Рассказ

— Поздравляем с Новым годом! — пробасит Дед Мороз, придерживая сползаюшую бороду. — С наступающим годом Лошади вас! — звонко добавила Снегурочка в искрящейся шубке. — Желаем отличного настроения, счастья и удачи! У Панина сладко, как в далёком детстве, трепыхнулось сердце. — Спасибо, — сказал он и опустил голову, чтобы не было видно, как у него предательски увлажнились глаза Да, конечно… Счастья и удачи… — Стишок рассказывать не заставлю, — добродушно продолжал Дед Мороз, наконец-то водрузив…

В сложившейся острой позиции Вольг Пено стал подолгу задумываться над каждым ходом. Беспрерывное бурчание переводчика вначале мешало ему сосредоточиться, но потом он понял, что шахматянин не подсказывает, а скорее разбирает позицию, завершая выводом наиболее удачного хода. — Интересно, — думал Вольг Пено, — что понимает шахматянин под словом «поединок»? Похоже, что он меня учит, а не играет со мной. Партию в трехмерные шахматы землянин с помощью своего противника закончил вничью. Тотчас между…

Возвращение проходило спокойно. У пульта управления дежурил пилот, два других члена экипажа спали. Путь домой лежал мимо небольшой планеты К-16, которая еще на Земле была включена в число объектов исследования. Так как теперь звездолет мог только садиться, но не взлетать, то было решено просто облететь планету (без посадки), чтобы хо-тя бы издали познакомиться с ней. Планета приближалась, Вскоре ее изображение заняло весь экран. Командир перевел корабль на круго-вую орбиту и начал облет планеты.…

Полковник Гинот снял зеленую накидку и набросил ее на плечи генерала. — Ваше превосходительство простит меня, — сказал он. — Так будет безопаснее. Сияние, которое исходит от вас, князь, может привлечь внимание неприятеля. — Трогательная забота, — проворчал генерал. — Так что будем делать с городом? — Я предлагаю провести рекогносцировку. Мы переоденемся в пастухов. — Мы? — Я и мои люди. Мы войдем в город со стадом овец. Ночью мы постараемся поднять панику, а в это время вы, Ваше превосходительство,…

Что касается братства, то он старался всю свою сознательную жизнь отделить его от панибратства, дабы оно не переходило в хамство, но и близнецов он презирал за вопиющее разукрупнение безликости. Но больше всего он страдал от ощущения братства с обратным знаком, под которым подразумевалось нынешнее состояние человечества: небратство. Чем более разрастался и скучивался совокупный организм человечества, тем более он впадал в это небратское состояние, состояние немужественности и неженственности. Основатель…

— Но почему, сэр капитан? — Действительно, что за черт, капитан? — По преданию, именно эти имена носили праматерь и праотец нашего рода. Они были из враждующих семей и обвенчались против воли родителей. Тем самым положив конец более чем двухвековой вражде. Мир и покой воцарились «в королевстве приморской земли». Тогда же им было предсказано: счастье, мир, покой и достаток будут сопутствовать всему роду, если только всех женщин в этом роду будут звать Аннабель, а мужчин — Эдгар. — Как красиво,…

Эванс улыбнулся, отрицательно покачал головой. Потом спросил, во сколько обошлась продемонстрированная мной на симпозиуме аппаратура и кто дал на нее средства. Я объяснил как планируются и финансируются у нас научные исследования. Профессор закурил и, глядя на золотой ободок сигареты, кивал в такт моим словам. — Понимаю, — сказал он, выслушав меня. — У нас иначе. Университет получает от государства около трети своего бюджета. Остальное дают частные лица. Как это по-русски… попечители. Поймите меня…

У капитана было мягкое, даже застенчивое, веснушчатое лицо (отнюдь не обветренное и не загорелое — загар не брал Воробейчика, не знаю, почему), белые брови, тщательно зачесанные на пробор светлые волосы. Говорил Воробейчик негромким и каким-то поскрипывающим голосом. Я думаю, что такие слова, как «пожалуйста» или «будьте любезны», он употреблял чаще, чем все остальные капитаны Каспийского пароходства, вместе взятые. Должен сразу сказать, что Воробейчик знал толк в морском деле. О том, что на корабле…

Слушал их и колдун Юмактро, вытянувшись в своей хижине на ложе из девяти пантеровых шкур. Он старался не пропустить ни одного удара, для него было важно все, что сообщал далекий локали. Ведь он один разбирался в том, что хорошо, а что плохо, и мог предотвращать несчастья заклинаниями, молитвами и колдовством. Многое из того, что приносили новые времена и о чем он узнавал лишь благодаря локали, приходилось объявлять измышлением злых духов, которые не почитали богов их рода. С раздражением прислушивался…

— Мальчик, — неожиданно услыхал он высокий, вибрирующий от скрываемого волнения голос. — Ты слышишь меня, мальчик? Тебе понятны мои слова? — Конечно, слышу, — ответил мальчик. Он остановился и огляделся вокруг себя. — А вы где? Я вас не вижу. — Я рядом. Но я невидима. Я ведь фея. Из сказки… Мальчик засмеялся. — Ну-ну. Если бы мне было лет пять, то я, может быть, и поверил бы. Кто бы вы ни были, — выходите. — Ты не веришь в сказочных фей? — голос зазвучал обеспокоенно и немного растерянно. —…

— Капитан, «Орел» идет к Альфе Центавра. * * * Люди уже давно летали в межпланетном пространстве. Но расстояние до ближайшей звезды — Альфы Центавра — во столько же раз превосходило расстояние между планетами, во сколько Тихий океан был больше маленького плавательного бассейна. Необъятный космический океан отделял солнечную систему от звезд. Человеческая жизнь была коротка для межзвездных перелетов. Первый звездолет — он назывался «Ласточка»— управлялся с Земли по радио. Но радиоволны…

С журналом в опущенной руке, с книгой, словно забытой на коленях, с сигаретой в тонких пальцах или в уголке накрашенного рта, терпеливо, словно изваяния, недвижимы сидели женщины. От их лиц, таких разных, то округлых и мягких, то сухих и жестких, как у хищных птиц, то обыденных, как заутреня, то замерших на грани совершенной человеческой красоты, веяло луговой валлонской свежестью и пряным смрадом итальянского квартала, духотой индустриальных трущоб и портом с его тяжким трудом, пьянством, драками,…

— Вы извините, пожалуйста, — тоже по-русски, почти без акцента сказала девушка и улыбнулась. Странно она улыбалась: одним глазом, одной щекой, краешком губ. Отбитая и кровоточащая половина лица утратила подвижность. — Не я тут хозяин! — услышал я свой голос. Зачем я это сказал? Что имел в виду? Мол, будь я хозяином, так бы вас и впустили?.. Просто я растерялся. — Вот ванна, — говорил Вацлав. — Держите полотенце, йод, вату. Сейчас я вернусь. Квартирный телефон не работал, позвонить в «неотложку»…

Девушкам стало казаться, что Милена их обманывает, она знает какие-то секреты, но держит их про себя. Они пожаловались ее мужу Франтишеку, который каждый день приезжал за Миленой после работы на мотоцикле. Крупной кости, весь закованный в черную кожу, на тарахтящей, стреляющей голубым вонючим Дымом «Яве», Франтишек производил грозное впечатление. Под кожаной курткой, чуть пониже грудобрюшной преграды, у Франтишека намечалось приметное утолщение, так называемое пивное брюхо, которое к старости становится…

Городскую толпу в столице Люксембурга можно увидеть лишь в часы пик по обычным дням и вечером в субботу, но не слишком поздно. И еще одна необычность нарушает совершенную обыденность этого стерильно бюргерского города: словно ударом меча, он рассечен надвое глубокой щелью. Зеленая свежая рана зияет на теле города, дымясь в рассветный и закатный час белесым туманом. По дну щели стремит узкий, заключенный в каменное руслице поток, вдоль него протянулась аллея старых, высоких деревьев, собравших…

III Томка первым услышал его шаги на лестнице. Он ещё не верил, что это возвращается самый любимый его человек. Когда я открыл дверь и хозяин вошёл в комнату, Томка не бросился к нему, не стал лаять и прыгать. Он только завилял хвостом, лёг на бок и закрыл глаза. Может быть, он опять боялся проснуться. Потом он повернулся и, как маленький щенок, опрокинулся на спину. По-собачьему это значило, наверно: "Видишь, я не могу жить без тебя. Это хорошо, что ты вернулся". В эту же ночь Томка уехал…

Вернувшись домой, медвежонок сразу же побежал в свою комнату, прихватил оттуда альбом для рисования, краски и кисти и отправился с ними в самый укромный уголок сада. Когда в следующее воскресенье они вернулись с прогулки – правда, на этот раз они решили в парк не ходить, – Паддингтон подвёл мистера Крубера к забору своего дома. Представьте себе, на заборе тоже висели картины! – У меня сегодня свой вернисаж, мистер Крубер, – сообщил медвежонок. – Вот это – закат на…

– Ну как, понравилось? – спросил мистер Браун. – Да, очень, спасибо, – сказал Паддингтон. – Правда, я ещё никогда так быстро не тратил пятьдесят пенсов. – Вот странно! – Миссис Браун посмотрела наверх. – Больше с горки почему-то никто не спускается. Похоже, остальные застряли. – Мамочки! – воскликнул Паддингтон. – Наверное, они прилипли к моей булке с мармеладом. – Пойдёмте-ка лучше на ракету, пока они не разобрались, что к чему, – предложил Джонатан. Паддингтон очень любил…

  Пора уходить.   А так не хочется.   Так не хочется оставлять её. И иди в пустой дом, где кроме неё никого не осталось.   Но пришлось.   В последний раз провела холодному камню.   -Прощай, - едва произносят соленные от слез губы.   И повернувшись, невысокая фигурка девушки уходит. Оттуда, где остался самый дорогой человек.   Мама.   Уже идя по улицам города, девушка некого, не замечая смотрит на асфальт. Мимо проходят люди. Кто-то безразлично провожает её взглядом, кто-то…