Военная проза

Инспекцию кавалерии РККА в то время возглавлял Семен Михайлович Буденный. Его помощниками были: Б. К. Верховский, Ф. Р. Жемайтис, П. П. Собенников, И. В. Тюленев, А. Я. Трейман. Это были хорошо знающие свое дело командиры. …Месяца через три с начала моей работы в Инспекции кавалерии РККА у нас состоялось общее партийное собрание коммунистов всех инспекций и управлений боевой подготовки тогдашнего Наркомата обороны. На этом собрании меня избрали секретарем партийного бюро, а заместителем секретаря…

— Хвилинку, хвилинку. Я не вловив. Що значить, ви числитесь десь за Колимою? — Там я на обліку при ліспромгоспі. — Ким? — Сторожем або, якщо хочете, обхідником. — А тут ви як опинились? — Рідний брат у мене тут помер, і я від нього одержав у спадщину будиночок із садком і городом. Не годиться так говорити про смерть рідного брата, а все ж таки мені пощастило. Поносило мене по білому світу, як пушинку з кульбаби, — досить. — Коли вмер ваш брат?…

Вопрос стоял о жизни и смерти государства и всего народа. В годину нависшей опасности миллионы советских людей, движимые высокими патриотическими чувствами, как и в прежние времена, поднялись на борьбу и самоотверженно бились с врагом, защищая свободу и независимость своей Родины. Шли осознанно, проявляя невиданную дисциплину, стойкость и самоотверженность. Неисчислимы жертвы Великой Отечественной войны. Из каждых ста воинов 1924 года рождения, начавших четырехлетий ратный путь, только трое возвратились…

Вновь заговорил Мишка: — Раньше-то как было: все знали, где им служить, да и конь свой рядом, вокруг знакомые, хуторские. Вот и мы были бы вместе. А теперь — кто куда, в разные стороны. — Не вороши старину, — подал голос молчавший до сего времени парень с выгоревшими светлыми волосами. Неулыбчиво и отрешенно глядит он в одну точку горизонта. — Что прошло, того уж не вернешь. Надо покориться судьбе. — Чё ни говори, а хотелось бы попасть в кавалерию, — мечтательно произнес кучер. — Красота-то…

— Возможно… — Шилов поежился, слегка приподнял воротник. — Но все-таки многое пока непонятно… Например, эта кровавая резня в ночь на 30 июня. Рем, Гейнес, Эрнст — это же столпы штурмового движения] А их всех за одну ночь — к ногтю… — И не поймете! — Бергер откровенно насмешливо посмотрел на инженера. — Потому что плохо знаете историю. А она учит, что сильная личность не терпит рядом себе подобных. Сильная личность, как правило, окружена посредственностями. Это ее фон и ее реальная сила. Безропотно…

Я был уверен, что генерал-эсэсовец умер в апреле сорок пятого года и похоронен в маленьком городке, приютившемся чуть ли не в самом центре Европы, на стыке трех государственных границ. Я стоял у его могилы. Он не мог быть живым в шестьдесят третьем году. А Доманович утверждал, что шестидесятилетний человек с газетного клише и есть тот самый генерал, что он не только живехонек, но еще активно участвует в политической жизни ФРГ. В доказательство этого он и приводил фотоснимки совершенно разных людей.…

За развалом СССР последовала переоценка человеческих и исторических ценностей, попрание основополагающих принципов, глумление над такими понятиями, как «патриот», «патриотизм», «Родина» и «служение Отечеству». В средства массовой информации под видом «новой истории России» потоком хлынули измышления по пересмотру истории, покатилась волна обеления предателей, государственных изменников, возводя их в ранг чуть ли не национальных героев России. В последние годы жизни Владимир Осипович испытывал двойственное…

- ПОБЕЖДЕННЫЙ - Пролог Ганс Винтершильд родился семнадцатого октября тысяча девятьсот двадцатого года в городке Лангензальца, у границы, отделяющей Пруссию от Тюрингии. Отец Ганса, Фридрих Винтершильд, поглядел на корчащегося малютку со светлым пушком на голове, с шарящими ручонками и понял, что молитвы его оказались услышаны. Нежно чмокнув жену во влажный лоб, он негромко произнес: — Мутти, ты подарила мне сына. В течение многих поколений это семейство играло в городке довольно…

Тиль закурил сигарету и посмотрел в сторону моря, которое на западе казалось совершенно черным. Порывистый ветер гнал на берег волны с белыми гребешками. Он думал о том, что сейчас, когда он стоит здесь, на веранде замка, там, в темноте, качаются на волнах вражеские корабли. И почему только эти англичане не проведут здесь того, что они уже сделали в Сицилии, Италии, или на средиземноморских островах, или же в Атлантике, — высадки десанта или разведки боем. Интересно, думают ли об этом часовые, лениво…

На улицу провожать их высыпали раненые — на костылях, с забинтованными головами, и медсестры — в халатах и белых косынках. Стали в ряд вдоль забора. Пришел Короткин, аккуратный, собранный, искренне пожал каждому, кто уходил, руку, дал моей жене адрес семьи. — Хотя и в городке живут, а свой огород имеют, — сказал с грустной усмешкой. — Так что помогут. У них там и светомаскировки нет. Скупым не приходится быть. — Хорошего вам хлопца оставляю, — вырвалось у жены. — Смотрите, берегите его, пожалуйста.…

За долгие четыре года войны, каждый час чувствуя возле своего плеча огненное дыхание смерти, молча проходя мимо свежих бугорков с надписями химическим карандашом на дощечках, мы не утратили в себе прежний мир юности, но мы повзрослели на двадцать лет и, мнилось, прожили их так подробно, так насыщенно, что этих лет хватило бы на жизнь двум поколениям. Мы узнали, что мир и прочен, и зыбок. Мы узнали, что солнце может не взойти утром, потому что его блеск, его тепло может уничтожить бомбежка, тогда…

Безземельный бедняк Дау до революции 1945 годя даже и мечтать не мог о собственном буйволе. Чтобы не умереть с голоду, он арендовал у деревенских богачей клочок земли и буйвола. Четыре пятых собранного урожая он отдавал в уплату за аренду. Народная власть специальным законом снизила арендную плату до минимума. Дау и еще двое таких же бедняков, как он, смогли тогда купить одного буйвола на троих. Для вьетнамского крестьянина Дау борьба с оккупантами — это борьба за землю, за буйвола, за жизнь. …

Когда Павел показал этот приказ Руже Делиевой, та сначала растерялась. Ее сестры Стефки, подлинной хозяйки имения, дома не было, а этот хмурый фельдфебель прибыл не один, с солдатами. Три дня по плитам двора и по деревянной лестнице, ведущей прямо на четвертый этаж, солдаты переносили имущество комендатуры. Когда все закончилось, Павел прибил на входной двери табличку с надписью «Военная комендатура». На четвертый день вечером через распахнутые ворота верхом на лошади прискакала во двор какая-то…

Теперь в своем зимнем московском кабинете он смотрел на бабочку остекленелыми зрачками, запаянными в прозрачное остановившееся прошлое. Это галлюциногенное созерцание прекращало движение времени, прерывало неумолимый ход событий, увенчанных катастрофой, сделавшей бессмысленной его жизнь. Логика его поступков, бесчисленные разведывательные комбинации, неисчислимые траты были направлены на процветание Родины, на укрепление ее сил, становление могущества. На осмысленное служение великому и правому делу.…

Невозможно написать обо всем. И вот я решил рассказать только о Флаге миноносца. Я пишу «Флаг» с большой буквы потому, что для нас, которым его дали, не было ничего больше его. Я хочу рассказать вам о Флаге миноносца и о любви. Говорят — любовь к родине. Эти слова стали совсем привычными, и часто мы сами не думаем, что за ними лежит наша любовь ко всем, кто шагал вместе с нами по дороге, к городам и домам, и знакомым деревьям, которые цветут и отцветают и дают плоды. ГЛАВА I ЛИДЕР…

— Известно, у тебя на душе, Зазыба, кошки скребут, — вел дальше в одиночку Браво-Животовский, машинально или для забавы пропуская между стиснутыми пальцами правой руки — большим и указательным — кожаный, облезлый, с остатками желтой краски ремень «бельгийки», которую он нес на плече вниз коротким стволом. — Как же, принялись вдруг разваливать то, что с твоей помощью строилось вроде как навеки. Не зря же землю даже из государственного пользования не пожалели передать на вечные времена колхозам. А…

– Батюшки! – причитала дворничиха, толстая женщина неопределенного возраста. – Да зачем же ты на себя поднял руку? И какой сатана толкнул тебя на это? А уж какая была семья. Жена-то его покойная какая ласковая да добрая была! Да и сам он, Николай Прокофьевич, царствие ему небесное, золотой был человек. – Дворничиха мелко закрестилась и рукавом не то смахнула слезинку с обрюзгшего лица, не то только вид сделала, что смахивает. – Уж до чего тихий да обходительный был! Мухи не обидит. Даже не верилось,…

Германские военно-морские круги не могли не попытаться использовать открывшийся шанс. Мысли о замене броненосцев-додредноутов появились уже в самом начале 1920-х годов, когда ни финансы, ни экономика еще не позволяли приступить к практической реализации задуманного. Экономика дошла до минимальной точки падения, в стране царили голод и инфляция. Особенно пострадали военные отрасли. Так, удалось сохранить в минимально дееспособном состоянии единственную государственную верфь в Вильгельмсхафене. (Заводы…

Органист, к которому шел Клос, склонился над клавиатурой. Это был пожилой мужчина в темных очках. Он сразу же услышал шаги, пальцы его оторвались от клавишей и замерли в воздухе. Он медленно повернулся в сторону двери. Клос знал, что этот человек слепой, но в то мгновение ему показалось, что органист видит его. – Это ты, Руди? – спросил органист. Клос молчал. – Кто-то вошел, я слышал. – Это я, – отозвался наконец обер-лейтенант и приблизился к слепому. – Кто вы? – Я привез вам низкий…

Жилин по-южному певуче протянул: — А вы чего ж… товарищ старший политрук? Чи той… товарищ капитан, обратно… теряетесь? Если бы Костя не разбил фразу на две, это его несуразное «обратно» прозвучало бы не насмешливо и, главное, не сочувствующе. Но он сделал из одной фразы две, и «обратно» в них стояло обидным торчком. Да еще эта ошибка в звании… Бывший комиссар и старший политрук, а теперь заместитель командира третьего батальона по политической части и, возможно, капитан (новые звания еще…