Современная проза

В городе было три рынка: один — центральный, другой — так себе, третий был блокирован нашими желтолицыми крошечными товарищами по утопленному в Лете, но ещё не до конца захлебнувшемуся соцлагерю. Громадные цеха тяжеловесно-серого мясокомбината громоздились в затхлом воздухе на улице Пушкина, и зданием в стиле «модерн» непременно бы гордились жители, если бы перепадало от его величия в консервные банки побольше мясных прожилок, а бледный жир, от которого заплывали металлические стенки, куда-нибудь…

Не жди помощи от новых русских: не любят делиться. Какую страшную участь готовят они своим внукам. Через несколько лет после описываемых на этой странице событий кто-то из Москвы пытался купить за миллион евро осьминога оракула Пауля. Кабы бедный Пауль мог показать ему беспощадное грядущее. Если и мог – не успел. Издох. Был оплакан Испанией, коей предсказал победу на футбольном чемпионате 2010 года (что оправдалось) и кремирован по месту жительства. Помощь придет от бедняка, которому случайно привалила…

Большой Харитоньевский протянулся в одном направлении с оживленной московской улицей — Мясницкой. Хороша была и допожарная Мясницкая с уютными городскими усадьбами, с прекрасными зданиями, возведенными Баженовым и Казаковым, и еще пригляднее стала она, когда отстроилась после изгнания Наполеона., благо лучшее на ней сохранилось. Как хорошо вспомнил эту улицу Пушкин в изумительном стихотворении «Дорожные жалобы»: То ли дело быть на месте, По Мясницкой разъезжать, О деревне, о невесте …

Герои этих книг принадлежат к обездоленным слоям общества, которые до Орхана Кемаля никогда не были представлены с такой широтой в турецкой прозе. Это безработные, мусорщики, мелкие чиновники, поденщики, люмпены. Они готовы на любую работу ради куска хлеба. И ни на минуту не оставляет их страх: как бы не погибнуть от голода. Этих людей много, очень много, но все они одиноки, бесправны, беззащитны — каждый за себя и сам для себя. При всем разнообразии индивидуальностей и судеб одиночество их обусловлено…

Да нет, не поцеловать, а впиться губами! Мне хочется что-то сделать – да не знаю, что там нужно делать – просто хочу и всё! Ну, а раз хочу – так и вперёд! Как ты интересно качнулась. Если небо есть, то сейчас оно на уровне этой кровати. Какая ты вкусная… Ты толкаешься? Какой я дурак – уже пора, ты хочешь и зовёшь меня к себе. Ох-х-х как приятно войти в тебя… Я хочу, чтобы ты тоже видела, как это красиво! Куда руки положить? Сюда можно? Наверное, можно, я же должен знать сам.…

Серёжка надоедно гипнотизировала меня. И я перевёл взгляд на окно. Поодаль лежало напоенное сентябрьским солнцем море. Ни одного корабля, ни одной лодки не было видно. И береговая линия с её пляжными зонтиками и многоэтажными отелями тоже была пуста. И только ряды цветущих олеандров да высокие пальмы и кипарисы, казалось, гнались за поездом, заслоняемые на миг безжизненными складами и автозаправками, возникающими на краю пустынного шоссе, текущего рядом с железнодорожной насыпью. Этот пейзаж…

Все подскочили с постелей, будто ждали этих слов, и ринулись к окнам. На небе красовался огромный, светящийся апельсиновым цветом лунный диск. Он, как таинственный, неизвестно откуда появившийся корабль, пришвартовался к верхушке тополя и смиренно замер над кроной. Казалось, что кто-то хотел его спустить на невидимом канате на землю, но он оказался коротким, поэтому сказочное судно зависло в воздушном темно-синем океане. – Вот здорово! Как близко от нас луна! Кажется, залезь на тополь и достанешь…

У нас в глазах стояли слезы, И это будет наше алиби, Прямой ответ на все вопросы. Большая восьмерка Мне приснилось, что я с госпожой Бернадет Ширак Говорю о Набокове, Вырице и Париже И какое-то слово хочу — не могу никак Вспомнить и заменяю другим, что лежит поближе, А по левую руку, притихнув, сидит жена Президента Канады — мечтательная блондинка Лорин Харпер — и ей подливают в бокал вина, Сон есть сон, и мы чокнулись с нею, и…

  *      * * С этого берега по прямой Бурый рубец найдя Взглядом, вошли небольшой толпой Под водопад дождя. Остановясь супротив Крестов, Помнишь, глядели мы: Ливни, ливмя со всех городов, Лили во двор тюрьмы. Сороконожкой с мильоном ног Мерзла вдали цепа — Это на том берегу в острог Входа ждала толпа. Каждая капля, в Неву летя, Шлепалась, как дитя. Каждая мамка несла в кульке Сердце свое…

Науськивает друг на друга тех, Кто невозможен друг без друга. Хоть мир имел один исток, Его бесстыдно разметали На лево-право, Запад и Восток, На вертикали и горизонтали. Подруга Вертикаль людей живыми ест, Сестра Горизонталь грозит иной расплатой. Давно разъяли бы и крест, Когда бы не удерживал Распятый.   *    *  * Уходит год, который меня любил. Приходит новый. От грома петард, от пенья его мобил …

Мой голос ими тронут был и осенен покров телесный, когда, как тесто, голубь взбил эфир игрой десятиперстой.                   3 Не жизнь утрата. Не фарфор разбит. Не что внутри и окрест, пыль. Не что было до сих пор, урон. Но возраст — кончен возраст. И следующему не быть. В нем все былые. Он тот самый зовущий плакальщицу выть над им и ими полной ямой. Крах срока. Но сроков ли жаль? Их цифр, их мелочей, их массы?…

Не наелся. Не понял. Накололся. Блеснул звёздной пылью на своей чешуе и повёлся за глянцево сверкающей рыбкой… Ат-т-тть… Ненастоящая попалась. Часть вторая, деловая Тунца заморозили там же, на месте, глубоким и быстрым до чрезвычайности способом. Упаковали и помахали ему темнокожей рукой. На специальных контейнерах с рыбой — лейблы, на лейблах — надписи. От разницы температур сами контейнеры и надписи на них покрылись «испариной», но всё же были вполне различимы. А если провести по…

Бейкс, центральный персонаж, — обычный молодой человек, выполняющий возложенное на него политическое задание, в данном случае — распространение нелегальных листовок. Он нервничает, беспокоится о судьбе движения, волнуется за жену и ребенка. Но несмотря ни на что он выполняет свой долг. Текване (кстати, в переводе это имя означает «цапля») — рабочий, пришедший в революционное движение через все тяготы своей жизни. Он становится вожаком подпольной организации. В книге есть и другие персонажи, чьими…

Даже лежа в своих кроватках, мы ощущали лисий запах и слышали смех Генри, но все эти радости, напоминающие о теплом, безопасном, ярко освещенном мирке, казалось, терялись, съеживались в затхлом холодном воздухе верхнего этажа. Зимой мы боялись ночи. Нас ничто не пугало снаружи дома, хотя в это время года сугробы, словно спящие киты, окружали наше жилище, а ветер изводил нас всю ночь напролет жутким хором причитаний и стонов, принося их с заваленных снегом полей и замерзших болот. Мы боялись того,…

— Привет. Поздравляю! — Спасибо. — Нет, Сережка, ты не понял с чем! — У-унд?! — мягко и насмешливо потребовал Сергей. Ему нравилось, как это делали немцы. — И! — Новость! Вышел в свет учебник по русскому языку для школьников, в нем есть несколько правил, которые иллюстрируются фразами из “Бумазеи” и “Песка”. Прикинь, да?! — Надо же, приятно, нечаянная радость. Придешь на спектакль? — Не могу. Все девчонки, с которыми я прихожу, влюбляются в тебя. А мне, типа, спасибо, Санек, что познакомил…

За ревом зубного кабинета и звяканьем гинекологии никто не услышал шумного сопения Макаренко. В Макаренке (в ноздрях его) были две дырки. И с исподу педагога к этим дыркам приникли два черненьких влажных глаза. Это были глаза Пети Лазуткина. Сам Петя весь намок от сильного удивления. Он никогда не видел голых учителей с задранными ногами. Но Марья Петровна его просто ушибла. Петя весь помутился. Не понимая своих чувств, он словно бы воспарил и плыл, но и горел и дрожал в то же время. В паху у него…

Цель казалась ясной, но мне нужна была свобода от обычной будничной работы в газете, отнимавшей так много сил; кроме того отрывки из будущей книги вполне могли подойти газете, и не стоило пренебрегать покровительством главного редактора во время будущих испытаний, связанных с пристраиванием книги в издательстве. Я не сомневался в его возможностях, и когда идея и план были продуманы и более-менее отработаны, я записался на приём по личному вопросу: так казалось правильнее и логичнее. Главный выглядел…

- Я задыхаюсь - прохрипел Алан, схватившись за горло. - Нечем дышать. - Тогда я подумал, что это всего-навсего какая-то шутка, розыгрыш - рассказывал позднее Нельсон. - Поэтому, не сразу бросился на помощь. Я пригрозил ему пальцем, мол, не нужно так шутить. А потом, смотрю, он упал на землю. Я подбежал ближе. Пощупал пульс. Пульса нет. Сердце не стучит. Сам Алан не дышит. Тогда бар уже закрывался, и кроме нас с Уиспером никого не было. "Точная причина смерти не установлена". "Есть предположение,…

- Ну, это понятно! Вы так неслись вниз! А я как раз шла вам наперерез, но была за кустами. - Ну и прошли бы себе мимо. - Нет, вы так красиво поплыли! Мне стало интересно, как быстро вы перемахнете реку. А вы вдруг повернули обратно. Я даже разочаровалась. - Так ведь я же увидел вас, такую яркую в этой вашей длинной красно-синей юбке и ослепительно белой блузке. А кроме того, ваши длинные темные волосы отливали на солнце золотом. Мне и самому стало интересно! - Красиво сказано! А вы всеми…

Открылась дверь совершенно беззвучно после первого же звонка. Тут встала во весь рост вторая проблема. Весь проём занимал сурового вида мужчина с седым бобриком и в бронежилете, поверх которого расположились ремни кобуры двух пистолетов, покоящихся и слева и справа под мышками привратника. Привратник ничего не сказал, но и проем не освободил, просто стоял и молча, загораживал проход. Дама вытащила визитку из сумочки и ткнула под нос бронированному стражу. Тот так же молча отошёл из прохода настолько,…