Современная проза

ГЛАВА 1 Женщина надавила на живот младенца, а затем зажала в зубах его крайнюю плоть. Запах, который исходил от него, напоминал американские ментоловые сигареты, которые она обычно курила, хотя был легче и чуть-чуть отдавал сырой рыбой. Ребенок не заплакал и даже не шевельнулся. Тогда она отлепила тонкую полиэтиленовую пленку, натянутую ему на лицо. На дно коробки из плотного картона она положила вдвое свернутое полотенце, уложила в нее младенца, залепила коробку скотчем и обмотала веревкой. На…

По-настоящему плакал ещё только один человек — Энн. Хью был глух на левое ухо, а она стояла слева, поэтому он не слышал её рыданий, но чувствовал, как плечо её судорожно трется о рукав его пальто. Он взглянул на нее, не поворачивая головы. Ее глаза и нос покраснели, на остальном же лице сохранялась обычная восковая бледность, так что вид был немножко нелепый, как у отсыревшего клоуна. Мокрый шарф прикрывал её волосы. В те дни, когда Рэндл на ней женился, они так и пылали, но теперь поблекли до бледно-песочного…

Жизнь мою там описывать не стоит, но об одной вещи упомянуть надо. Именно в той школе я впервые узнал кое-что о де Селби. Как-то раз в кабинете физики и других точных наук, когда там никого не было, я увидел старую потрепанную книжку. Я засунул эту книжку к себе в карман, чтобы почитать утром в постели — незадолго до того я получил разрешение вставать по утрам, когда мне заблагорассудится: такую привилегию получали далеко не все. Мне тогда было около шестнадцати лет; года я точно не помню, но вот…

1 Ох, и скучно по утрам в Никольском. Ей-богу. Ну что за наказание такое – все в сотый, да и не в сотый даже, а в стотысячный раз. Словно слушаешь петую-перепетую песню и каждая буква в той песне тебе знакома, каждый звук, каждая интонация старательного певца, даже все его придыхания выучены наизусть. Вот проревел он в волнении: «Туча смешала землю с небом», – стало быть, дальше уж, конечно, с угрозой пропоет насчет серого неба и белого снега, а ты кричи, уши затыкай чем под руку попадется, но…

Разглядывающий пшеничное зерно не видит скрытого в нем знака, а обозначено там, какой из зерна выйдет колос, сколько принесет новых зерен, а сколько плевел. Так же точно и во фразе антиохийца нельзя было ничего заранее вычитать, но сказано было все. Эдомеи существовали в постоянном страхе. Спасение от него приносил лишь краткий сон, если он их посетил. Но и во сне их преследовали чудовища с пятнистыми мордами и пупками вместо глаз. Подобно тому как утопленник стремится выброситься на сушу, несчастные…

Что делать, так редко получаешь радостные вести, что даже самая малая неожиданность помнится едва ли не всю жизнь. До сих пор во всех подробностях помню, например, как еще школьником, в четвертом или пятом классе, возвращаясь домой, я увидел вмерзшую в лужу десятку, ту еще десятку, старую. Опасаясь, что старшеклассники отнимут драгоценную находку, я присыпал ее снегом, нашел на свалке мятую лопату без черенка и, вернувшись, выдолбил десятку вместе с куском льда. И, зажав его под мышкой, чувствуя…

Папа приехал с кнопочным аккордеоном в вещевом мешке, и больше у него почти ничего не было. Рэй Маки, аннотация к «Аккордеону в ножнах» Если бы в Америке не поселились чернокожие, европейские американцы никогда бы не были просто «белыми» – а всего лишь ирландцами, итальянцами, поляками, валлийцами и прочими, обреченными на классовую, этническую и гендерную борьбу за источники существования и собственную идентичность. Корнель Уэст, «Расовый вопрос» Camminante, no hay camino, Se hace…

Таков мой подход и к жизни Николая Ардатовского, который сам вовсе не философ, а, скорее, бизнесмен (сейчас он — один из директоров международной жизни фирмы по производству геологической аппаратуры). Но отчего же тогда считать его жизнь философской? Полностью соглашаясь с теологически бесспорным положением, что всякая реальная биография есть биография религиозная или даже теологическая, мне все-таки это положение кажется философски недостаточным. [4] То, что я слышал о Николае Ардатовском…

ГЛАВА ПЕРВАЯ Ревущий «Ягуар» Пола мчался по прямому шоссе вдоль побережья, через Санта-Монику, мимо Голливуда. Было тепло, даже жарко, в воздухе запах бензина мешался с запахом ночи. Машина Пола шла на скорости 150. У него был небрежный вид заправского гонщика, но его профиль и полуперчатки с прорезями на суставах меня почему-то раздражали. Я — Дороти Сеймур, мне сорок пять, черты лица женщины, не обиженной жизнью, хотя и слегка поблекшие. Сценаристка, причем достаточно известная, я еще весьма…

Глава 1 Приблизив лицо к зеркалу, Поль неторопливо пересчитывала, как пересчитывают поражения, пометы времени, накопившиеся к тридцати девяти годам, не испытывая ни ужаса, ни горечи, неизбежных в таких случаях, напротив – с каким-то полурассеянным спокойствием. Как будто эта живая кожа, которую слегка оттягивали два пальца, чтобы обозначилась морщинка, чтобы проступила тень, принадлежала кому-то другому, другой Поль, страстно заботившейся о своей красоте и нелегко переходившей из категории молодых…

Другой раз старушонка в рыночной очереди, аппетитная для глаз старушонка с крючковатым носом и обезьяньими живыми глазами, полными своеобразной смышлёности, без проблеска, однако, законченной мысли, вдруг закричала Неделину, который, как ему казалось, наблюдал скрытно, исподтишка: «Хулиган нескромный! Бессовестный какой!» — и ударила пустой матерчатой сумкой по плечу. Очередь ничего не поняла, но в несколько голосов раздражённо заговорила о тех, кто лезет без очереди. Был случай чуть ли не политический…

Это пятая зона, стоимость билета тридцать пять копеек, поезд идет час двадцать, северная ветка, ветка акации или, скажем, сирени, цветет белыми цветами, пахнет креозотом, пылью тамбура, куревом, маячит вдоль полосы отчуждения, вечером на цыпочках возвращается в сад и вслушивается в движение электрических поездов, вздрагивает от шорохов, потом цветы закрываются и спят, уступая настояниям заботливой птицы по имени Найтингейл; ветка спит, но поезда, симметрично расположенные на ней, воспаленно бегут…

Евгений — сейчас, полковник медицинских войск. Ещё на службе. Взрослый сын — учится в Нахимовском училище. Константин — не средний предприниматель. Занимается мебелью. Всю жизнь увлекается боевыми искусствами. Ваш покорный слуга — от имени, которого, ведётся повествование. Писатель, в прошлом — бизнесмен. Живу в Люксембурге. Так удобнее. Дважды, нам пришлось сражаться с возможностью применения несовершенного, но страшного, по своей разрушительной силе, оружия. Но гораздо чаще — бороться с…

Сейчас по всему Гуманитеху, по всем кабинетам, кафедрам сидят за столами преподаватели, туда-сюда снуют абитуриенты, задают вопросы, получают исчерпывающие ответы и уходят, оставляя заполненные анкеты. А это значит, что, по крайней мере, в течение года можно за свою работу не опасаться. Правда, Уилт никогда этого и не боялся. На кафедре гуманитарных основ студентов всегда хватало. Благо закон об образовании предписывал технарям-вечерникам хотя бы раз в неделю посещать семинары по гумосновам. Так…

Он взял телефон, раздумывая, не позвонить ли Элизе, но задремал и очнулся, когда телефон у него на коленях сам зазвонил. Вздрогнув, он уронил трубку на пол, потом торопливо поднял и прохрипел: – Да... Алло? Алло? – Ну и голосок у тебя. Совсем скис? – Хейли? Молчание, потом Хейли сказал: – Отвечай, приятель. Скис? Демпси постарался говорить предельно бесстрастным тоном: – Относительно. – Ты что, не можешь ответить по-человечески? Демпси сказал: ну да, скис; какое это имеет значение,…

Вот именно!.. Есть вещи, которые вообще нельзя заткнуть, и таких вещей по пальцам не перечесть. Попробуй заткнуть ураган! Да и не только ураган… Нельзя, например, заткнуть мировой эфир, так чтобы в нем не распространялись электромагнитные волны и элементарные частицы. Нельзя заткнуть вулкан Этну, пролив Кара-Богаз-Гол, всевидящее око спецслужб, порнографические сайты в Интернете, печатный станок фабрики Гознака, орущего младенца, поющего Кобзона, а также скрипку работы Страдивари, когда она оглашает…

— Ни к кому не заходил. — Может, пиво в ларьке пил с алкоголиками?.. Вспомни. Может, выронил на пол… Беги, они пока ишо отдадут. — Да не заходил я в ларек! — Да где ж ты их потерять-то мог, скважина? — Откуда я знаю? — Ждала его!.. Счас бы пошли с ребятишками, примерили бы шубки… Я уж там подобрала — какие. А теперь их разберут. Ох, скважина ты, скважина… — Да будет тебе! Заладила: скважина, скважина… — Кто же ты? — Што теперь сделаешь? — Будешь в две смены работать, скважина! Ты у нас худой…

Чередниченко и цирк В южный курортный городок приехал цирк. Плановик Чередниченко отдыхал в том городке, устроился славно, чувствовал себя вольготно, даже слегка обнаглел – делал выговор продавщицам за теплое пиво. В субботу вечером Чередниченко был в цирке. На следующий день, в воскресенье, в цирке давали три представления, и Чередниченко ходил на все три. Он от души смеялся, когда смуглый длинноволосый клоун с нерусской фамилией выкидывал разные штуки, тревожился, когда молодой паренек…

В общежитие к ней он доехал на трамвае, а обратно пошли пешком: чтобы все видели и передали Люське. Шли с Валей под ручку, нарядные, положительные. – Меня тут некоторые знают, – предупредил Владимир Семеныч, – могут окликнуть… позвать куда-нибудь… – Куда позвать? – не поняла Валя. – В пивную. Не надо обращать внимания. Ноль внимания. Я их больше не знаю, оглоедов. Чужбинников. Злятся, что я бросил пить… А чего злиться? Нет, злятся. Могут провокацию устроить – не надо обращать внимания. …

Вообще как-то в изложении получается, что Тоня — дура, но это абсолютно не так, а если и так, то почти все русские бабы — дуры, но тогда непонятно, почему они так притягательны для мужчин Других стран. Много есть ответов на этот вопрос, и дурь в том числе, ибо она еще и неприхотливость, и непривычка жить по-людски, и благодарность, если не бьют и не обзывают. Тоня, обжегшись на милиционере, не научилась ничему, тем более какой смысл? Если главное достоинство было уже порушено к чертовой матери? И…