Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке

Князь Долгорукий ее не разочаровал. Позволил ей еще немного повизжать уже наедине. Поцеловал. Сначала чуть-чуть, потом подольше. Потом оба едва не увлеклись и чуть не забыли для чего они здесь.

Наконец, перешли к вербальной части конфликта. Константин Николаевич, прежде всего, объяснил ей, какая она прелестная умничка и очаровательная дурочка, и как он ее любит и ценит, несмотря на ее экивоки Марии и ее отца, и даже после венчания с чужой женщиной.

Сказано было страстно, горячо, но, безусловно, твердо, глядя прямо ей в глазах. От этого Мария Николаевна заметно ослабела и, положив ему руки на шею, почти счастливо вздохнула. На фоне этого она уже не стала возражать, что следователь из его нее очень плохой, а аналитические выводы по Аглае Спиридоновой не стоят медного гроша. Даже ма-а-аленького грошика. Короче говоря, глупость все это несусветная и всерьез восприниматься не может.

Мария Николаевна на это лишь умиротворенно погладила его по шее. И пусть она будет дурочка. Зато с любящим мужчиной хоть немножечко! А потом оглушила сильной оплеухой. Гад такой, мог бы быть понастойчивей. А девушка она была сильной, как только шею ему не сломала!

Обратно они вернулись, держась за руки. Старшие Романовы — Николай Павлович и Александра Федоровна соответственно — вначале смотрели настороженно. Не за обоими, только за дочерью. И не в плане поссорились, а в плане, что она еще выкинет. Гвардию ведь в столовую не вызовешь!

Но Мария Николаевна больше не взбрыкивала, больше следила за князем такими открыто влюбленными глазами, что они стали беспокоится уже за другим.

— Константин Николаевич, — спросил Николай I, императорской волей переводя разговор на другую тему, — кстати, а каковы ваши успехи в деле данного следствия?

Князь вернулся за стол — докончить с обедом. Проглотив ложку наваристых щей, он хотел было ответить августейшему тестю, но не успел. Машенька, стоявшая рядом с ним, и положившая руки ему на плечи оказалась сноровистей. Она грустно пожаловалась:

— Князь почему-то не согласен со мной. А почему — не говорит.

— Наверняка ответ будет очень простым и понятным. Нам сразу будет стыдно, — предположил Николай I, но сам попросил: — однако же, Константин Николаевич, мне тоже интересно — почему?

— Обычно в период следствия опытные работники не спешат с выводами, поскольку следствие может радикально изменить результаты, — указал князь свое упорное молчание, — поэтому назовем наши выводы предварительными. В виде исключения я озвучу их. Так вот, по всем этим выводам Аглая Спиридонова не виновна.

Почему? Это видно сразу. Аглая ростом не выше двух с половиной аршин. Точнее два аршина восемь вершков. Тогда как следствие показало, что горничная, помогавшая грабителю, была большого роста — почти три аршина без нескольких вершков. Или два аршина десять вершков. Разница вроде бы не большая, но отчетливая, позволяющая думать именно так.

Наступила тишина. Кто-то искал доводы, опровергающие концепцию светлейшего князя Долгорукого, но подавляющие просто «переваривали» его доводы.

— Ну, князь, вы и даете, — сказал в восхищении Бенкендорф, — мне за вами идти и идти! А ведь так просто и легко!

И он в досаде покрутил головой, как бы разминая шею, онемевшую от тесного ворота кителя. По своей должности он один из немногих, кто постоянно видел действия князя. Но ему и в голову не происходило, что простенькие измерения окажутся в основе концепции, в корне уничтожавшие одну из концепций. ЕГО концепции. И как элегантно!

Тут ему в голову пришло, что его, так сказать, протеже еще не рассматривали на официальном допросе и что его, может быть, тоже захотят рассматривать в черном свете. И кто его знает, этого князя Долгорукого с его ловким умением находить виновных на ровном месте! Ну, его к лешему, ведь не отоььгшься!

Бенкендорф заметно притих, делая вид, что стерлядка на обед очень вкусна, но сложна и требует максимум внимания. Пусть-ка поспорит лучше с самим императором или его родственниками.

Одна только Мария Николаевна попыталась сопротивляться. Она несильно погладила князя по плечу изящными пальчиками, — мол, молодец — и села между ним и отцом. Вот ведь что интересно — отец Николай I строго запретил им встречаться, не говоря уже о всем остальным. Венчание, казалось бы, окончательно уничтожила малейшие возможности для любовных отношений. А ври на тебе! опять милуются и автором этого становится ее дочь! И что же делать? в гауптвахту посадить — девушку и члена императорской семьи, так в России просто не поймут, а в Европе еще и засмеют.

Они встретились взглядами: отец — мучительно вопрощающим, дочь — стойко держащим свои личные рубежи. Дескать, дорогой папА, я выполнила все свои требования, но в душе я по-прежнему влюблена и с этим ты ничего не сделаешь. Ибо, ты царь только земной, а есть еще царь небесный — Господь Бог!

И император Николай I, наверное, впервые за время нахождения на императорском престоле, засомневался в своих принципах. Его, твердо и безжалостно боровшимся как с врагами внутренними, так и с врагами внешними, готовым наказывать хоть с виселицами, хоть тысячами шпицрутенов, побеждала его же дочь! И ведь внутренне он где-то в глубине уже начал понимать — она не то, что права, но и ей надо любить. Вот как теперь ему быть?

С этой стратегически выгодной позиции великая княгиня попыталась перейти в еще одно наступление, правда, не в любовном направлении, но все же пыталась передвигаться.

Нет, она уже не пыталась быть умнее князя. Понимала, что он юрист и рассудительнее ее. Но сказать-то она может?

— Э-э, Князь Константин Николаевич, — рискнула Мария Николаевна, обворожительно глядя на него, — а вы не думаете, что этот сообщник может просто подняться на какой-нибудь стул или ящик и взять ключ?

— Может, — одобрительно посмотрел на сообразительную великую княгиню Константин Николаевич, — вы, мадемуазель, не только красавица, но и еще очень умная женщина! Продолжай, милая, я весь во внимании.

— Так вот я говорю, — повторила порозовевшая от похвалы князя Мария Николаевна, — некто наглый и безобразный, мы сейчас не будем конкретизировать виновное лицо, скажем только, что это очень вероятно моя прислуга, воспользовался неким предметом и взял с полки ключ. А?

— Она победоносно посмотрела сначала на князя, потом на отца.

— Мгм, — неразборчиво, но одобрительно произнес Николай I, — а что вы ответите на это, Константин Николаевич? Ведь правильные мысли!

— Правильные, — согласился князь, — но не до конца. Mon cher ami, вы справедливо указали на недостаток следствия. Действительно, при подъеме на высоту можно компенсировать невысокий рост каким либо приспособлением, например, стулом.

Но далее! — указал он пальцем вверх утвердительно, — злоумышленник был должен не только подняться вверх. Но и, после этого, потянуться за связкой ключей. Мария Николаевна, связка тяжелая?

— Да, — буквально пискнула великая княгиня, раздавленная мудростью князя. Она-то легкомысленно почти наугад сказала догадку, а он принял всерьез. И, оказывается, тоже об этом думал. И даже сделал выводы. Поспешила отметить, — связка тяжелая, в ней ключи большей частью массивные и их довольно много.