Рассказ

На пороге комнаты Дугласа словно что-то остановило. Комната как-то странно изменилась и все от того, что в нее только что вошел этот незнакомец. На кровати лежала его ломкая и ужасная соломенная шляпа, зонтик подпирал стену, как палка, и смахивал при этом на дохлую летучую мышь со сложенными черными…

— Врешь, врешь, ничего ты не помнишь! — кричали дети. Но Марго помнила, и, тихо отойдя в сторону, глядела на исчерченные струйками стекла. А как-то раз, с месяц тому назад, она отказалась принять душ в школьной душевой. Закрыв руками темя и уши, она кричала от страха, что вода попадет ей на голову.…

В семь часов, когда темень, нахлынув, взяла дом в кольцо, Чарльз сидел в постели и внезапно почувствовал, что это происходит сначала с одной, а затем и с другой ногой. — Мама! Быстрее сюда! — закричал он. Но мать снова опоздала. Когда она вышла, Чарльз перестал сопротивляться, откинулся на подушку,…

– Ты слышала? – требовательно обратился к Элен сосед. – Слышала, как он назвал меня? Элен сидела, неподвижно уставившись в одну точку. Она чувствовала на себе взгляд мужчины. Алкогольный запах от него ощущался, наверное, в другом конце салона. Элен ссутулилась и выдохнула, выжала из себя пропитанный…

– Да, – высказался я, медленно покачав головой, словно подавленный тяжестью проблемы. – Вполне возможно. – Прекрасно, – сказала она, наливая молоко в прозрачнейший стакан и устанавливая его рядом с кувшином, как будто натюрморт составляла. Сложила ладони на груди и улыбнулась сестре, словно только…

Ночью я не спал. Я начинал постигать размах происходившего у меня за спиной – это был не розыгрыш, не случайное злодейство, не обычная вспышка эпидемии; это было начало конца, Апокалипсис, провал и безоговорочное крушение всего человечества. В сердце мне вкралась тоска. Поверженный в беспросветной и…

– Может, вам помочь? – спросил он, быстро повернувшись ко мне. – Почему вы думаете, что мне нужна помощь? – ответила я, смутившись. – Ну хорошо, хорошо. Хватит болтать, – беззаботно провел рукой по волосам и посмотрел в небо. Тогда повернулся в мою сторону: – Не скажете, какой номер у этого дома? Я…

Уставившись на пламенеющую юбку, турист вытащил из шапки грушу. Отвел глаза от скал, которые в глазу бинокля преломлялись в огненную юбку, обтер грушу о рукав, оглядываясь в поисках пиджака, который потерял, пока гулял по холмам и горным уступам. Прокусил грушу, и в мгновение ока приостановилась, пробудилась…

Эльжбета Латенайте Вечное утро фидлера [1] Исподтишка, без устали, безоглядно, медленно, со все усиливающимся гулом множество кусков, отломившихся от самого ужасного музыкального произведения, выстраивались над головой. Взглянув вверх, ничего не увидишь, но стоит опустить глаза, как что-то придавливает…

Кстати, можно сказать, что у невыполнимой была такая черта, которую можно было бы назвать «невыходимостью». Еще одну деталь скрывала невыполнимая. Ну не скрывала, не скрывала, скорее, знала, что она существует, и опасалась, что из-за нее может навлечь на себя всякие обременительные суждения и ненужное…

Когда палка прилетела на этот, последний, раз, она оказалась так близко, что просвистела мимо ушей, как бумеранг, и прежде чем он смог отреагировать, или даже наклонить голову, она была уже здесь, справа от него, и черный пыхтящий силуэт собаки промчался над ним, поднимая песок и капая слюной. Он отбросил…

Медленно проползает час. У нее мерзнут ноги. Попытавшись потереть их друг о друга, она обнаруживает, что они к тому же и промокли. Первое, что приходит ей в голову – кошки. «Снова они за свое?» Но нет, теперь она слышит отчетливую дробь капель, падающих с высоты, и протягивает руку навстречу тайне. Далее…

Надежда Тэффи Жених По вечерам, возвратясь со службы, Бульбезов любил позаняться. Занятие у него было особое: он писал обличающие письма либо в редакцию какой-нибудь газеты, либо прямо самому автору не угодившей ему статьи. Писал грозно. ... «Милостивый государь! Имел вчера неудовольствие…

Кстати, о руке – руку я у нее уже целовал вполне беспрепятственно, и сколько угодно, и как угодно. И вот подъезжаем мы к Туле, и вдруг меня осенило: – Слушайте, дорогая! Вылезем скорее, останемся до следующего поезда! Умоляю! Скорее! Она растерялась. – А что же мы тут будем делать? – Как – что делать? –…

– Лидочка! Ради бога! Что вы говорите! Ведь я же люблю ее! – Может быть, – иронически скривила губы Лидочка. – Может быть, и любите, но не той любовью, какую заслуживает такая женщина. – Но ведь это же недоразумение! Я люблю ее очень серьезно. Я собирался просить ее руки. – Неужели? – совершенно некстати…

Дьячок снял шапку перед хозяином, ссыпавшим в амбар муку, смиренно поклонился хозяйке, запиравшей калитку сада с ворчаньями на неугомонных жильцов, и повел свою лошадь к стороне. Какой-то мальчик, в синей жилетке, с книжкою на коленях, зажав уши, сидел на бревне лицом к забору. Декалов, стоя у телеги,…

– Превосходно, – сказал учитель. – Не знаю, удастся ли, Федор Семеныч, ваше дело, – сказал помещик. – Я думаю, как всякое неожиданное явление, ваша газета многих поставит в тупик. – Помилуйте, в чем вы тут сомневаетесь? Ради одной уже новости, что выходит деревенская газета, все примутся не только…

Филёв уходил, и благодушная беседа за кофе продолжалась. Говорили о городских сплетнях; Дарья Ильинична, как бы по секрету, вполголоса, сообщала мне, что Александр Сергеевич встретил вчера в колониальном магазине дочь губернатора, – она покупала сыр, – и, представьте: – всего только один фунт!.. Тут…

Граф Фермор шел за фельдмаршалом, придерживая у локтя пышную шляпу. – Батюшки, зарево. Глядит-ка, граф: мост-от горит, – сказал Салтыков. – Ай и маёр, скороногой. А мне помыслилось: пьян, молодец. Нивесть што честил про кобылы Гомеровы. Фельдмаршал тоненько рассмеялся. Безветренная ночь веяла в лицо…

– Однако довольно стыдно не узнавать знакомых. Неужели вы не узнаете меня?.. Ведь я Гога!.. Гога!.. Да, несомненно, это Гога Веселов. Это его лицо, фигура и осанка, все вместе – нечто промежуточное между Сирано де Бержераком и Оскаром Уайльдом. Бритое по-английски лицо и огромный устремленный вперед…