Современная проза

— Оставьте меня! Он держал свой тяжелый епископский посох, и каждый его шаг казался маленьким подвигом. Кардинал был стар и болен. Этим утром его личный врач Эскироль запретил ему участвовать в нынешней мессе. Кардинал засмеялся, выслал всех из комнаты и встал с постели, чтобы одеться. Лишь оставшись…

Встречались, конечно, сталкивались – то в столовой, то в гардеробной, то в холле, то на объединенных лекциях. Она как будто его не узнавала. Впрочем, кого узнавать-то? Ну перебросились фразами в коридоре, и забыла, наверное. Тоже мне – повод! Нет, было однажды – он осмелел! Сам удивился своей прыти.…

Одна из наших ошибок была — рационализирование жизни, но жизнь сложнее всех наших логических построений, и я, к удивлению, сейчас вижу, как, вопреки логике, при гибели отдельных лиц — и целого строя — идет сейчас в России творческая научная работа, и она захватывает не только отживающее, но и новые поколения.…

Не буду, во всяком случае пока, много говорить о нашем городе, он хорош и хорошо известен, скажу одно: за последние годы он изрядно посвежел и приобрел дивную красоту, хотя, правда, все же еще лишь фрагментарную, разбросанную там и сям. Приобретения подобного рода мне важно было учитывать даже и в самое…

– А теперь взял и собрал, маленький ублюдок! Он взял и собрал. Он правда маленький. Он правда ублюдок. По крайней мере, он не знал ничего, что противоречило бы этим словам. Потом ему пришлось вернуться в общую комнату – ту самую, чьи уходящие вверх стены когда-то так его поразили. Там было…

– Брат! – испуганно позвала она. – Где мы? Что случилось? – Не знаю, – отозвался он. – Разберемся. И тут послышались знакомые голоса. Ренджи едва успел дернуть Мацумото за рукав к себе, когда их обоих накрыло одним кристаллом. Еще бы немного – и Рангику точно располовинило бы. Правда, увидеть возникновение…

При таком положении дел люди перестают верить власти и только делают вид... И озлобляются... Все знают, что в России, от Управителей многое зависит. А если Управители только о своём благе или о своей славе заботятся, тогда вера угасает, и приходит показуха, обрядоведение... Так бывает со светской…

– Мой маленький вулкан, – прошептал Антон, и это были последние слова в течение последующего времени. Когда они смогли оторваться друг от друга, в комнату врывались солнечные лучи заката. – Я закажу шампанское, – сказал Антон, потянувшись к телефону. Пока он делал заказ, Лина ласковой кошечкой…

– А разве ты куда-то уйдешь? – спросил у него удивленный мальчик. – Все люди куда-то уходят, – ответил он ребенку, стараясь выглядеть как можно более добродушно. – Никто не живет вечно, и если я когда-нибудь отсюда уеду, – куда-нибудь далеко, в те страны, откуда никто не звонит, и не присылает даже…

С приходом к власти «юбиляра» я и покинул нашу общую с ним родину. Сегодня, годы спустя, его и вправду легче было принять за артиста, загримированного под Горбачева, настолько бедняга сдал, опух. Опознавание упрощала и блямба на голове. На лице юбиляра ни улыбки, ни тени радости, ну хоть бы из вежливости.…

А! Я сижу, гляжу на небо через кружку, не спеша отхлебываю… Ага, а напротив, за тот же стол уселся хлыщ. Уселся и глядит. Мне через пиво видно. Сперва через дно был виден кусок мутного неба в потеках, а потом появился этот. Хлыщ. Сидит и воздух глотает в такт моим пивным глоткам. И глядит преданно, как…

Когда ей становится лучше, она выписывается из госпиталя и устраивается туда работать, чтобы быть рядом с мужем. Почти через полгода Алексея выписывают и разрешают перевезти его домой, в родной город. Его помещают в городской госпиталь, где раньше работала Марьяна. Начальник госпиталя берет Марьяну…

Скорее всего, да нет – естественно, Наталья сейчас пожмет плечами, раздраженно цокнет языком. Не понимает она, мол, этих старушечьих капризов… Ну, пусть, пусть. Все останется ей, все ведь это теперь ее, а она, Елена Юрьевна, точнее – то, что от нее осталось еще, – лишний, никому не нужный предмет, требующий…

Девушка согласилась потанцевать, но держалась довольно настороженно. А я, уже наверное тогда утонул в бездонной глубине ее больших голубых глаз. Когда медляк закончился, она чуть заметно улыбнулась. – Знаете… такой красивой девушке нельзя без охраны,– пробормотал я.– Тем более в нашем городе. – А…

По ночам Герберт спит на вершине изогнутой арки, украшающей мой шкаф, который стал хранилищем для тех немногих вещей, которые у меня есть. Три пары джинсов, черные брюки, пять летних футболок и пять зимних, один свитер и водолазка. Никаких украшений. За исключением браслета на моей лодыжке: подарок от…

– Это точно, только черт его и пойми… – Вроде в Москве он, говорят… – Москвы нету уже. – А что так? – у Рюхи холодеет спина. – Земля поглотила. – Да он во всех городах… крупных. Ка-Эс этот. – Это верно… к Цели, значит, едете… про Цель-то откуда узнали? – Ну… – Рюха смущается, сам не знает,…

– Очень или очень-очень? Башмаков подумал о том, что достаточно увидеть мужчину и женщину наедине, чтобы понять: кто из двоих любит сильнее или кто из двоих вообще любит. Тот, кто любит, всегда участливо склоняется над тем, кто лежит, заложив руки за голову. – Очень или очень-очень? – повторила Вета…

Через месяц мы наконец-то стали парой. Я была так счастлива, словно взлетела в самую высь, к звездам и парила там в невесомости, ощущая внутри себя бесконечную эйфорию. Он стал моим первым мужчиной, как я и мечтала. Дима был так нежен со мной в первый раз, что я даже не почувствовала боли, лишь сладкое…

Элегия Как холодны ноябрьские аллеи… Судьбой отца сквозит стальная даль. Молчи, как прежде, белая лилея. Не расцветай, ван-гоговский миндаль. Беря в расчет и знаки, и намеки, На перемены ставя невпопад, Добрейший ангел перепутал сроки И, не посеяв, выкорчевал сад. Когда растает едкий…

Виктор Александрович – дипломант Международного фестиваля «Интер-Парафест – 2017», лауреат многих всероссийских и международных конкурсов. Печатается с 2014 года. Издавался в сборниках Российского и Интернационального Союзов писателей, а также в МЛО «Добро». «Тело мое убьете, душа же моя принадлежит…