Русская классическая проза

Нравственный надзиратель и наставники, когда нужно будет делать выговор или наказывать, сохранят все спокойствие и холодность духа и не предадутся тем движениям, тем стремлениям, кои означают страсть и от опой происходят. А чтобы внушить детям наибольшее уважение к истине и наибольшее омерзение ко лжи, надобно, чтобы оные никогда не оставались без наказания, и нужно также учредить, чтоб имеющие право наказывать уменьшали тяжесть наказания всегда, когда за проступком следовать будет искренное признание.…

Наконец, вот широкая площадь со старым дворцом и домом бургомистра. В тенистом углу – крошечная калиточка, чуть заметная в серой каменной стене. Привратник впускает в нее и покидает посетителя. Начинается сказка. 2 Калитка распахнулась. Сразу бросается в глаза непомерный горизонт, обрамленный городами, селами, дымками локомотивов, синими рощами, белыми жаркими облаками. Что-то упорно-новое, распирающее грудь, то новое, что всегда дразнит чудесами и заставляет любить даль. Но только ли от дали…

– Боги! – возопил сей философ, – истребите самого меня, если рука моя сей варварский приговор подпишет! Столь внезапное восклицание произвело в собрании глубокое молчание. Александр, взяв приговор в руки, задумался и, углубясь в размышление, нечувствительно раздирал он бумагу, содержащую лютую судьбу нескольких тысяч людей невинных; глаза его наполнились слезами; наконец трепещущим голосом, прерываемым воздыханиями нежного человеколюбия, прекратил он общее молчание и едва мог сии слова промолвить…

– Я и мои предки служили царю с пользою, а ты – гнусною содомиею! Оскорбленный красавчик пожаловался на своего обидчика царю, и голова Димитрия Оболенского на другой же день пала на плахе. Таким образом, в стенах дворца через год после кончины царицы Анастасии поселились все возможные, даже, пожалуй, и невозможные пороки и мерзости. В ее чистом и опустелом тереме гнездилась, как хищная птица в голубином гнездышке, свирепая Марья Темрюковна; на половине государевой с утра до ночи не умолкали…

Можно с различных точек зрения различно классифицировать многочисленные действующие лица нового романа г. Достоевского. Но я попробую разделить их на несколько категорий с точки зрения отношения к ним г. Достоевского, как писателя, при чем и выяснятся особенности его таланта. Мы найдем в «Бесах», во-первых, несколько фигур, сделанных очень топорно и вовсе г. Достоевскому не принадлежащих. Это молодые люди, говорящие: «нынче нет привидений, а естественные науки», девушки, разъезжающие из города…

– Что же это такое, на самом деле? И тут взяли да и убили Гришку. И будто Керенсков из ривольтия выпалил в висок… Ну, не стало больше этого шеромыжника, достукался-таки, старый кобель… А тут и народ взбунтовался – риволюция пришла… ну, это чтобы царя сместить, царя и царицу, потому, говорят, они Расею продавали и много рабочего народу погубили. И сопхнули их с престола, посадили в каземат, солдат приставили караулить, чтоб не убегли. Вот и сидят там… А наш Гучков, сказывают, сел на этот… как…

Читатель, вероятно, уже заметил, что мы преимущественно обсуждаем внешнюю сторону авторского таланта, его приемы и способы создания, оставляя в стороне сущность произведений, так как настоящая цель этой статьи заключается в одном: открыть и уяснить себе, сколько позволяют нам силы, художнические привычки писателя, его сноровку и своеобычный образ исполнения тем. Нам всегда казалось, что это самая поучительная и самая важная часть во всяком человеке, посвятившем себя искусству, по крайней мере нисколько…

– Что это ныне хлебушка-то у нас не очень, чтобы тово… – толкуют мужики. – И травки зеленые тоже не так чтоб… Пожалуй, эдак-то будет, так скотина-то у нас дюже притомится за зиму-то… – Да, вот он какой ныне, хлебушка-то! – вздыхал другой. – Ты про скотину помолчи лучше, потому Христос над ней завсегда. Ты про себя пораздумай, про семью. Ей будет ли что в рот положить?.. – Н-ну, торговля ныне пошла! – озлобленно восклицают мещане, сердито выпыхивая зеленый дым из коротеньких трубочек. – То есть…

Олимпіада Алексѣевна. Да? Ну, значитъ, съ нынѣшняго дня будетъ тебѣ тридцать три, потому что я больше тридцати шести имѣть не желаю. А, впрочемъ, не все ли равно? Развѣ годы дѣлаютъ женщину? Лѣта c'e t moi! Кто мнѣ дастъ больше тридцати? О тебѣ же и рѣчи нѣтъ. Помню тебя дѣвочкою: красавица была; помню барышней — тоже хоть куда. Замужъ вышла, пошли дѣти, — подурнѣла, стала такъ себѣ; а теперь расцвѣла,…

Но цепь житейскую почуя, Воспрянул я и, негодуя, Стихи текут. Подобно Пушкину, он любит осень, как лучшую обстановку для поэтического труда: Когда и воздух сер, и тесен кругозор, Не развлекаюсь я смиренною природой, И немощен ее на жизнь мою напор. Сосредоточен я живу в себе самом, И сжатая мечта зовет толпы видений. Мне кажется, что было бы полезной работой для учащегося сравнить Пушкинскую «Осень» с пьесой А. Толстого «Когда природа вся трепещет и сияет» с точки зрения обстановки…

Глава III-я. Учебно-воспитательная часть. 25. Педагогические курсы состоять из 2-хъ классов: младшего, (среднего) и старшего, с годовым курсом в каждом. 26. (Курс младшего и среднего классов теоретический;) Воспитанники (в нем только учатся; курс старшего класса теоретико-практический; воспитанники этого класса) не только учатся сами, но и постепенно под руководством своих учителей упражняются в преподавании (в) состоящем при курсах народном училище. 27. Учение в педагогических курсах начинается…

Смерть М. Н. Коптевой Мне кажется, что я умру в дороге, На станции. Глухая будет ночь, Я не смогу усталость превозмочь И задремлю тихонько на пороге. Там в темноте меняютлошадей, Среди теней и тусклых фонарей Бубенчиков раздались переливы, И фыркает протяжно конь ленивый… А ночь темна – без звезд и без лучей. И снится мне, что я приеду скоро, Что вот теперь уж кончен скучный путь, Что будет мне так сладко отдохнуть Средь тихих слов простого разговора, Под жаркий треск растопленных…

– Можно. Но только, говорит, я меньше пяти тысяч не возьму, и чтобы мне квартира при дворце и чтобы харчи первоклассные. А министры говорят: – Все будет, делай. Вот и начал немец делать. Осмотрел часы. – Дурацкая, говорит, работа. Это, говорит, дурак делал. Ну ладно, пусть будет дурак. Посмотрим, как ты, умная голова, станешь делать… Вот он разобрал часы и начал мудрить. Дня три проработал – ничего не выходит. Приходят министры. – Сделал, спрашивают, солдата? А немец сердится:…

– Слава Тебе, Господи, слава Тебе! – и потом говорила каждому из постоянных посетителей харчевни: – Слыхали хорошую новость? Кадушкин подох! Убрался-таки наконец. Да уж и пора: черти давно в аду с фонарями искали его. Окачурился, старый мерин. Рассказывали, что за несколько дней до смерти Кадушкин пожелал исповедаться и во время исповеди сделал выговор священнику за то, что тот исповедовал его «не по правилам». – Нетто это исповедь? – говорил он с пренебрежением. – Ты должен сперва изругать…

Било семь. «Как они отстают!» – вскричала Софья. Восклицание это доказывало нетерпение ее быть на бале, где найдет она множество поклонников, затмит многих соперниц. Я взглянул на часы едва ли не со вздохом – они врезаны были наверху большого трюмо. Странное сочетание! Урок ли это нравственности? Напоминание ли, как дорого время, или эмблема женских занятий, посвященных зеркалу? Приятное ли, разделенное с полезным, или полезное – жертва приятному? Вероятно, мастеру, который для странности или по…

4-я задача. Найти химического противодействователя (reactif) для мгновенной осадки немногих капель мыслей, здравого смысла или остроты (буде оная случится) из любой модной поэмы, чтобы критик мог с точностью сказать, находится или нет достойное чтения в этой влаге, пресыщенной пустословием. Этот же процесс будет служить доказательством делимости русского ума, так что один удачный стих, счастливый оборот или свежее слово окрашивают занимательностью сотни страниц. 5-я задача. Определить удельный…

Выбрали очень большую лодку, в которой, кроме поперечных сидений, были две скамейки вдоль бортов; хозяин лодок заметил, который час, и все стали усаживаться. Рассадка продолжалась минут десять: было много смеха, споров из-эа того, кому с кем сидеть рядом, с нем vi a-vi , но наконец кое-как уладили. На весла села Шурочка, на руль Влас Полушубкин; раздался возглас Степуры: – Табань! – и лодка, оттолкнутая от берега, шумно тронулась. Шурочка подалась грудью вперед, взмахнула веслами, причем обдала…

Звонок!.. Наступает минута!.. Или обладатель визитной карточки… или его секунданты… или барон… Опять звонок… Иван! Звонят!.. Ну, Петр Петрович… мужайтесь!! А может быть, глазунья?! Вошел господин приличного вида. – Извините, пожалуйста… Барон Моргендорф… Я имею честь? – Пе… Петр Петрович Ку… Кукин, к вашим услугам, барон… Садитесь, пожалуйста, барон… По… помилуйте, барон, я, ей-богу, не нарочно!! Как честный человек!.. – Ну, вот, пустяки!.. Разумеется, я нисколько не в претензии… Да и было…

Во всякомъ случаѣ не мѣшаетъ однакожь знать, что молодой человѣкъ, открывшій эту повѣсть раздирательной аріей Бертрана, называется Ѳедоромъ, по отчеству Степановичемъ, а по прозвищу Племянничковымъ. Собой онъ былъ вовсе не красавецъ; природа какъ-то ужь черезчуръ завострила его физіономію, придавъ ей слишкомъ рѣзкое выраженіе. На моду большихъ претензій Племянничковъ не имѣлъ, и кромѣ уродливой прически а la mougik, которая, какъ нарочно не шла къ улиткообразной…

Самъ Савося все утро также сидлъ дома и громко соплъ надъ полушубкомъ. Когда же вс прорхи были зачинены, онъ принесъ въ избу худое корыто и также принялся чинить его. Затвалъ еще много другихъ хозяйственныхъ длъ и оканчивалъ ихъ, но совершалось все это безъ охоты, съ цлью забыть пустую печь. Наконецъ, онъ вынулъ изъ-подъ лавки мучной мшокъ и задумчиво разсматривалъ его, вертя въ рукахъ и заглядывая въ его внутренность. Мшокъ былъ пустой. Это обстоятельство, повидимому, удивило его. — Все…