничить. Между тем разница огромная. Змей я боюсь. А вот компьютеры ненавижу. Застарелой ненавистью, которую разжигаю в себе ежедневно. И отлично себя чувствую, так что никакие просветительские кампании и социальная реклама меня…

За полгода до самоубийства сестры я спланировал встречу всей родни в приморском коттедже на острове Эмералд у побережья Северной Каролины. Когда-то наша семья отдыхала там каждое лето, но после маминой смерти мы туда не возвращались — не потому, что разонравилось, просто именно мама всегда организовывала поездку и, что важнее, ее оплачивала. Я нашел с помощью моей невестки Кэти дом с шестью спальнями и небольшим бассейном. Забронировал его на неделю, начиная с 8 июня, субботы; когда мы прибыли, у…

Я не помню, чтобы все было так же плохо, когда мы жили на севере. Нашу семью перевели из Эндокотта, штат Нью-Йорк, в Рейли, Северная Каролина. Наш новый дом был еще не готов, и нам приходилось снимать строение, выдержанное в стиле, характерном для построек на сахарных плантациях. Вокруг него располагался лысый, без единого деревца дворик, а белые колонны на фасаде создавали ложное впечатление о богатстве его интерьера. Сразу за парадной дверью начинался темный узкий коридор, из которого можно было…

Когда объявили взлет, соседка вернулась на свое место и зависла над креслом на полуфутовой высоте, продолжая разговор с мужчиной. Я особо не вслушивался, но, кажется, он называл ее Бекки — добропорядочное, милое имя, под стать ее заразительной, почти ребяческой восторженности. Самолет взлетел, и все шло, как должно быть, пока женщина не тронула меня за рукав и не произнесла, указав на мужчину, с которым раньше разговаривала. — Послушайте-ка, — сказала она, — видите этого человека в первом ряду?…

Сколько я потом ни летал этой компанией, пассажиров бизнес-элит всегда сажали вместе, но в ту ночь нас в самолете разделили пополам: четыре ряда — в носовой части и два — в хвостовой. Стюардесса заверила всех в моем отсеке: хотя формально мы сидим сзади, ошибочно считать, что это хвост. У нас те же права и привилегии, что и у пассажиров впереди. И все же я не мог подавить в себе ощущение, что за ними как-то больше ухаживают. По пути в Нью-Йорк я оказался рядом с бородатым французом, который вскоре…

Поскольку телевизора у Томкинсов не было, за ужином они были вынуждены разговаривать друг с другом. Даже не догадываясь, какая у них серая, ничтожная жизнь, они не комплексовали оттого, что телекамера не удостоила бы их своим вниманием. Не знали, что красиво, а что отвратительно, ни как должен выглядеть ужин в порядочном доме, ни даже во сколько он должен начинаться. Порой Томкинсы садились за стол лишь в восемь, когда в других домах уже и посуда вымыта. Иногда мистер Томкинс ударял кулаком по столу…

Но если собеседник — сам человек с дипломом, позволительно признаться: “Было дело”, а иногда: “Да, как бы учился”. — А где вы как бы учились? Ответ на этот вопрос должен был от зубов отскакивать. Главное — правильная интонация. Иностранные студенты мучались страшно. — А где вы как бы учились? А ты: — Э-э-э, в Принстоне? — неуверенно так, словно на устном экзамене плаваешь. — Да-а? В Принстоне! — восклицал профессор. — Вот здорово! Дай ему излить восторг, но едва он начнет щебетать,…

Она стала гёрлскаутом, только для того чтобы стать собственной вожатой. На Рождество и Дни Рождения она выпрашивала косметику и парики, больничные халаты и униформы. Эми становилась моей матерью, а затем друзьями матери. Она была великолепна в ролях Сюзи Гросман и Элеаноры Келлихер, но лучше всего она имитировала Пенни Мидланд, стильную пятидесятилетнюю женщину, работавшую неполный день в галерее, которую мои родители часто посещали. У Пенни был глубокий, грудной, грубоватый голос. Она не была застенчива,…

Мозес говорил: «Будь я генералом на войне в чужой стране, я бы и солдат набирал из местных». Никто не осмеливался уточнить, что предпринял бы Мозес, если бы солдаты его ослушались, но он сам отвечал на незаданный вопрос: «В каждом человеке есть что-то — какая-нибудь струнка, на которой можно сыграть, чтобы заставить его повиноваться. Часто это страх, иногда — самоотверженность». Контракты Мозес заключал тоже по принципу бродячего цирка. Допустим, некая страна взяла кредит на строительство шоссе,…