Советская классическая проза

— В пятьдесят-то лет? Вроде стыдновато, — колебался Владимир Иванович. И вот получил назначение на перевоз, где, по словам начальника, не всегда требуются обе руки. Конечно, заработок здесь невелик. Но ему хватит. Как-никак семья уже устроена. Можно даже погордиться, что дети пошли по отцовскому пути, то есть по лесной части. Младший окончил лесомеханический техникум и теперь рубит лес в Сибири, а большак вознесся еще выше — кончает лесотехническую академию в Ленинграде. Вот как: сын простого…

Отсутствие фонарей возбуждает любопытство тискающегося человека. Тьма ровным пологом взмахивает и вскрывает некое необозримое пространство, где мечтают в будущем отдыхать мнительные люди, пространство просвечено звездами. Волноподобные туманы клубом двигают свои мезозойские очертания. Там, за рощами, потопленными в расплавленных весною водах, за разбивающими ночь на тысячу неслитных и полусонных восторгов соловьем проходят тусклые, желтые воды, уносящие круто крякающие льдины. По этой причине холод,…

Радость победы пронзила Чика. В деревне он уже несколько раз садился на оседланную и неоседланную лошадь. Но тогда его обязательно кто-нибудь подсаживал и закрывал от лошадиной головы. А тут он сам сел, и лошадь его не укусила. Теперь Чик подумал, что она умница, что она и не собиралась его кусать, но ей надо было испытать, трус он или нет. А раз уж он сел, она пошла, повинуясь поводьям. Чик шагом доехал до конца квартала, натянул поводья, и лошадь послушно стала. Потом он потянул один повод, и…

Место на стене, к которому она прикоснулась, стало теплым. Какая все-таки большая квартира — Костя так радовался ей, он любил, чтобы бывали люди, чтобы было, как он говорил, куда посадить… Теперь во всей квартире она да Майя. Ах, Майя, Майя, единственная, кто с ней всегда. Полине Александровне захотелось войти в ее комнату, посмотреть, как она спит, укрыть, как это бывало когда-то, давным-давно. Но она побоялась разбудить Майю, да еще чего доброго — испугать. Майя и не подозревала о бессонных часах,…

— Скажите, за что вы получаете зарплату? Подобный вопрос любого поставит в тупик. — Я понимаю, помочь человеку написать статью. — возразил я, — но не писать за него — от первой до последней строчки. Мы ведь так растим (тут я запнулся, хотел сказать паразитов, но передумал). — Мы ведь так растим нахлебников, — сказал я. Наш редактор не любит резких выражений, старается избегать всяческих конфликтов. И когда кто-нибудь из нас разойдется на летучке, он, приподняв ладонь над столом, опускает ее все…

Леня слушал и удивлялся. Поезд вошел в глубокую выемку, начал спускаться к Дону, и за одним из поворотов перед Леней неожиданно развернулась вся картина строительства. Леня встал и крепко схватился за болт около двери. Он не знал, куда глядеть. Сначала ему показалось, что тысячи машин и людей роют здесь огромный кратер к центру земли, как в каком-нибудь фантастическом романе Жюля Верна. Все вокруг было затянуто слабым туманом. В этот туман уходила и терялась в нем высокая песчаная дамба —…

— За нас не беспокойтесь, товарищ Краснов! Часовые строго прохаживались вдоль состава. Они и сами были не прочь порезвиться, но устав… От эшелона, пугливо озираясь, уходили двое парней, стараясь незаметно ускользнуть за высокий забор. Передний — в ватнике и лихо сдвинутой на затылок шапке — снял с плеча автомат, без колебания боком протиснулся в пролом, на ту сторону, и требовательно сказал: — Живее, Цыремпил! Второй — парень монгольского облика, скуластый, с насмешливыми черными глазами…

Рисунок Юрия Диденко Николай Боков с протоколом обыска. Москва. 1974 Николай Боков Тридцать… а теперь и сорок лет спустя Заниматься самиздатом в Париже спокойнее и удобнее, чем в Москве 1970-х. Но зато и резонанс тогда был другой. Точнее, тогда-то и бывал резонанс, о котором мечтает западный писатель, когда говорит об «удовольствии писать и о счастье быть прочитанным». Применительно к Самиздату, эту формулу можно дополнить «радостью и риском быть перепечатанным…

Т. Придо. Кроманьонский человек. А. С. Скрипкин. История Волгоградского края от каменного века до Золотой Орды. Э. Уайт, Д. М. Браун. Первые люди. И. Н. Яковлева. Палеонтология в картинках. Палеолит СССР. Сборник. Проблемы археологии Нижнего Поволжья. Сборник. Энциклопедия. Удивительные животные. На просторах донской земли оставили следы многие народы: скифы, сарматы, гунны, авары, хазары, половцы, печенеги, татаро-монголы. Но…

Излюбленный жанр Р. Рубиной в критике — это литературный портрет, в котором она всегда добивается единства образа писателя и его творчества. Таковы литературные портреты С. Галкина, З. Аксельрода, Л. Квитко, З. Вендрова. В работах Р. Рубиной одно достоинство мне особенно по душе. Это скромность, я бы даже сказал — целомудрие, гармоничная естественность, чуждая всякой претенциозности, мнимой значительности. Таков ее стиль. А поскольку говорят, что стиль это человек, значит, такова, очевидно, и индивидуальность…

Так и произошло. Едва Лешка выкурил сигарету, как на дороге показался МАЗ с железобетонными колоннами в прицепе. Лешка голоснул, и МАЗ остановился, словно он с нетерпением ждал этого небрежного взмаха руки. Из кабины высунулся широколицый рыжеватый водитель в коричневом берете и попросил огоньку. — Пожалуйста, — Лешка подкинул водителю коробку спичек с портретом знаменитого русского математика Остроградского и поинтересовался, в каком направлении держит путь столь могущественная транспортная…

— Прибралась бы, не маленькая. Отблагодарила бы тетю Паню… Но нет у Таньки никакой благодарности к тете Пане. И чужой дом ей прибирать неохота. Свой есть — там полы крашеные играют на солнце, потолок голубой-голубой, как небо, и на окнах тюлевые занавески. Танька додумывает о своем доме уже на крыльце, запирая дверь на ржавый засов, навешивая тяжелый крендель замка, запихивая скользкий ключ под ступеньку крыльца. Пригибаясь, она бежит через заросший травой двор, приподнимает проволочное кольцо,…

Но старуха в синем халате, открывшая перед ним дверь, уже стаскивала с него мокрое пальто. Александр Иванович покорно отдал ей шляпу с волглыми обвисшими полями. Она повесила пальто и шляпу сушиться возле синей изразцовой печки и подала Александру Ивановичу войлочные домашние туфли. — Ступайте, — распорядилась старуха, когда он переобулся. — Сумочку-то с собой прихватите. Со своими жалкими подарками он пошел вверх по беломраморным ступеням. Весь лестничный марш был уставлен по обе стороны разлапистыми…

Дома — едва он взялся за чемоданы — начались обычные разговоры. — Я бы на твоем месте поехал только на машине, — посоветовал сын. — Хочешь, я возьму два дня за свой счет и сам тебя отвезу, для чего, в конце концов, своя машина! — Сын хотел этим сказать, что всегда готов отблагодарить отца за подаренные «Жигули», однако настаивать на своих услугах не собирался. Он знал, что Алексей Александрович все равно поступит по-своему, поедет в родную глухомань непременно с Савеловского, идиотским ночным поездом.…

— Да, — говорит Скьялг. — Но сегодня тебе нельзя оставаться так поздно, как вчера. — Нет, позволь мне сегодня посидеть здесь подольше. Тебе не понять. Человек не понимает, что значит жужжание шмелей, пока не сляжет надолго. — Да, конечно. Скьялг отворачивается, произнося эти слова. Он смотрит на запад. — Скьялг, что там? Все она должна знать. Каждую мелочь. Кто что видит. Что слышит. О чем думает. Вот что значит побывать в лапах у смерти. Чуть не лишиться этого мира навсегда. Скьялгу…

Лейтенант направлялся из Измаила, где стоял его миноносец, в Керчь к сестре Анне; ее осложнившиеся семейные дела требовали вмешательства брата. Обращаться с просьбой об отпуске к начальству было делом долгим и почти безнадежным. И он решился на самовольную отлучку. Добираться в Керчь морем было рискованно: его наверняка узнали бы, и тогда не удалось бы избежать неприятностей. Поэтому он предпочел кружный путь по железной дороге. В Киеве — пересадка. Оказалось, что поезд в Крым отходит поздно вечером.…

Мужчина недоуменно посмотрел на насторожившихся за столом стариков. — Работаешь? И давно? — Да уж раз пять в ведомости расписалась,— женщина оберну­лась к старику в вельветовом пиджаке то ли за поддержкой, то ли за подтверждением. Старик не замедлил вступить в разговор. — Приятель, откуда ты знаешь эту женщину? — с затаенной уг­розой спросил он, и его худое костистое лицо налилось краснотой петушиного гребня. — Мы с ней родственники,— ответил гость. — Родственники?! — Это брат Доментия,—…

На берегу реки перед скалой стоял человек. Он был пугающе горбат. И от этого сдвоенного видения — народившаяся луна под звездой и уродливый человек перед скалой — Серафима вроде бы сомлела от непривычной у сердца тишины. Но человек снял со спины вещмешок и положил на камень. И Серафима улыбнулась своей мгновенной потерянности. И тут увидела на рейде эсминец — длинный, прогонистый, он пришел ночью, бросил якорь, замкнулся в грозном железном молчании. Силуэт человека четко и ненадолго вытемнился…

Дрова прогорели, выходить из землянки за новыми не хотелось: за стенами завывала пурга — видать, последняя февральская. Красноватые отблески, ползающие по стенам от раскаленной печки, сначала померкли, а потом и вовсе погасли. В землянке стало темно. Даже огарка нет, чтобы засветить... Василий выругался, сунул в печку конец лучины. Пока раздувал, чуть не опалил бороду — борода у него длинная, жидкая, нос большой, хрящеватый, серые глаза навыкат, с тяжелыми веками. Лучину воткнул в паз между бревнами.…

— Ой, беда! Ой, беда! Быстрее в кусты, не дай погибнуть! Мы так и обалдели — ничего не понимаем. Танька давай орать: отпусти, дурак, свихнулся! Смола же дальше голосит: — Ой, гадюка за писюн укусила, за самую маковку! Ой, помоги, яд отсоси! Ой, помираю! Вокруг — дикий хохот. Дедова, пунцовая, ругается, едва не матом. А Валерка чрезвычайно доволен, что опять в центре внимания оказался, и разговоров потом о сомнительной шутке будет — на всю школу. Учителей Асмолов тоже старался своей фантазией…