Рассказ

– Я тебе дам… я тебе покажу… * * «Правда, – правда это? Пойдёшь завтра человека убивать? Пойдёшь ведь?» Он со страхом открыл глаза и, сев на постели, дико осмотрелся: кто это разбудил его? И он всматривался в темноту и дрожал… Кто это был сейчас здесь около него?.. Кто! Что он спрашивает?.. Понятное дело, кто: «он»… бес… Да-да, конечно… это он, бес-душегубец, захлёбываясь от радости, пролопотал ему над ухом эти слова… Он здесь, здесь, он чувствует… где-нибудь совсем близко, за плечом его……

Действительно, на краю села чёрной, кривой лентой показалась толпа народа. Лента росла, ширилась, можно уже было разобрать, что это движутся люди, а вместе с тем рос стройный гул, который начинал походить на какую-то грустную, протяжную песню. Поддубный красными от плохого сна глазами бессмысленно смотрел на клубы поднимавшегося тумана. – На лошадь! – скомандовал офицер, ёжась от холода и платком отирая мокрые усы. А толпа всё росла, всё приближалась. Песня становилась всё ясней, всё протяжнее.…

– Я не из корысти, – сказал он, – а жалеючи вас: кто же вам будет готовить? Здесь вы не только горячей пищи, и хлеба с трудом найдете. Мы за обед с вас пять рублей в месяц положим. Лишнего не подадим, а сыты будете. Станете ходить каждый день к нам и обзнакомитесь; и вам и нам веселее будет. Ежели какие сомнения встретите, то за обедом общим советом и разрешим. Вкупе да влюбе – вот как по-моему. Ежели вы с любовью придете, то я, как пастырь, и тем паче. Но не скрою от вас: труд вам предстоит не легкий…

Но с другой стороны, если Елена не пробьется в Королевы, то будет на Шабаше обычной ведьмой. Напьется, набезобразничает, расслабится… А я, наоборот, напьюсь и не расслаблюсь. А вовсе даже обнаглею. Тут-то у меня наконец и появится шанс ее соблазнить. А то сплошной стыд: больше двух лет хожу у Хозяйки в пажах — и ничего, ни разу. Этак она меня прогонит, и будет права. Вот такая нешуточная борьба желаний происходила у меня в душе. — Я слышал, ведьма Лидия приказала разбавлять молоко водой, — подал…

Как же лучше начать: «и вот однажды…» или «как-то ночью…»? Кстати, ночь была отвратительно душной: летнее набухшее небо вот уже второй день силилось разродиться дождем. Студенистый жирный воздух едва заметно подрагивал от щекочущих ленивых листьев. Его знойные лобзания довели меня до полного исступления, не оставив надежды на желанное забытье. Влажная от пота простыня свилась жгутом. Близкое громовое «ах!» заставило содрогнуться изможденные побеги традесканции на окне, и стена, взвизгнув, разразилась…

Обретение «Оскара» Грустный одессит привез меня на знаменитый лос-анджелесский пляж, я его отпустил. Хотелось побродить одному. Я подошел к океану, самому большому на земном шаре. Светло-серый песок полого уползал под едва колышущиеся волны. И снял ботинки, зашел по щиколотку в прохладную воду, закинул руки за голову и заглянул за край горизонта. Небо и океан – дне бесконечности, ногами я ощущал океан, руками небо. А я их как бы соединил. Так я простоял минут пятнадцать. Потом очнулся,…

Жена и теща, подчиняясь приказу, тоскливо взирали на мою испуганную физиономию, а сын, демонстративно игнорируя указания любимого папы, из – за мамкиной спины показывал мне кулак. Хорошо хоть, не нож. Разлили в рюмки. Жена и теща демонстративно отвернулись, а сын, устав запугивать меня мордобоем, начал усердно отковыривать вилкой обои от стен. Друг опрокидывал в себя рюмку за рюмкой. Я же, выбирая моменты, опять опрокидывал свои рюмки в кадку фикуса, думая при этом: «Все равно завтра его выкину».…

Но даже после того, как все выяснилось, он передо мной не извинился. Странные дела творятся в Марсельском консульстве. Еще один мой сосед за столом, Слава, почему-то скучал. Скучая, он нашептывал мне, что знает в Марселе места, от которых я умру, и предложил смыться от домашнего вина в закоулки портового города. Умирать в Марселе мне не хотелось, но я все же поинтересовался, откуда он знает портовые закоулки Марселя. – Я служил во флоте, – многозначительно сказал любитель приключений и заговорщески…

От голода уже скулы стало сводить, животы усыхать стали. Пробовали плоды и траву есть, да только плоды кислыми оказались, а трава горькой. Умаялись они от этих непривычных трудов и странного мира. Им бы по кувалде или по станку, ну, на худой конец, клич бы какой-нибудь бросили – тут бы все сразу было бы ясно и понятно. А здесь все не так, все не как у людей. И почувствовали они, что пропадают и пропадут наверняка, если не случится какого-то чуда или мысль не посетит рационализаторская. И посетила:…

К разочарованию, чешущихся людей в бане было очень мало. В основном люди били себя вениками или поливали друг друга холодной водой, горячей не было. Это были явно не преступники. Двое, правда, мочалками поочередно почесывали друг другу спины. Но когда Старший Следователь попытался незаметно приблизиться к ним, эти двое, вместо того, чтобы честно помочь следствию, почему-то надавали ему пинков, отобрали шайку, и Старшему Следователю ничего не оставалось, как ретироваться и прекратить поиски загадочного…

И это было бы действительно так, если бы этот товар рекламировали нормальные люди, а не люди из мира идиотов. А идиот он и-есть идиот, он думает совсем о другом, у него мозги по-другому устроены. О чем может думать идиот, рекламируя товар для людей, которых считает идиотами? Не успел я об этом как следует подумать и развить эту мысль в ту форму, в которой она будет понятна и моей жене, как стали рекламировать новые безопасные бритвы «пшик». Идиот с рекламного ролика показывает безопасную бритву…

А настоящий текст доклада так и не удалось спасти, хотя клизму делали тут же, за кулисами, с помощью пожарного шланга. Единственным приятным сообщением было то, что докладчик излечился от своей навязчивой идеи, будто он мусорный ящик. Он после клизмы понял, что многие годы ошибался: какой он мусорный ящик, он самый настоящий аквариум. Мы радостно приветствовали это событие и попросили занести его в протокол. Правда, тут же появились ненормальные, которые стали просить, чтобы им тоже сделали клизмы…

Глава этого поселения не возражал против сделки купли, даже с радостью подписал все документы, будто на его голову свалилась удача, просто подарок судьбы, сомнительный подтопляемый участок купили приезжие, твори что хочешь, рта не откроют, а если откроют, затравит можно их, мало не покажется, превратив их жизнь в ад. Глава администрации и ещё кое кто на «верху», давно положили глаз на территорию прилегающую с участком "чужачки", лакомый кусок баснословной прибыли, расположен рядом с речкой Кузьминки.…

І ён песціў у сваім сэрцы агромную радасць творчасці. Ён бы жадаў выказаць вяскоўцам, як трэба кемна вастрыць начынні-інструменты, як трэба разумным вокам выбіраць дрэва на клёпкі, на дны, на начоўкі, як зграбна можна гэтыя пасудзіны рабіць. Ён бы ім апавядаў аб тым, як ён дадумаўся да розных паляпшэнняў у бондарскай рабоце, дзе ён выкрыў сваю форму, свой спосаб. Ён бы паведаміў аб тым, як захопліваюць чалавека нязмерная радасць і шчырае шчасце, калі ён бачыць, што рукі яго твораць адну пекнату.…

Хлопчык жмурыў вочы і паміж сваіх пальцаў глядзеў на абшар. Пры гэтым яму здавалася, што ён трымае ў руцэ вялікую карціну, ім самім намалёваную. Яму здавалася, што цэлы свет — гэта злучэнне розных фарбаў: усё збудована з фарбаў — неба, зямля, жывыя істоты, вада і паветра. Толькі трэба ўмець перадаць гэтыя фарбы на паперы. А колькі фарбаў няўлоўных на тварах людскіх! Вельмі захаплялі яны хлопчыка. Ён часам наўмысне злаваў сваю матку, каб глянуць, як блішчаць яе гнеўныя вочы, як моршчыцца яе твар,…

Малады нявольнік пакланіўся і працягнуў: — Значыць, Альмансора адвялі ў лагер франкаў. Пачуваўся ён там збольшага добра. Адзін з военачальнікаў паклікаў хлопчыка ў намёт і забаўляўся яго адказамі, якія яму перакладаў тлумач. Военачальнік сачыў, каб Альмансору не бракавала ежы і вопраткі, але туга па бацьку і маці рабіла хлопчыка вельмі няшчасным. Ён праплакаў шмат дзён, аднак слёзы яго тых людзей не краналі. Калі лагер знялі, Альмансор думаў, што яму дазволяць вярнуцца дадому, але марна: войска…

Из хорошенького ребенка к девятнадцати годам Жерафля превратилась в прекрасную девушку. Жерафля себе нравилась. Когда она шла по улице, то глаз не сводила с собственной тени. И поправляла прическу, если проекция на асфальте не была идеальной. Что касается меня, то, как написали в одном женском журнале: «Не родись красивой, а имей страшненькую подружку». Вот я и есть та самая подружка. Я, конечно, не кошмарное пугало. Но на фоне Жерафли отдыхаю. Я больше похожа на современного призывника. Ужас тощая,…

– Предписания надо исполнять, – буркнул Федор, – если они не мешают работать, конечно. – Как это у вас говорится – тише воды, ниже травы? Я постараюсь быть именно такой, – сообщила журналистка. – Когда отправляемся на задание? Вздохнув, Федор сказал: – Скоро. – Понимаете, у меня есть желание добиться не буквы закона, а осознанного взаимодействия, – жизнерадостно прощебетала Шила Белура. – И как вы себе это представляете? Федор стоял ко мне спиной, и физиономию его я не видел, но в голосе бугра…

Одним словом, что требовалось, нашел, подкрутил, присел отдохнуть на лежанку и о бархатную тряпочку, которой она была накрыта, руки вытер. А чего такого, она же все равно ненужная, раз в подвал снесли. И тут поднимаю голову: прямо надо мной на трубе сидит здоровенный котище тигровой расцветки и смотрит прямо как участковый на алкаша. Мне даже не по себе стало. Я ему: – Брысь! Иди отсюда, чего уставился? А кот лениво с трубы спрыгнул, мимо меня прошагал, а потом обернулся и коротко так мявкнул.…

Большой Змей Однажды на окраине Леса поселился Большой Змей. Никто не знал, откуда он взялся. Большой Змей постоянно хотел есть. Он пожирал все, что попадалось ему на глаза, – камни, деревья, воду, а за ним оставалась лишь голая пустыня. Миу по имени Орви решил сразиться с чудовищем. Орви был самым ловким пушистиком племени, поэтому не сомневался в своей победе. Он взял меч и отправился на поиски Змея. Дорога привела его на поляну, где стоял алтарь, посвященный Теске. «Странно, – подумал Орви. –…