Современная проза

Чокнулись, что ли? Давай… Что? Что-о?!.. Свихнулся ты, Захар? Как я могу морить Никушку голодом?! Автомат свой загнал, «Берету», еще кое-что и набрал-таки… накопил. Так что Ляка, твоя благоверная, вкалывает теперь в Нью-Йорке и что ни месяц по двести баксов сюда перекидывает, а бабка с дедом пылинки с Никуши сдувают, на каратэ да на шахматы водят. Лихой вкус у этого виски! Чуешь? Вкус достойной, мужественной смерти. Дерет глотку, да?! Так оно и должно быть, Захар… И вообще, здорово мы…

Я тогда еще не подозревал, что сразу после обеда меня вызовет к себе поговорить (впервые!) сам Федюшин. Не просто поговорить, а попросить у меня помощи в жизненно важном вопросе. Он — у меня!.. За мной в редакцию прислали черный «мерседес», чтобы отвезти в офис Геннадия Ильича. Мчались как на пожар, иногда по встречной полосе, обгоняя поток машин. Но затем в приемной потребовалось ждать минут тридцать. Там сидела секретарша с очень эффектной внешностью — не хуже, чем у героини оперетты, и она отвечала…

Ну, с Богом! Открываем дверь. Мелодично звенит колокольчик, подвешенный с той стороны над дверью. Вежливо и тихо входим, бережно закрываем дверь за своею спиною, стараясь на сей раз не сильно звякнуть колокольчиком. Вы скажете, дар Валдая висит тут напрасно и способен лишь отвлекать игроков от их занятия, но нет, не напрасно маркер привесил его — на тот случай, если вдруг в бильярдную войдет великий мастер, скажем, Борисов, Маслов или Анфимиади, а никто его не заметит и не поприветствует вовремя.…

Такими они и предстали ему на станции. Весь их багаж состоял из двух огромных ящиков с манускриптами, остальные вещи были забыты при пересадке в Спрингфилде. Подобное может случиться с каждым. Усадив их всех в такси, мистер Брук думал было, что самые серьезные трудности позади, но мадам Жиленски вдруг рванулась к двери, пытаясь пролезть прямо по его коленям. «Мой Бог!» — сказала она. «Я оставила свой – как это будет? – свой тик–тик–тик…» «Ваши часы?» — спросил мистер Брук. «Да нет!» — прервала…

20-го декабря, возвращаясь с работы домой, он, как обычно, случайно встретил Зину неподалёку от метро. Зина окатила его лишённой рассудка улыбкой и начала щебетать о том, как приятно вот так вот случайно встретиться. Потом Зина принялась приглашать Олега на празднование католического рождества, Нового года, православного рождества, Старого нового года и Нового года по лунному календарю. Олег вскипел и, бурля, попросил Зину – попросил громко и отчётливо – оставить его в покое, навсегда. В этом случае,…

Я попыталась представить себе эту встречу, но это было выше моего воображения. — Поверьте мне, вы с ней похожи как две капли воды. Он поднял брови, и, похоже, о чем-то вспомнил, потому как тут же засунул руку в карман и достал оттуда обрывок бумаги. — Вы не подпишите вот это? — спросил он как бы невзначай. — Могу я сначала прочесть? — Ничего особенного, читайте, если хотите. Я прочла следующее: «Подписав это, я отдаю свою душу дьяволу», а слева от этих слов было оставлено место для моего…

Но, как сокрушалась мать, и «откуда у людей мешками деньги появились, вот прямо-таки мешками привозят на своих «мерседесах» и вываливают из багажников в приемную комиссию…» Откуда что берется у людей — это понятно уже каждому. А Колька тогда то ли не понял, то ли не поверил. «Компьютеры» заверяют его, что он сдал экзамен на пять в кубе, а ему за столом дядечка-профессор ставит тройку. На другом экзамене добрая такая тетенька ставит ему четвёрку, а «компьютеры» возмущаются: «да ты ж сдал на пять…

— Вот кабальеро, который относится к женщинам с почтением. Мать, чтобы выручить меня, заметила: — Вернее было бы назвать его парнем, которому не хочется походить на других. Я не знаю, как объяснить происшедшее. Сейчас я нажил кое-какое состояние, у меня магазин и книги, которые мне нравятся, мне доставляют радость дружеские связи, подобные нашей, у меня жена и дети, я вступил в социалистическую партию, я порядочный аргентинец и порядочный еврей. Я уважаемый человек. Вы видите, я почти лыс;…

А медсестра, как нарочно, дверь за собой не прикрыла, и из коридора слышится: — Понаехали! Гнать надо этих чеченов! — Они нас взрывают, а мы чеченца в отдельную палату!.. От этого и всего прочего Цанаев был в шоке. За всю свою жизнь он такого никогда не слышал. Дожил… Хорошо, что после укола все поплыло, как в тумане, — и как некое успокоение, из коридора донеслось: — Этот профессор… — А что, у них и профессора есть?! Выучили на нашу голову. — Да он не чеченец, не похож, — последнее,…

— Мы же не искали записку, — сказал Джон. — Может, она оставила ее под ковриком или в гостиной где-нибудь. Хью был безутешен. — Нет. Она бы оставила ее прямо под пирогом. Она знает, что я всегда сразу бегу на кухню. — Может, ей позвонили, или она вдруг вспомнила, что должна сделать что-нибудь. — Ну, может быть. Она папе говорила, что на днях собирается себе одежды купить. Но этот всплеск надежды не дожил даже до конца фразы. Хью откинул волосы назад и рванулся из комнаты. — Я лучше…

— Не хотите? — вежливо спросил он соседа. Молодой человек залился краской. — Буду очень признателен. Понимаете, я решил помыться перед дорогой и не успел поужинать. — Загорелая рука нерешительно повисла над кусками, пока наконец юноша не выбрал тот, что казался более липким, с раскрошившимися краями. Голос у паренька был мягким и музыкальным — согласные на концах слов получались почти беззвучными, а гласные медлительно тянулись. Они ели молча и с удовольствием людей, знающих цену хлебу. Проглотив…

Он пошёл к двери, сунув ручку в нагрудный карман. Открывая дверь, он услышал сзади себя раздражённый возглас мисс Смит. Он повернулся и увидел, что её карандаш сломан. – Мисс Смит, я могу дать вам свою ручку. В неё можно набрать красных чернил. Она хорошая. Джеймс пересёк комнату и протянул ручку. Мисс Смит отвернула колпачок и царапнула по бумаге кончиком пера. – Что это за ручка, Джеймс, – сказала мисс Смит. – Она не пишет. – В ней нет чернил, мисс Смит, – объяснил Джеймс. – Надо заправить…

Короче, я решил пройтись погулять за городом. Побыть, как говорится, на природе и заодно скоротать время. Теперь ведь редко кто ходит на прогулки. Обувь слишком тесную носим, что ли. Сходить в кино, на танцы — это да, а так особенно не разгуляешься, по городу бегаешь взад-вперед, но это же не называется гулять. На улице — солнышко, благодать. Море нежится, млеет на припеке. Холмы по ту сторону залива румянятся сквозь марево. Непривычно — понедельник, утро, а я на приморском бульваре. Старушки плетутся…

Мне надо было выучиться управлять такой машиной, распутывать мотки высушенной пряжи, аккуратно загружать их в особый ковш, подающий подготовленные мотки на машину, и снимать с роликов мерсеризованную пряжу. Мастер цеха Элберт по кличке Нуда был спокойным человеком лет под пятьдесят, с доброй улыбкой и синими глазами. Наши ребята всегда над ним потешались. Не то чтобы в глаза, но так, что он слышал. Они частенько заводили похабные разговоры — просто чтоб посмотреть, как он качает головой. Во время…

Мальчик сказал: — Теперь мне пора на ужин. Я могу прийти опять завтра вечером. — Я сейчас же и расплачусь с тобой, — сказала я, думая про себя, что, пожалуй, мне все же придется попросить, чтобы прислали мальчика повзрослее. — Десять центов за час достаточно? — Сколько дадите, столько и хватит. Мы вместе прошли за хижину. Дров — неподатливого дерева — было нарублено невероятно много. Тут были вишневые плахи и толстые корни рододендрона, чурбаки от неиспользованных сосновых и дубовых бревен,…

— А как насчет полиции? — спросил парень. — Это моя жена, — ответил фермер. — Это моя проблема. Парень так никогда и не увидел облачко пыли. Они доехали до Лоренса, и он выпрыгнул из машины как можно быстрее. Его рубашка прилипла к спине, и он вытирал ладони о брюки. Парень поблагодарил фермера, но тот даже не глянул на него, продолжая смотреть прямо перед собой. — Не говори полиции, — сказал фермер. Его рука лежала на рукоятке револьвера. — Не буду, — ответил парень. — Обещаю, — и захлопнул…

Затем, в похоронном бюро, когда она говорила с директором, лицо которого было ярко–красным, она обнаружила, что ее отвлекают смешки, доносящиеся из дальней комнаты: будто в процедуре приготовлении трупа была какая особенность, которая до этого момента от нее ускальзывала. Затем и сам директор начал запинаться, пытаясь отчетливо и с надлежащей серьезностью выговаривать слово «реконструкция». В церкви священник избегал ее взгляда, и опять вдалеке ей слышался смех, как если бы церковные служащие получали…

- А правда, было бы забавно... - начала девочка и улыбнулась. И не договорила. Мальчик засмеялся, но без видимой причины. Без видимой причины включил лампу на тумбочке. Девочка отмахнулась от комара, а мальчик тем временем встал и заправил рубаху. - Посмотрю, вдруг кто дома, - сказал он. - Наверное, никого. Но если что узнаю, сколько хотят за вещи. - Сколько ни попросят, скидывай десятку, не помешает, - посоветовала она. - Кстати, у них, наверное, несчастье или что-то типа того. …

Когда я написал эти несколько строк, мне сделалось не по себе, точно я имею в виду отношения людей взрослых, точно речь могла зайти между нами о наследстве или о чем-то в том же роде. Очевидно, виной тому то, что я теперь уже далеко не ребенок и историю эту, оценив умом сегодняшним, рассказываю словами не детскими. Да другими словами я рассказать ее и не умею. Тогда нам было лет по семь, и, конечно, сколько-нибудь связных мыслей ни у меня, ни у моего брата быть не могло, но страсти в нас кипели нешуточные…

Но по-разному, надо сказать. Германцев мучает призрак страшного прошлого, чудовищного преступления, которое они, а на самом деле не они, учитывая, что тех, кто натягивал на себя восхитительную эсэсовскую форму, уже нет среди нас, среди них, немцев, совершали когда-то, ничто немцем не помогает, ни скромное умолчание с учтивым сокрытием первые лет двадцать после войны, отчего юный Зебальд услыхал о проделках старшего поколения только в шестнадцать, после чего проклял все и сбежал сюда, на остров, ни…