Проза

– Мамочка, пожалуйста, прости меня, мамочка, прости… И потом, когда мать притащила его в угол к иконе и буркнула: «У него проси прощения!» – он так же бессвязно молил: «Прости меня, боженька, прости, пожалуйста… пожалуйста, прости меня…» Спаситель смотрел на него большими грустными глазами, и Юшке было невыносимо стыдно неизвестно от чего… IV. Пятнадцать лет – Ну ты, чё ты там увидал? Давай быстрее – тару не томи! – Петька пихает его под локоть так, что Юшка невольно глотает вонючую…

Николай Краснов происходил из известного казачьего рода, давшего Дону и России немало известных офицеров, генералов, деятелей науки и культуры. Его отец — Николай Николаевич — старший (также переданный в СССР и погибший в концлагере Потьма в 1947 году) — казак станицы Урюпинской, полковник Генерального штаба Русской императорской армии. После переворота 1917 года в составе Донской армии сражался с большевиками; в 1919 году с семьей был эвакуирован из Крыма. В эмиграции жил в Югославии, приняв гражданство…

Его поминутно тянуло теперь в «уголок», и он не отрываясь смотрел в чужой палисадник, через отверстие между двумя смородинными кустами. К забору, однако, Витик подходить не смел. И не оттого, чтобы боялся. Нет! Витик никогда не был трусом и даже не боялся лягушек, в то время как фрейлейн благим матом кричала, завидя их; а просто Витику запрещено было подходить к забору, а Витик был послушный мальчик. Он приходил в «уголок» в те часы, когда фрейлейн была занята чем-либо, и думал о чудовище, благо…

У церковной ограды стоят, бьют копытами землю, фыркают и гремят бубенцами кони, украшенные разноцветными лентами, вьющимися на легком ветру. Сбруя пышет жаром начищенных медных блях и подвесок. Коляска молодоженов — сплошь сияющий лак и бронза — выстлана мягким, пушистым ковром, на сиденье темно-синие бархатные подушки. Остальные экипажи убраны попроще, но везде и во всем блеск и сверкание ярких красок. Кучера, затянутые в новенькие черные армяки с широкими лакированными поясами и уже слегка навеселе,…

Эта социалистическая революция стала отправной точкой всех тех поразительных преобразований, которые совершились в мире и привели к возникновению могучего лагеря социалистических стран, насчитывающего миллиард человек, к значительному усилению международного рабочего и коммунистического движения, к бурному подъему освободительного движения колониальных и зависимых народов, к созданию обширной зоны мира на земле. Большие изменения произошли за 91 год! Палачи Парижской Коммуны полагали, что оргия…

Господи, Кого или Чего в конце концов я жду? Наверняка, если на меня посмотреть со стороны, я покажусь вконец испорченной девушкой. Только что я подумала, будто не нужна никому, что я не из тех людей, которые могут разбиться вдребезги, работая на общее благо, и все это на самом деле заведомая ложь. На самом деле я, наверное, только придумала такой замечательный предлог, чтобы воспользоваться благоприятным случаем и реализовать свои сумасбродные идеи. Хотя я и сижу на скамейке с неприкаянным видом,…

В крохотной ванной, радостно блеснувшей при виде хозяина свежей плиткой, новыми кранами и зеркалами, с вечера была налита полная ванна холодной воды. Андрей Николаевич опустился в нее, как в озеро окунулся — не вздрогнув, не поежившись. Он закрыл глаза и представил белую лилию у себя перед носом и кудрявые облака над еловой гребенкой на близком берегу; дунул на воображаемую водомерку, слишком близко проскочившую у лица, всмотрелся в хутор на взгорке — не покажется ли юная Мерике на мостках, не сядет…

Своих давних знакомых — Диану и Филиппа — мы видим не так уж часто. Живем теперь довольно далеко друг от друга, и встречаемся раз в несколько лет. Получив на днях приглашение в гости, я задумалась о том, сколько же мы не виделись. Пожалуй, года три. И еще подумалось о том, что, пожалуй, это единственная супружеская пара, в доме которой не ощущаешь напряжения. Не чувствуется даже скрытого конфликта, знаете, когда перед посторонними супруги играют роль благополучной семьи, а уход гостей тут же снова…

Слава его едва теплилась: отрывок из «Грузинских ночей» (всегда один и тот же) во всех антологиях; пламенная статья Добролюбова в 1859-ом году, восхваляющая революционные поползновения в самых слабых его стихах; ходячее в восьмидесятых годах убеждение, что атмосфера реакции теснила и в конце концов погубила отличный, хотя и несколько косноязычный талант — вот, пожалуй, и все. В девяностых годах, вследствие более здорового вкуса к поэзии, который, как это иногда случается, совпал с устойчивой и…

— Вы — идиот! — Что? Алло! Разъединили. Это центральная — прямо какой-то бич народов. Центральная? Дайте мне 628-62. Это что такое? Это военно-промышленный комитет? Слушайте… Вы можете через меня очень быстро иметь диабет, — хотите?.. — !!. — ?!!! — .!! — …?!! — !!. * * * Через десять минут Шепшович приближается к Яше Мельнику и Гендельману. — Ну, что?.. Поговорили с покупателями? — Гендельман! Скажите мне правду: кто вам сказал, что у него есть диабет? — Слушайте… Раньше…

— Что вы говорите! Зачем? — Один придворный тоже его спросил. А он отвечает: «Пригодится, говорит. Один кусочек подарю Виктории-Августе, другой кронпринцу, если ему Верденская операция удастся». — Прямо удивительный чудачина! Я думаю, пообедав, швырнет сотенный билет и сдачу оставляет девушке? — Нет, вы этого не скажите. Вчера наел он на четыре марки и десять пфеннигов. Дал девушке пять марок в говорит: оставьте себе двадцать пфеннигов, а семьдесят гоните сюда. — Так и сказал: гоните сюда?…

Мы поехали с Митасовым в Дом Офицеров, где он был тренером по биллиарду, и крепко выпили за успех его будущей книги. Прошло много лет. История, о которой я хочу рассказать, наложилась на предыдущие, как слои почвы — один на другой. Пушкин и Бальзак любили сочинять многослойные истории. …Прошло много лет. Мы с женой и сыном эмигрировали и поселились в Провиденсе — столице самого маленького американского штата Род-Айленд. Провиденс можно сравнить с Монте-Карло, а Род Айленд с княжеством Монако.…

Надо слушать детей. Они лучше знают, что значит Свобода. Я привез подарки моим детям, жене, родителям. Привез я подарок и Маркизу, моему другу, которого никогда не забуду — маленькую баночку кошачьих консервов — вещь невиданную тогда в России.

Засмотревшись на деда, никто сразу не обращает внимания на мальчика. Но через время я смотрю в его сторону и ловлю на себе неподвижный, странный взгляд детских, мягкого лазурного цвета, глаз. «Чего это он так таращится?» — думаю. Отворачиваюсь и наблюдаю за мелькающими в окне сибирскими перелесками, полями, домиками маленьких придорожных сел. Но пейзажи, словно в бегущих кадрах фильма о местной природе, меня не занимают. В голове запечатлелся взгляд маленького пассажира, каким-то необычным свойством…

Вот такое наказание за то, что в словарь забыл заглянуть! Черт бы ее побрал — эту веревку. Где ее искать? Зашел наугад в одну лавчонку. За прилавком — худенький мужичок предпенсионного возраста. Невысокий, очкарик, горбоносый, как все евреи. Карие глаза сразу же недружелюбно впились в странного посетителя. — Кен, адони? — сказал хозяин лавки. И Янкель начал вязать пальцами воображаемый узел, красноречиво демонстрируя тем самым свои успехи в изучении иврита. Но сколько ни крутил, старик ничего…

Не стала достоянием гласности и другая его школьная проделка. Вернее, не проделка, а, по крайней мере, трехлетняя практика параллельного ведения двух дневников: одного с двойками и замечаниями – для учителей, другого, благостного с "четверками" и "пятерками" – для родителей. Не трудно догадаться, что это сопровождалось подделкой подписей тех и других. В семье царила тишь и благодать, но когда пришла пора получать аттестат зрелости, родители были несколько шокированы неожиданным обилием в нем "троек".…

— Кстати, никогда не подумал бы, что у Цинтии Вэйн не в порядке сердце. Мой адвокат сказал, что она умерла на прошлой неделе. 2 Он был еще молод, стремителен, изворотлив, еще женат на нежной, замечательно хорошенькой женщине, никогда ничего не узнавшей и не заподозрившей о его разрушительном романе с неуравновешенной младшей сестрой Цинтии, как и девушка эта ничего не узнала о моем разговоре с Цинтией, неожиданно вызвавшей меня в Бостон и заставившей поклясться, что я поговорю с Д. и «вышвырну»…

Так и говорили, пока не затихло все. Да, погремело, погремело как-то ночью за воротами и тихо так вдруг стало. Больше в дубильню никто не приходил. Даже девки не хаживали. Пробежит какая за окном — пальцем постучишь — мол, айда, иди, ну, миленькая! А она вид делает, что не услышала. Голову только склонит и быстрее пройдет. Ну, вопросы задавать мы отучены. Весну переждали — девичьи наскоро хороводы, пока не видит никто. И лето переждали — деток народилось много. А к осени, с тягучими рассветными…

— А кошки — ничего… и пейзажик мы можем подарить твоей маме… Я бережно взял конверт и двинулся дальше. Почти у самой кассы была составлена горка из небольших одинаковых голубоватых коробок. Что-то уцененное, нераспроданное в прошлый, а может, и в позапрошлый год, в других, дорогих магазинах, торгующих новыми товарами. Сверху на коробках — картонка с крупной надписью фломастером: АНГЕЛЫ. 5 долларов за штуку Открыв одну из коробок, я достал милашку-ангелочка, сделанного из приятной на ощупь,…

— Давай, давай, шевелись! Торчат тут всякие… Осторожненько, Иван Иванович. Скользко тут, не оступитесь… Ах ты господи! Да не путайся ты, старик, под ногами! Приехал главный бухгалтер колхоза, соратник Евлампия Лыкова и вторая фигура после знаменитого председателя на селе. Дверь, до сих пор непроницаемо захлопнутая, распахнулась. На пороге вырос Леха Шаблов — шевелюра выше косяка, красные, лопатами лапищи на весу, в них услужливая готовность: «Только разрешите, внесу на ручках». И внес бы в одной…