Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке

А тут их патруль. Он как бы поддерживал спокойствие на многолюдной беспокойной улице, являясь якорем спокойствия. Хотя, с точки зрения господина статского советника, жандармы просто отлынивали от опасной работы по наведению порядка.

Дальше оказалось почти по Салтыкову-Щедрину. Князь также по обозначенному им же тексту их буквально припахал. Пусть работают мужики в жандармских мундирах, их превосходительства устали и оголодали, а простонародье в тенечке спит, отдыхает, скотинки такие!

Жандармы, кстати, ни чуть не возмутились. Даже, наоборот, кажется, обрадовались. Похоже им, как и светлейшему князю, так сказать, новый порядок не очень нравился. Но, в отличие от него, они совершенно не знали, что им делать. Ведь одно дело беззащитные робкие обыватели, которые просто описывались при одном их виде, и совсем другое вооруженная злобная солдатня, которые толи укрепляли порядок, толи его окончательно разваливали. Иди-ка тут к ним, сами арестуют.

А тут благородное начальство, да еще самое высокое! Пусть командуют, а они в охотку ему поподчиняются!

В общем, они нашли друг друга и уже в скором порядке отправились к Зимнему дворцу, не обращая внимания на солдат на улицах. А те, видя такую картину, уже не осмеливались останавливать пыльный, грязный дорожный дилижанс, явно откуда-то издалека приехавший.

Во дворце Елена Федоровна, как любящая воспитанница, хоть робко, но сразу же отправилась к императору всероссийскому. А уж Константин Николаевич просто сел на хвост к своей жене, идя следом. Князь в некотором смущении объяснял это тем, что ведь он должен, как беспокоящийся муж, охранять свою супругу. Ведь у него же был пистоль, не так ли, господа? Хотя от кого он здесь собирался ее охранять, сей почтенный муж и сам не смог бы объяснить.

Впрочем, никто ему при императорском дворе задавать такие неудобные вопросы о его присутствии при августейшем монархе не собирался. Наоборот, ему даже обрадовались (Николай I точно). Все-таки при дворе появился профессионал сыскного дела, опытный и весьма умный, который знал, что делать и как им быть. Надо только ему все сообщить, так сказать, подробно ввести в текущий курс открывшего дела.

И Константин Николаевич, наконец, все узнал и понял. И новость эта в некотором роде почти напрямую казалась его. С одной стороны, ему стало легче — это точно была не кровавая революция, и Самодержца, а, следовательно, и его (sik!) не свергнут и не убьют. С другой стороны, кошмар какой! Пока они ездили в Москву, покои самой Марии Николаевны, дражайшей и, не смотря не на что любимой, которую он теперь хорошо знал, обокрали!

Полицейского самого обокрали. Ха-ха! Хоть и из второй жизни, но он попал в обычный анекдот, какие массами рассказываются хоть XIX веке, хоть XXI.

Хотя ладно. Если серьезно, то обокрали целую великую княгиню, входившую, по крайней мере, в сотню благородных людей России! Старшую дочь правящего императора Николая I! Нет, коли господа воры не имеют нормальной головы, чтобы нормально думать, то хотя бы чувство самосохранения должны были иметь, как любое биологическое существо? Ведь будут их теперь цепко искать и пока всех не поймают, ни за что не отстанут!

Константин Николаевич почувствовал, что волны ярости захлестывают его. Как они смели! Нет, это еще не революция, но, безусловно, ее грозная предтеча. Уголовники, эта мразь российского общества, по сути, показывали, как надо делать с императорской фамилией! Да как они посмели?

И их надо так же безжалостно наказать! Бить их шпицрутенами, а то и просто расстреливать. Нечего церемонится, иначе внуков и правнуков нынешнего императора самих убьют. Уж он-то, попаданец, это не предполагал, а, безусловно, знал! Проклятые бандиты!

Старательно провел сеанс дыхательной гимнастики, успокаивая себя. Следователь должен быть, прежде всего, идеально спокоен и холоден. А не так горячиться…

Итак, имеющийся перечень вещей и личные воспоминания его драгоценной Машеньки показывали, что взяли только ее персональные драгоценности и деньги. Пусть на большую сумму, но все же. Объемное или тяжелое имущество оставили. Даже дорогую одежду, не менее дорогие безделушки грабители не взяли. И уносить опасно, и продавать тяжело. То есть, Константин Николаевич с его огромным полицейским опытом четко понял, что ни о какой ошибке со стороны жуликов речь не идет. Судя по всему, грабеж был хорошо спланирован и кем-то активно поддержан со стороны обслуги. С самого начала воры сознательно грабили именно лично великую княгиню. Вот ведь козлы вонючие!

Ну ничего, он тоже не ребенок, — злобно и мстительно подумал Константин Николаевич, и принялся слушать высокое начальство.

Испуга уже не было, как и других негативных эмоций. Работа есть работа и похитителей он поймает. Но воры, если еще останутся жить, будут помнить это время надолго. Больше они даже не подумают красть у августейшей фамилии! Разыскать, вернуть имущество, а самих грабителей, безусловно, примерно строго наказать.

А вот присутствующее здесь начальство явно совсем не знало, что им делать и от этого страшно нервничало при внимательном взгляде императора. Вернее, буквально психовал один Бенкендорф, от этого непродуманно предлагавший кучу разных мер, в том числе сугубо фантастических.

Николай же I с появлением князя Долгорукого заметно успокоился. Подождав, пока активность шефа жандармов снизится, он предложил дать слово статскому советнику светлейшему князю Долгорукому. То есть мужу его любимой воспитанницы. Ух, как тот разойдется!

А вот наличие Марии Николаевны оказалось для князя очень неприятной неожиданностью. Тем более, она, увидев их, заметно встревожилась. Или даже так — она, увидев его, многозначительно кивнула. Мол, попался, голубчик, никуда от меня не уйдешь!

От князя ждали четких конкретных предложений, и Константин Николаевич, покосившись на нее, заговорил и совершено их не подкачал.

Во-первых, он сразу предложил своей дражайшей жене пойти, наконец, домой, отдохнуть и помыться с дороги. Николай I, уже не раз намекавший Елене Федоровне на необходимость покинуть мужскую кампанию, утвердительно кивнул.

Однако воспитанница императора делать это категорически отказалась, сразу же перейдя на личности. Или, точнее на одну личность — своего мужа. Константин Николаевич узнал о себе довольно много нового, причем все с отрицательных позиций. Ну, она и дала, прелестная, гм, девушка!

Попаданец, имея большой стаж отношений с женщинами, встретил этот горячий спич молча. А вот император молчать не стал и ответил за всю мужскую часть человечества.

Ругаться с уважаемым монархом и повелителем она не решилась и быстро перешла с ругани на мольбы. При чем как с первыми, так и вторыми она демонстративно обращалась к мужу. А что? В XIX веке и с точки зрения морали, и с точки зрения закона жена была права! Женился ведь? Так беспокойся о супруге.

И князь «сдался». Ну, как сдался? Он ласково извинился, наговорил ей всякие благодарности и комплименты, так что она покраснела от удовольствия. А потом без паузы повторил предложения уйти домой. Мол, он тоже где-то через час придет. Бедная Елена Федоровна, она просто эмоционально не успевала за своим мужем и покорно вышла.