Современная проза

Чайник запел, засвистел тонкой дудочкой. В чашке с красной розой заварила чай. Потопала тяжело, как медведица, в комнату, осторожно неся чашку перед собой. Села за стол. Прихлебнула горячего. Обожглась. Цапнула крышку сахарницы. Мышка не приходила, крышка на месте. Кошку надо бы. С кошкой – хлопотно: то ей молочка, то мясца, кормить кошку надо. Алена погрела руки о чашку. В печке весело трещали дрова. Это была ее жизнь, это еще была жизнь. Медленно, обжигаясь, пила чай. Есть не хотелось.…

Сурай улыбнулась сквозь слёзы. — Ну, конечно, поговорю. Я тоже заинтересована в твоей судьбе. Столько лет учила тебя музыке! Но чего же она хочет? Чтоб ты сидела дома и не училась? — Нет, Екатерина Павловна, в пединститут или сельскохозяйственный отпустила бы, но она не хочет, чтобы я училась петь. Екатерина Павловна пожала плечами, встала, подошла к окну и с минуту задумчиво смотрела в сад, барабаня пальцами по подоконнику. — Да что же она, не слышала, что ли, как ты поёшь? Ведь это же редкий…

И конечно, от всего сердца хочу поблагодарить Роси де Курси, которая талантливо, творчески, с улыбкой, а главное, с огромным терпением редактировала эту книгу, да так, что весь процесс доставлял сущее удовольствие (ну, почти всегда). Огромная благодарность моим четырем дочерям Полли, Софи, Эмили и Клаудии, которые с доброжелательностью и пониманием сносили мой эгоизм и приступы паники, охватывающие меня по мере того, как приближалась дата выпуска книги, и никогда даже не намекали (а они имели на…

А на верхушке Томсена я стоял и на игру не пошел вот почему — я только что вернулся из Нью-Йорка с командой по фехтованию. Я, нафиг, заведовал фехтовальной командой. Не хрен собачий. Утром мы поехали в Нью-Йорк на турнир со школой Макбёрни. Только никакого турнира у нас не было. Я, нафиг, забыл все рапиры и прочее в метро. Но я тут не сильно крайний. Там же все время вставать надо было — на карту глядеть, чтоб не проехали. В общем, в Пеней мы вернулись где-то в полтретьего, а не к ужину. Бойкот такой…

Когда-то здесь было достаточно много людей. У нас была большая семья. Я помню дедушку, он лежал парализованный в моей нынешней комнате и потом умер. Здесь же жила и бабка, она дожилась до восьмидесяти с чем-то лет; она была сухая и маленькая и страшно злая. Она никогда ничего не говорила, не готовила обедов и не стряпала сладких булочек. Она в основном сидела в кресле и смотрела телевизор, хотя была глухая и почти слепая. В большом длинном коридоре жил их сын, мой дядя, дядя Витя, алкаш-одиночка,…

Мюриэль Спарк Еврейки и нет Перевод с английского Е. Суриц Как-то раз в лавку к моей крошке-бабушке в Уотфорде зашел сумасшедший. Я вот говорю — крошке-бабушке, но это исключительно из-за ее роста и размеров ее мира в квадратных метрах — махонькая лавка со всякой всячиной, за лавкой зальце, а за ним кухня с каменным полом, и две спальни у бабушки над головой. — Я тебя убью, — сумасшедший говорит, раскорячился в дверном проеме, темные лапищи свои поднял, сейчас набросится, задушит. И…

Так или иначе, свойственная этому поколению собственная позиция замечена. Вопрос в том, как объяснить ее. И как к ней относиться. Всего проще, конечно, отвергнуть ее, назвав несостоятельной или по меньшей мере ущербной. Делается это постоянно. Вот хотя бы: «Нелегко объяснить парадоксы новейшей американской прозы. Почему, живя в столь сложном и многоликом обществе, как наше, многие писатели словно обитают в измышленном ими мире, который наглухо отгорожен от реальности? Они умеют рассказать о чем…

Предисловие Пока мы делаем собрание сочинений Василия Михайловича Пескова, его внук Дмитрий приносит в редакцию фотографии из архива деда. Архив большой, Дмитрий носит очередную порцию в рюкзаке — в руках не удержишь. У редкого фотографа набирается столько фото за свою жизнь. А вот у Василия Михайловича — набралось. Понятно, что приличную часть иллюстраций для своих заметок он собирал повсюду. Но, обратите внимание, сколько материалов в книгах помечено: фото автора. Фотограф…

Для американской повести всегда было характерно необычайно активное взаимодействие факта и символики, переплетающихся здесь еще теснее, чем в эпических произведениях. Из этого синтеза возникают неповторимые жанровые черты. Прозаизм повседневности, обычно изображаемой в ее невзрачном конкретном облике, постоянно таит в себе высокий накал драматичности: главная сфера повести — будни, но в этих буднях происходят крутые повороты и перемены, затрагивающие жизнь всего общества, а значит, и каждого человека.…

Вот они какие. И сейчас, весной 1956 года, они идут втроем против ветра и думают все об одном. Их мысли о распределении — Откуда это, Сашка, в тебе такая идейность? — сердито спросил Алексей Максимов. — Тоже мне загнул — экзамен наших душ! — Так оно и есть! — воскликнул Зеленин. — Черта с два! Распределение — это принудительный акт. И каждый культурный человек, естественно, рассчитывает, как бы увильнуть от жизни в глуши и не превратиться в животное. — Чушь! Геологи годами бродят…

Стон горы 1 Синго Огата чуть нахмурился, чуть приоткрыл рот, – похоже, он о чем-то задумался. Со стороны, может быть, и не видно, что он задумался. Кажется – он грустит. Его сын, Сюити, сразу заметил это, но такое случалось часто, и он не встревожился. Сюити понимал состояние отца – он не просто задумался. Он пытается что-то вспомнить. Отец снял шляпу и опустил на колени, не выпуская ее из рук. Сюити молча взял у него шляпу и положил в багажную сетку. – Э-эта, как ее… – В такие минуты…

Текст строится из накладывающихся друг на друга свидетельств, вновь и вновь возвращающих нас к ключевым моментам. Нечто, уже случившееся, не проходит, поскольку само время страдает хронической непроходимостью. Писатель находит удивительный образ, точную метафору композиции романа. Одна из Зотовых, Лиза, впав в безумие, ищет чернобородого максималиста, последнее звено, все еще соединяющее ее с миром земных смыслов. Путь ее лежит куда глаза глядят, расспросив о чернобородом жителей встречной деревни,…

Так шли они сквозь все партии и объединения, и везде их приняли по-свойски – за своих. И как не принять, если Змей (к примеру), выбрав кого-нибудь подоверчивей лицом, кричал: «Брат! И ты с нами!» И узнанный брат, хоть, кажется, не совсем четко помнил его, тем не менее, наливал и Змею, и его друзьям. И вот, получив вполне реальную оценку правильности политических взглядов и экономических требований, они пошли на площадь в составе пролетариев физического, умственного и мелкотоварного труда. Но пролетарии…

И все же за работой мы обретали мудрость. Когда дело спорилось, на душе было хорошо и покойно. Меня радовал запах крепко сколоченного комода, и светлый дух витал между древесиной и моими ладонями. Уж не знаю, как это понятнее выразить. В моей семье об этом не говорили. Мы были ессеями, то есть самыми истовыми почитателями единого иудейского Бога. Ессеи глубоко презирали римлян — за то, что они молились многим божествам. Поэтому дома я и заикнуться не мог о духе, жившем в древесине. Духи — это язычество,…

С предельной щедростью я прибегал к подобному цитированию моих друзей-шестидесятников, однако, создавая их романные образы, я отдавал себе отчет, что возникнут не клоны, не копии, а художественные воплощения, более или менее близкие к оригиналам. В связи с этим возникала потребность создать новые, хоть и созвучные имена. Вот, например, Роберт Эр. Читатель сразу понимает, что речь идет о Роберте Рождественском, который любил подписываться инициалами «Р.Р.». В то же время становится ясно, что перед…

— Бабушка! Но я ведь не хотел мороженого… Поэтому и отдал! — А я вот хотела! А купила только тебе! А ты немедленно все роздал этим твоим друзьям! Ты думаешь только о них! А обо мне не думаешь! Бабушка была готова заплакать. — Ну давай купим мороженое тебе! — восклицал Кузя. Но она горестно говорила: — Мне нужно еще на обед что-то сообразить. Может не хватить. И потом! Почему мы должны на всех пахать! У этих твоих дружков у всех есть свои родители, вот пусть они им и покупают мороженое. …

– Эта фигура называется – ладьей. – Это та, что похожа на башенку? – Да. Она ходит по горизонтали. Ясно? А конь – он ходит буквой «Г». – И только? Маловато! Если бы я жил в Индии, я бы придумал ему еще одну букву. «Ы», например! – острота получается неуклюжая, но партнер мой снисходительно и оглушительно смеется и продолжает: – Это слон. Он ходит по диагонали. – Вот эта большая пешка? – Да-да!.. Это король, а это – ферзь. – А где же королева? – серьезно спрашиваю я, вспоминая свои скудные…

И наконец, хочу поблагодарить Дейва Симпсона, Филемона Грэя, Слэйда Трабакко и ребят из нью-бернской старшей школы, встречи с которыми принесли мне столько удовольствия. Вы сделали все, что могли. Пролог Февраль 2005 года Бывает ли любовь с первого взгляда? Сидя в гостиной, он в сотый раз размышлял над этим вопросом. Солнце уже давно зашло, за окном виднелась лишь пелена тумана. Не считая постукивания ветки по стеклу, стояла тишина. Мужчина был не один. Поднявшись с кушетки, он…

Изабелла звонила из Нассау. Из красивой белой виллы на океане, принадлежавшей ее давней и близкой подруге миссис Лейн, вдове посла. Вдовствовала она уже лет шесть или восемь и, несмотря на изменившееся общественное положение, жила, конечно же, вполне обеспеченно и, конечно же, на деньги покойного мужа. Наиболее подходящая компания, думает Оуэн, наиболее целительная для недавно овдовевшей и все еще безутешной супруги покойного Мори Хэллека. Изабелла начала тягостный для нее разговор, упомянув, а…

Моим дядям и тётям Глава 1 Дело было так. Стоял жаркий летний день, и я немного вздремнул после полудня, потом очнулся от приятной дремы, поднялся, приготовил себе чашку кофе, отхлебнул и вдруг заметил, что окружающие как-то странно посматривают на меня и с трудом сдерживают смех. Причина этого открылась немедленно: стоило мне наклониться, чтобы застегнуть сандалии, как я увидел, что ногти у меня на ногах, все десять, покрыты блестящим красным лаком. — Это что за шутки?! — воскликнул…