Современная проза

Просто мне позвонила Милочка, которая работала в этой должности. Она в то время «стояла родить». Есть в иврите такой изумительно образный идиоматический оборот. Когда человек совсем уже собрался, вот-вот подготовился к чему-то важному. Например, говорят «он стоит жениться» – какая точность, какой синтез смысла и образа! Так что Милочка совсем уже «стояла родить», то есть ползала на последних днях, то и дело останавливаясь и отдыхая. С ее лица никогда не сходила гримаска ленивой истомы. Невозможно…

Ксения сидит у окна, на ее коленях - килограммовый немецкий путеводитель по Индии. Одним глазом читает, другим в иллюминатор поглядывает, третьим дремлет. Белые парусиновые штаны со свободной рубахой. Навыпуск, в отличие от меня. Передо мной на откидном столике лежит раскрытый блокнот. Перед отъездом я договорился с еженедельником "Другие дни" о записках с дороги. Если сложится. Начало уже сложилось. Я взял карандаш. "После того как отрезана голова и снята кожа, ты цепко ухватываешь большим…

Экран за спиной профессора подмигнул и сменил картинку. – Вы видите средневековое изображение каравеллы, – продолжил океанограф, кивнув ему. – Вы замечаете, что она накренена на корму и на борт. От вашего внимания не ускользает, конечно же, и причина крена. Чудовищные щупальца увлекают корабль в пучину! Изображения подобного рода не редкость на средневековых гравюрах и морских картах. Они – не такой уж бред! – Незаурядная телесная масса весьма способствует выживанию, – задумчиво продолжал профессор. –…

Через месяц Я живу на даче и строю забор. Общаюсь с шабашниками. Они быстро сообразили, что я далека от жизни, не знаю цен, и все умножают на десять. За то, что стоит десять рублей – берут сто. За то, что стоит сто – тысячу. И так далее, до бесконечности. Они меня обманывают и за это же не уважают. Маленькое отступление. Моя школьная подруга жила с мужем в Танзании. Муж работал в посольстве, занимал высокий пост. Им полагалась вилла и прислуга. Прислуживал негр. В его обязанности, среди прочего,…

Дом гейш Ивасаки располагался в Гион Кобу, районе Киото, наиболее известном и традиционном карюкаи из всех. Это была община, в которой я провела всю свою профессиональную жизнь. В Гион Кобу мы не называем себя «гейшами» (что означает «искусница», «актриса»), но используем гораздо более специфический термин гейко – «женщина искусства». Один тип гейко, который известен во всем мире как символ Киото, это молодая танцовщица, называемая майко, или «женщина танца». Согласно этому, я буду использовать…

Я встал, прошлепал к тумбочке. С утра меня всегда шатает. Взял трубку. Электронные часы рядом с телефоном показывали дату и время: «20.05 04:40». – Але. Хрипло, грозно и требовательно. – Алло… Это Света. Вы извините, что в такую рань… Мы договаривались… Здравствуйте. Света. Ах, Света… Ну конечно. Я не мог отказать Бродскому – он позвонил из Москвы, попросил дать интервью столичной журналистке из раскрученной желтой газеты. И она тоже мне звонила. Я сидел дома, пил, никого не трогал. Благодушно…

— …и Раневская ваша вот тоже… — Да, доктор Бакулев знаменитый однажды пришел к Фаине Георгиевне. Он дружил с ней, любил ее очень… Мы с ней сделали обед, такой, приличный, но не шикарный — шикарный он не позволял… Пришел, говорит: «На что жалуетесь, Фаина Георгиевна?» «Александр Николаевич, не сру!» «Сейчас посмотрим». «Что — посмотрим?!» — Евгения Леонидовна, ну, поехали, благословясь? Включаю кнопочку… Здравствуйте, Евгения Леонидовна! Как я рада нашей встрече и как благодарна, что вы — легенда,…

Паша прорастал своими учениками и никогда не отключался полностью. Что бы ни происходило в его жизни — театр, застолье, свидания, — помнил. Не то чтобы думал неотступно. Но это было в нем. И походило на плохо закрывающуюся форточку в доме: постоянно отходит и сквозит. По этой причине Паша никогда не смеялся громко, не хватал жизнь пригоршнями. А так: возьмет со стола жизни кусочек, подержит, понюхает да и положит обратно. Аппетита нет. Жил Паша в коммуналке, но в центре. Мама получила эту комнату…

Четверте місце в купе після Львова вільне — там зійшов підполковник у відставці, котрий до Чортополя не збирався — і слава Богу. Після нього на столику залишилися «Правда» і «Красная звезда», учора він пропонував усім грати в дурня два на два, але ти, Хомський, пішов до вагона-ресторану, де замовив обід і розглядав з вікна понуру російську рівнину. А тут, у нас, уже майже літо, Хомський, вишневий квіт осипається на молоді трави, гори чимраз вищають, з лісів пахне листям і джерельною водою, ревуть…

И только в самый конец августа милости дождался: «Просим означенному крестьянину Петре Чикину во владении тою землею учинить запрещение, а Калине Богошкову, яко законному наследнику, оную землю возвратить». С такой бумагой за пазухой чего зря мешкать? Навестил соломбальскую вдовую купчиху Прасковью Кудинову и подрядился следующим летом на ее шняке подкормщиком сходить до Матки [2] . Потом стал и попутье искать в торговых рядах, у лавок каменных и деревянных на базарном торжище, где запах трески…

– Ты мешаешь торговле, – без обиняков объяснил я уже не в первый раз. – Выставь тебя в ООН – и нам не миновать санкций. Его взгляд, упершийся в мой галстук, стал чуть осмысленней; наверно, Фредди пытался сообразить, сколько может стоить такая вещица. Ветерок шевелил листву росшего поблизости дерева. Солнечные блики вяло подрагивали, золотым пухом ложась на плечи замызганного пальто Фредди. – Мотай отсюда, Фред, – сказал я, махнув рукой в сторону Британского музея. Мой жест вызвал несколько неодобрительных…

Жизнь заставила нас, людей с неокаменевшими мозгами, пересмотреть многое. Сталин по справедливости оценен как кровавый преступник. Однако в то время, когда Сталин был «божеством», одно то, что Каплер писал не о нем, а о Владимире Ильиче, говорит об искренности и смелости драматурга. Он был совершенно покорен тем образом Ленина, который открылся для него при изучении материалов об Октябрьской революции. И понял, что писать о революции – значит писать о Ленине. Но как?… «Теперь, когда созданы десятки,…

Те же чувства некогда пережил сам автор, отправившийся после окончания университета (1952 г.) учительствовать по доброй воле в ссыльные края страны, куда в тридцатые годы были сосланы его родственники и отец. Отсюда особая проникновенность и убедительность, которые характерны для произведений Ю. Азарова. «Печора» — самый пронзительный и самый актуальный роман писателя. Остро звучит в нем главный вопрос, решаемый ныне советским обществом: как освободиться от тягостного наследия прошлого. «Печора»…

Иногда Пит изгибался треугольником — питоны не сворачиваются в клубок, а складываются, как угломер, — и тогда мне казалось, что это некий знак, который я должен истолковать. Позже я узнал, что питоны ведут себя так в момент опасности, и понял, что у нас с Питом-Удушителем действительно было кое-что общее: предельная осторожность в отношениях с людьми. Около полудня, когда на улицах еще бушевали потоки воды, я услышал великолепный баритонный лай моей собаки. Сэнди — большой пес желтой масти, возможно,…

Очевидцы свидетельствуют, что Иржи Марек — прежде всего замечательный, увлеченный и умеющий увлечь слушателей устный рассказчик. В этой «коллоквиальной», разговорной манере повествования Иржи Марек выступает прямым последователем Карела Чапека. II. Иржи Марек и Карел Чапек Уже в связи с опубликованием книг Марека о поездках в Индонезию и Китай критика отметила близость его стилистической манеры блестящему и легкому слогу путевых очерков Карела Чапека. Когда вышла книга Марека «Сказки вверх…

— Бедные вы, бабы, — вздохнул Орлов, у которого заныл вдруг низ живота и стало кисло во рту. — Достается вам… Бедные… И преодолевая дрожь в коленях, пошел к двери. — Куда? — зарычал на него потный Николай Иванович. — А дневник? — У меня освобождение. — Орлов приостановился. — Зачем вам мой дневник? — Что-о-о-о? — заорал Николай Иванович. — Ты с кем разговариваешь? На кого голос поднимаешь? — Я не поднимаю. — Мощный Орлов опустил глаза. Желваки у него заходили. — Я вам объясняю: освобождение…

Семья ждет меня в гостиной. Все сидят на пятках, храня подобающее моменту молчание. Сначала я приветствую Матушку, как делал в детстве, уходя в школу. Опускаюсь на колени и говорю: «Окасама [1] , я ухожу». Она низко кланяется в ответ. Я открываю раздвижную дверь и выхожу в сад. Не говоря ни слова, Матушка, Маленький Брат и Сестричка следуют за мной. Я оборачиваюсь и кланяюсь до земли. Матушка плачет. Темная ткань ее кимоно шуршит, когда она кланяется в ответ. Я пускаюсь бежать. Не в силах…

Минуя витрину кафе, я взглянул на отца, стоявшего в глубине бара, взглянул искоса, украдкой; он в последний раз улыбнулся мне и жестом показал, что у меня расстегнут воротник. В отцовском взгляде светилась какая-то странная решимость, и на ее разгадку мне понадобятся долгие годы, но даже сегодня, стоит мне закрыть глаза и подумать об отце, его лицо возникает передо мной именно таким, каким я запомнил его в ту, последнюю минуту. Я знаю, как ему было горько расставаться, и, думаю, он предчувствовал,…

– Наверняка они сбежали из зоомагазина с набережной Межиссри, – объяснил я ласково, – тут все-таки не джунгли, знаешь ли, тут Париж. Я собрал свой чемоданчик, маленький чемоданчик, с которым хожу на работу, сказал Марианне, чтобы не волновалась, и вышел из дому, не дав ей времени завести разговор о фараоне и о жезлах, сделавшихся змеями. [1] Из-за истории с младенцем вся совокупность данных представала в новом свете, серьезном и важном, и мне это не очень нравилось. 1 И бросил Аарон жезл…

Лучше б она этого не делала. Стоило ей сказать слово, и потекли такие соленые и обильные слезы, что Зоя даже задохнулась. Куда там идти? Она смазывала их ладонью со щек, но это было пустое дело. Слезам конца не виделось. Надо было как-то переждать здесь, где не ходят люди, не показываться же вот такой зареванной? Зоя села на свалянные концы косячка, расстегнула верхнюю пуговицу пальто, и слезы тут же высохли. «Вот так у меня всегда,– горько подумала она,– когда не надо, слезы бегут, а села поплакать…