Современная проза

Он едко усмехнулся и вновь втянул в легкие дым. Открыл следующее фото. Рука его застыла, так и не донеся сигарету до пепельницы. Внутри все напряглось. Жизнь такая – дерьмовая. Хочется скрыться, а не получается. На фото была она. Длинные черные волосы забраны в сложную высокую прическу, шикарное платье с открытыми плечами. Нежно-персиковое, оно придавало облику мягкость и какую-то одухотворенность. Она смотрела куда-то в сторону и улыбалась. Он провел пальцем по экрану, очерчивая её губы, её глаза,…

Доклады департамента полиции и охранного отделения со всей ясностью показывают, из кого в основном состоит оппозиционная группа, разрушающая государство. Это великосветские дамы, профессура университетов, газетные издательства. Наконец, военный генералитет, который распустил вконец армию. Бесчисленные убийства, грабежи, поджоги, вымогательства страшным девятым валом катились по империи. Здесь и революционные партии, и тайные организации, и многочисленные бандитские шайки. Все структуры в девятисотые…

Из-за забора вставала крыша Витькиного дома, из-за нее – искрящаяся листвой береза. Я снял с карандашницы тетрадь – жук, до этого не прекращавший скрестись, затаился. – Терпение, мой друг, – сказал я жуку. Я закрыл карандашницу ладонью, толкнул коленом дверь, вышел в столовую, толкнул коленом еще одну дверь и оказался в коридоре. Из кухни в коридор сыпались звуки – шумела вода, звенела посуда, бубнело радио. Пахло яичницей. Дверь во двор была распахнута, и за ней все светилось, пели птицы.…

И так люто захотелось мне всё видеть самой, всё знать – где и какая неведомая мне жизнь идёт на земле! Скорее бы вырасти! И стать, может быть, лётчицей, может быть, путешественницей, или ещё не знаю кем, но обязательно видеть города, страны, моря, людей и знать, как живут другие люди. Сколько же лет мне тогда было? Да, наверное, лет пять или шесть, не больше, а значит, это были годы 1944–1945. Где-то грохотала большая война, но мы о ней знали понаслышке. А село, в котором я жила, называлось Верхние…

Постепенно увлеклась немилым (но только весной) сердцу занятием, учиться мне все-таки нравилось. И про геометрию кривила  душой, ибо давалась она легко, как и алгебра, но поворчать для порядку никто не запрещал! Так что звонок, и сразу же за ним стук в дверь, застали меня врасплох. Чуть колпачок от ручки не проглотила, грызла его задумавшись над доказательствами очередной теоремы, и вдруг такая неожиданность – гости! «Кто бы это мог быть», – пробормотала я своему отражению в трюмо, и открыла дверь…

Наша старина Русская история, несмотря на иллюзию скачков, глубоко линейна. Даже большевики, приняв государство, тотчас отринули левизну и занялись правыми ценностями: собирание земель, оборона, бюджет, эпидемология, разведка недр, самоуважение (пайки поэтам и балеринам; жаль, не дожил Блок). Так в зрелости человек расстается с левыми ересями и дрейфует вправо, к национальному интересу. И Пушкин, и Достоевский закончили консерваторами. И даже Лимонов. Обыкновенная, как говорится, история.…

– Ты не меняешься. У тебя всегда кто-то другой виноват. Так и не научился нести ответственность. Раньше обвинял жену и ее семью в том, что они лишили тебя сына и сделали так, чтобы ты его не видел. Теперь вот меня виноватой назначил. – Ты тогда была на моей стороне. – Нет. Тебе хотелось так думать. Я была ни на чьей стороне. Не имела права. Кто я? Любовница. – Любовь. – Сейчас это не имеет никакого значения. Прошло все. – Тогда зачем я тебе? Зачем ты появлялась? Почему не отпускала? И сейчас.…

Я не заказывала мешок из-под картошки, но сделать уже ничего было нельзя. Деньги ухлопали, материал безвозвратно испортили. Пришлось брать фигуркой и уверенной походкой, заставляющей окружение думать, что как раз так всё и было задумано. Мне исполнилось тридцать. «Мы уже не в том возрасте, чтобы позволять себе делать жизненно важные ошибки», – вещала премудрая Светик – жена моего старшего брата. А бывшая начальница отдела Татьяна Павловна, или Баба Таща, как мы её втихушку называли за суровый нрав…

– Как дела с выработкой? – спросил Анатолий, зайдя сбоку, чтобы видеть лицо собеседника. – Нормально. В прошлом месяце сто двадцать семь дал. – На четвёртый разряд сдавать не собираешься? – Никто не предлагал, а сам не напрашиваюсь. – Да-а, скромности у тебя, хоть отбавляй, – проговорил Хохряков. По голосу было непонятно: одобряет он такое качество, или же осуждает. – Давай, с мастером переговорю? – Не надо. – Почему? – Не успею. Со дня на день повестки жду. – Призывную комиссию…

– Эй, Игорь! – кто-то резко проговорил прямо над ухом лежащего парня и потряс его за плечо. – Игорь, просыпайся! Вставай же! – еще раз вскрикнул кто-то и перевернул Игоря на спину. В этот момент глаза все-таки соизволили разомкнуться, открывая смотрящему вид на унылый болотный пейзаж. Именно болото, в котором находился Игорь, и было причиной этого непонятного запаха. Но это уже не беспокоило парня, и он обвел взглядом местность. Они находились на поляне, поросшей густой зеленью и небольшим болотным…

На дворе стоял 1985 год. «Холодная война» вот уже сорок лет расползалась по планете, вовлекая в свою орбиту страны и народы. Два военных блока изматывали друг друга в бесконечной гонке вооружений. И с той, и с другой стороны ждали подлого ядерного удара, несмотря на взаимные призывы к миру и разоружению. Это вечное ожидание войны…Еще пионером Павел боялся, что однажды утром он выглянет в окно, а там – яркая вспышка и «гриб». А мама, прижав к себе сына, скажет ему грустно: «В школу сегодня никто не…

Оказалось, что Докия живет в соседнем доме. И ее мама знакома с мамой Лиса. Поэтому мамы отправили детей чуть вперед, а сами пошли сзади, чтобы болтать, как будто не наговорились за то время, что ждали во дворе школы. Хотя, пожалуй, Лис был не против. Он уже почти привычно взял Докию за руку и повел. Она маленькая. А он большой, хоть и не очень хорошо видит. Значит, ее надо оберегать. Однако как-то получалось, что это Докия подсказывала, где лужа, где рытвина, а где вообще надо встать, посмотреть…

С момента развода прошел год. С бывшим мужем расстались, как цивилизованные люди, без скандалов и истерик. Инициатором была Анна. – Подумаешь, сходил налево мужик, – уговаривали ее коллеги. – Со всеми бывает. Главное, что вину осознал, прощения попросил. Ну куда ты теперь одна, в свои почти сорок? Она кивала в ответ, это было проще, чем объяснить. Но простить так и не смогла. Ушел. Виноватый, с чемоданом. С Николаем Анну тоже познакомили коллеги. Разведен, почти ровесник, детей от первого брака…

– Как вы прокомментируете своё нахождение здесь? – Ваш муж знает, где и с кем вы провели эту ночь? – Так значит, ваш роман с Константином Мироновым – правда? – Как давно вы встречаетесь? – Вы планируете вступить в новый брак? – С кем останется ваша дочь после развода? – Без комментариев, – процедила Галинка сквозь сжатые зубы, стараясь не разрыдаться прямо на глазах у журналистов – нельзя было доставлять этим мразям такое удовольствие, это был бы слишком шикарный подарок. Ещё пара…

Посчитал целесообразным включить в сборник статьи о близких мне по духу, мировосприятию природы замечательных поэтах ХХ века русском классике Сергее Есенине и испанском поэте и драматурге Федерико Гарсиа Лорке, живших в одну эпоху и трагически завершивших свой земной путь. Тем не менее, их великолепные, жизнеутверждающие творения будут восхищать еще не одно поколение ценителей изящной словесности, содержанием и гармонией формы. Конечно, я не безучастен к творчеству Александра Пушкина, Михаила Лермонтова,…

В оформлении обложки использована фотография с depo itphoto .com (стандартная лицензия) Пролог В конце передачи Андрей Малахов задает героине дежурный, в общем-то, вопрос: – Если бы вам представилась возможность что-то изменить в вашей жизни, то что бы это было? А героиня (известная театральная актриса) отвечает: – Я абсолютно ничего не стала бы менять. И лучезарно улыбается. Я выключаю телевизор. Стандартные, фальшивые насквозь слова. А может, я просто завидую им – всем этим знаменитым…

А вот это помню: промозглый день, серое небо с расплывчатой пробелью тумана, который поднимается от искусственного озерца на окраине кампуса; первокурсники, зябко и неприветливо кучкующиеся у входа в Палату. В одной кучке – рейверы, в другой – геймеры, в третьей – готы; у всех своя форма одежды. Точно фишки, рассортированные по цвету и расставленные по разным углам поля перед началом настольной игры. Сейчас кто-нибудь бросит кости, сделает первый ход и – пошло-поехало. Все цвета смешаются, карточки…

Родилась 15 марта 1970 г. в селе Казыбек Ат-Башинского района Кыргызской Республики. Поступила на физико-математический факультет педагогического института им. В. В. Маяковского. В 1992 г. успешно окончила данный вуз. Свою трудовую деятельность начала в 1993-м в средней школе Н. Усеналиева учителем математики. Получила почётную грамоту Министерства народного образования и награждена значком «Отличник образования». С 2008 г. является старшим преподавателем кафедры информатики и математики…

Шульц возвращается с выпученными, как у персонажа анимэ, глазницами и бросается ко мне. Хлопает по плечу и говорит: – Знаешь, кто сейчас едет с нами в одной собаке? Я поворачиваю голову в его сторону. Мои глаза будто налиты кровью. Вместо белков, всё красное. – Чё случилось? -спрашиваю я с хрипотцой в голосе. – Там… -показывает пальцем на стальную обхарканную дверь в другой вагон, парень. -Знаешь, кто едет с нами по соседству? – Кто? – Самый быстрый и ловкий сперматозоид прокурора! …

Надо обладать немалой отвагой, чтобы без ущерба для художественности не отступить от документальной основы. А такой соблазн всегда есть. Ведь додумывать за вымышленных персонажей всегда легче и безопасней. Более того, во второй половине романа автор из рассказчика превращается в действующее лицо. В того, кем она была тогда – одним из участников неоднозначной московской приватизации и непростого процесса создания рыночных основ нашей экономики. Но и здесь автор преодолел соблазн спрятаться за вымышленным…