Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке

И начала она действовать в подражание обычной бабе, пойманной на воровстве в праздничный базарный день:

— Не виноватая я ни в чем! Что вы меня мучите? Все жизнь работала на свою госпожу Марию Николаевну и вот в награду! Ой, охти мне, господи!

Константин Николаевич молча слушал ее и понимал все меньше. Нет, то что она врет, это точно. Но зачем же так глупо делает? Словно показывает, что ее заставляют, а она ничего не может. Или так сказать инструктор у нее откровенный отморозок и дурак, не очень-то понимающий благородных господ. Хотя стоп. Что за хреновину он думает. Тот, что в далеком местечке поживает? Или в лагере? Стоп, а вот это уже реальная мысль!

Так, систематизируем:

Во-первых, нам надо разоблачить изменника, которого обычно называют кротом. Пока он будет работать и посылать информацию своим людям, нормального хода следствия не видать. Ни за что!

Во-вторых, пора их противника крупно побеспокоить. А то совсем обнаглел, черт свинорылый! В Зимний дворец, к самому государю-императору руки пролез? Вот я ему дам больно-больно!

У них есть две ниточки к нему. Главное, не порвать, не обеспокоить так сказать вора по терминологии этих лет.

Итак, вначале первая проблема. Неужели среди жандармов есть предатель? Эти суровые рыцари контрреволюции дрогнули и начали противоправную деятельность против своего же государства?

А почему бы и нет! Чего ты удивился? Человечество существует не только в XXI веке. Была раньше пятая колонна. Так что даже не сомневайся. Лучше подумай, как сделать ловушку? И против кого?

Князь нарочито свирепо вгляделся в Анюту, словно что-то припомнил, хотя сам в это время искал хорошую мышеловку.

Анюта под этим взглядом перестала кричать и надрываться. А он словно из-за этого порадовался в лице. Хотя на самом деле обрадовался высчитанной ловушке. Есть выявленный сыр против злобного мыша!

Надо сказать всем здесь присутствующим, что в одной из комнат будет припрятана солидная сумма денег мелкими ассигнациями. М-гм, а мне это надо, ждать в Зимнем дворце воров? Значит, надо тут же добавить, что это ловушка, и там будет не ассигнации, а в недалеком будущем жандармы. И самому ждать у входа из дворца. Если предатель здесь, то он обязательно поспешит. Ведь сам светлейший князь сказал.

Ну если предателя нет, то хотя бы он может определить, какие из жандармов люди честные и на кого он должен опереться во время розыскной операции.

Но это вряд ли. Опытный нюх потомственного полицейского так четко чувствовал дурную тухлятину, что князь уже ничуть не сомневался. Крот тут и необходимо его лишь правильно поймать и обезвредить.

Но как его опередить у входа? О, надо лишь сказать, что все жандармы перед уходом обязательно должны доложиться Бенкендорфу. Зная его пунктуальный характер, тот, даже первоначально не зная, про себя сильно удивится, но подтвердит. Вдруг это приказал сам император!

— Господа, — обратился он к присутствующим жандармам, — вам уже сказали приказ его сиятельства Александра Христофоровича Бенкендорфа об обязательном с ним согласовании в случае ухода вами из Зимнего дворца?

Жандармы дисциплинировано хором ответили, что нет.

Ну еще бы, ведь приказ был придуман только сию минуту! Однако это повод для злобствования.

— Безобразие, — рассвирепел светлейший князь, — опять канцелярия волокитит! (вы хорошие, я по делу ругаюсь!). Ну теперь я самолично вам сказал! Слышали, милейшие?

Присутствующие также дружно подтвердили, что да, теперь они знают, и будут обязательно и всегда исполнять.

— Да, кстати, — громко сказал князь, словно почему-то вспомнил важную информацию еще некоторое время спустя, — чтобы такое воровство больше не повторилось. На первом этаже, в бельевой, положено сто тысяч рублей мелкими ассигнациями. Как бы забыли и оставили.

И уже гораздо тише, почти шепотом:

— Довожу только до вас. Это ловушка. Я сам с шестью жандармами буду сидеть в этой ловушке. А вместо денег там будут бумажные куклы.

Хорошо, что жандармы были не очень знакомые. Князь вообще знал жандармский аппарат не очень хорошо, о чем ему не раз говорил, негативно кивая головой, шеф жандармов.

Но на этот раз такое положение было очень даже положительно. Князь играл себя не очень-то блестяще. Даже так, он играл отвратительно плохо. Таких показательно плохих князей показывали только в советском кино эпохи Сталина.

Впрочем, для столичных штатских генералов это еще ничего. Там были такие дурные фрукты, о-хо-хо. Глупые, напыщеннее болваны, один другого веселее! И это еще ничего характеристика!

Константин Николаевич постарался незаметно посмотреть на жандармов. Вроде бы ничего. Поверили?

— А ты, девица — пригрозил он Анюте пальцем, — тем более молчи. Если пройдут слухи о деньгах на первом этаже, ты будешь виновата и обязательно наказана! Век воли не видать!

И гордо повел головой, показывая остолопа столоначальника. Эх, дурачиться так дурачится по-крупному! Заодно опять посмотрел на подсудимых, тьфу, подчиненных жандармов. Нервничают — не нервничают, голубчики?

Нет, кроме служебного долга и почтения перед начальством в лице его сиятельства князя Долгорукого, действительного статского советника, эмоций у них больше никаких не было.

Только ли? Полиграф еще отсутствует, сам он технических возможностей вполне не имеет. Не менталист Вольф Мессинг. Так что сделаем вывод, что внешние эмоции не прослеживаются и твердая точка. А там, как получится.

Можно еще дальше подталкивать к действиям. А то возможно, что крот еще и не захочет высовываться из общей серой массы. Медиократы любят быть как все.

Уловил пугливый короткий взгляд Анюты на писаря, воодушевился. Все-таки Алексей. Как писал (или еще напишет?) наша гордость А. С. Пушкин — «плешивый щеголь, враг труда». Он, правда, писал о другом, более известном россиянине брате ныне правящем монархе Николае I — Александре I, покойном ныне государе, но все одно, почти попал.

А ведь просто так его на чистую воду не выведешь. И вора (преступника) пока не схватишь. Так и так будем проводить дальше следственный эксперимент!

— Мне, кажется, надо сделать, небольшой перерыв, — объявил он на всю комнату, — а то появилась некоторая очень важная необходимость.

Попаданец мысленно чуть не заржал (именно не улыбался, а ржал). Штатский генерал, взрослый человек, а стыдится сказать из-за служебного этикета, что ему надо в туалет по малой нужде! Фу, какая темнота и бюрократическая замшелость.