Современная проза

Но самым странным было то, что на расписании, как раз под поездом, на котором Иван рассчитывал поехать, 19:53 Bonn — 20:22 Köln, ему бросилась в глаза следующая строчка: 19:54 Tara ovka — 19:57 Serov — 19:71 Mo kau — 19:96 Köln — 20:11 Bad Brei ig — 20:20 Bad Brei ig (x). Удивительны тут были даже не дурацкие и невозможные 19:71, и не названия русских населенных пунктов, будто сошедшие со страниц какого-нибудь «Доктора Живаго» — просто в Тарасовке, снежной Тарасовке с черными от угля улицами…

Турчата мотали головой, один начал задавать какие-то вопросы — глупые, ненужные, но Олег Павлович уже отходил от фонтана, быстрым шагом он пересек площадь, заглянул в магазин с шампунями и дёнэрскую — везде пусто, в голове его шумело, как будто рядом пошел на взлет самолет. Несколько прохожих, бывших на площади в то время, как потерялся Андрейка, уже давно ушли прочь, новые же ничего видеть не могли. Еще раз оглядевшись, Олег Павлович трусцой побежал по одной из улиц, и догнал старушку с тросточкой,…

Стояла прекрасная погода. Я рассеянно поглядывал на свои ульи, на снующих туда-сюда пчёл. Я слышал, как скрипел гравий под торопливыми шагами моего сына, увлечённого какой-то игрой в бегство и погоню. Я крикнул, чтобы он не пачкался. Он не ответил. Всё было тихо. Ни дуновения. Из труб соседних домов прямо вверх струился голубоватый дымок. Доносились звуки, но исключительно мирные: стук деревянного молотка по шару, шорох грабель по гравию, отдалённый треск газонокосилки, колокольный звон моей любимой…

Сэмюэль Беккет Воображение мертво, вообрази Ни следа жизни нигде, тьфу, никаких здесь сложностей, воображение еще не мертвое, ну, мертвое, ладно, воображение мертвое, представь себе. Острова, воды, лазурь, зелень, один взгляд и исчезли, нескончаемо, не бери в голову. Пока вся белая в своей белизне ротонда. Нет входа, войди, измерь. Диаметр три фута, три фута от земли до вершины свода. Два диаметра под прямым углом АВ и CD делят белую площадку на земле на два полукруга АСВ и BDA. Два белых тела,…

Через несколько месяцев работать было уже не скучно — теперь он твердо мог сказать, какой из сортов чего стоит: у него появились свои любимчики, которых он старался поставить на лучшие полки, и супы, при виде которых он не мог сдержать иронической улыбки — и кто их только берет? Оказалось, что дело тут даже не в цене среди дешевых No-Name-продуктов скрывались приятные сюрпризы, а некоторые дорогие марочные супы были пусты и лишены души — бессмысленная болтушка из овощей и животной плоти. Возвращаясь…

Перед мысленным взором Брауна, пока он в субботу днем пил кофе, проходило человечество. Начиная с тех евреев 1920-х годов. Брауна в детстве защищала приязнь двоюродного брата Айзека — он особо его отличал: гладил по голове, возил с собой в фургоне, позже на грузовике за город. Когда матери Брауна пришло время рожать, тетя Роза послала за врачом конечно же Айзека. Он отыскал врача в салуне. Ненадежного пьянчугу Джонса, который лечил еврейских иммигрантов, пока еврейские иммигранты не вырастили собственных…

Что-то произошло, я это сразу поняла по голосу папы и по тому, как он особенно нажал на слово «что», будто искал выход из крайне затруднительного положения. Конечно, другая девочка пропустила бы все это мимо ушей или тут же вошла бы в комнату и спросила: «Вы это о чем?» Но я была слишком чувствительной. Я стояла у дверей и старалась уловить, что отвечала мама, однако до меня донеслось только что-то вроде: «Она скоро успокоится». Затем послышался звук отодвигаемого стула, я поняла, что мама встает,…

Женщины были без ума от Бэрри. Когда он в своем английском костюме стоял, сцепив руки, на сцене, они прямо боготворили его. Странно, как мало все это значило для английских женщин. После лонсдейловской комедии Бэрри предложили роль в американской пьесе. И хотя она продержалась на сцене совсем недолго, все газеты трубили о Бэрри. Он не делал ничего особенного, только во втором действии произносил под занавес: «Все, крошка… Кончено!» Но то, как он это произносил, действовало на американок. Будущее…

Петр стоял в самом конце вокзального перрона у расписания и ждал своего поезда. К вечеру небо заволокло тучами, стал накрапывать мелкий дождичек. Погода настроила его на задумчивый лад. Он ощущал только одно — опустошительную усталость. На привокзальной площади стояли такси, каждая из этих машин могла за несколько часов отвезти его на край света. Но все, что Петр делал в жизни, он делал всерьез. Так и сейчас. Он решил порвать с прошлым, и ничто не могло заставить его изменить свое решение. Он перестал…

У лукоморья дуб срубили, Златую цепь снесли в торгсин, Кота в котлеты изрубили, Русалку паспорта лишили, Сослали лешего в Нарым… Все хохотали. Присутствующим была известна концовка, но отец то ли по благоразумию, то ли из — за несогласия с содержанием ее опустил. Настроение в семье изменилось с начала 41 года. Дела с диссертацией отца застопорились: на перспективные разработки средства отпускать перестали. — Мы получили новые инструкции. Науку необходимо использовать исключительно для нужд армии, —…

Мне не надо было смотреть тебе в рот, когда ты всё это мне говорила. Мне не надо было соглашаться или брать у тебя что-то вообще, вместо тебя самой. А ты подарила мне пуговицу. Я зашёл к тебе перед Новым Годом, что бы получить… Ты обещала подарить мне своё сердце, но замоталась и свой подарок не приготовила, не обернула в золотистую фольгу и не завязала ленточкой, а чтобы я отвязался — дала пуговицу от своей норковой шубы. Я не умею мстить. Я положил пуговицу в карман. Мне досталась…

— Чего ты ей такого скабрезного сообщил? — спросил он, насупившись. — Помилуй Бог, напротив, — запротестовал Альберт Иванович. — Я отрекомендовал тебя самым наилучшим образом. Наилучшим! — А все-таки? — настаивал Борис Андреевич. — Смысл сказанного заключается в том, что у тебя, как у каждого стопроцентного славянина (болгары и чехи — не в счет), эмоциональное начало превалирует над рациональным. В этот момент Асенька, проходившая мимо их столика, как бы невзначай уронила на колени профессора…

— Успокойтесь, нам денег не надо. Мы их сами готовы вам предложить. Что за квартиру не платите, что у вас нет приличного костюма, чтобы посещать ученые заседания, — это нам известно. Известно, что вы оказались неблагодарным эмигрантом; вас приютили из милости, а вы вздумали всерьез заниматься наукой и обнаруживать талант больше того, какой полагается иностранцу. Знаем, что доступа в лабораторию вы лишены и вынуждены производить опыты у себя на кухне, пользуясь чайной посудой… Молодой человек слушал…

Ну, а кроме того, я лично, ты знаешь, вообще ведь только так и живу, обращаюсь к читателю, которого не существует в природе или он знает не хуже меня все, что я пытаюсь ему рассказать. Так что тут как раз для меня — ничего чрезвычайного, все как обычно. Вот только вопрос: о чем же мы будем с тобой толковать. У меня ведь сейчас нет ни одной собственной мысли. Оказалось вдруг, что все мои мысли, самые важные и сокровенные, — это плод коллективного творчества, достояние общества. Помнишь, как у Леонида…

Там, под нами, кажется, видно землю, но Олег сидит у окна, и мне далеко тянуться. Он сидит, широко расставив длинные ноги, упираясь коленями в переднее кресло. На коленях у него огромная синька со схемой. Он сразу замечает мое движение. — Вот! — кричит он. — Шаговый двигатель! А это — фазочувствительный мост! А здесь надо еще разобраться. Потом поглядим, в Ереване! И улыбается. В Ереване! Хороший парень… ГЛАВА ВТОРАЯ День откровений 1 Вещей у нас вдвое больше, чем рук: инструменты,…

— Кому принадлежит ваша жизнь, Смолкин? — вопрошал Ленин за утренним чаем. — Мне, — неуверенно отвечал Миха, чувствуя подвох. — Глубокое заблуждение, — ставил диагноз Ленин. — Ваша жизнь принадлежит мне! — Ну да! — протестовал Миха. — А моя — вам, — лукаво улыбался Ленин. — Ах, вот вы в каком смысле… — и Миха согласно кивал головой. Однажды вечером Ленин заявил, что уезжает, и Миха заплакал. Ленин пришел в полный восторг. Он тут же переменил свое решение, лишь бы «не унижать своим скоропостижным…

Они жили в бывшем доме священника. Его нельзя было заметить с дороги. Моя мать говорила, что когда-то он был окружен травой. Но когда священник умер, власти забыли о миссии, а газонокосилка заржавела. Вскоре вокруг дома разросся кустарник, и к тому времени, когда я родилась, миссис и мистер Пучеглазый уже не попадались никому на глаза. Мы видели их лишь тогда, когда Пучеглазый, напоминавший старую уставшую лошадь, бредущую вокруг колодца, тащил свою жену на тележке. У тележки были бамбуковые поручни.…

Как уже догадался вдумчивый читатель в комнате с высокими, арочными окнами начинался допрос. Часть первая. Побег. 1. Каждое утро я просыпаюсь под пение райских птиц. Их сладкие голоса наполняют собой дивные сады с причудливыми цветами. Солнце бьется сквозь ветви и листья, благословляя эти места на новый день. Теплый ветер лижет верхушки южных деревьев, никогда не знавших мороза, расслабленных и вечно юных. Они подставляют свои листья под ветер, под солнце, сладостно перешептываются,…

Чекисты врывались в храмы, оскверняли алтари, срывали ризы с чудотворных икон, выбрасывали из рак мощи, сваливали веками собранные сокровища в общую кучу без описи и контроля. На базарах из-под полы продавалась церковная утварь, только что отобранная для голодающих. Во многих местах народ оказывал сопротивление. Лилась кровь. Умирали за веру. Тысячи были арестованы, сотни расстреляны. Православная церковь начала крестный путь на Голгофу. Патриарха вызвали в суд. Когда он появился в зале суда, весь…

Посетитель взялся за косо прибитую ручку, тяжёлая створка подалась, на эстраде, возле председательского стола, за небольшой трибуной докладчик — лицо освещено снизу лампой под чёрным колпаком — шевелил устами, два десятка слушателей сидело в передних рядах. Никто не обернулся. Председатель спросил: «Товарищ, вы к кому? Вы из академии?» Вошедший молчал, и все повернулись к нему, а докладчик налил себе воды из графина. Был седьмой час, в больших окнах стояло отливавшее металлом густо-синее небо.…